П 2 (СИ) - Калбанов Константин Георгиевич "Калбазов"

Волок должен был отнять минимум две недели. Они же управились всего-то за четыре дня. Это просо песня какая-то. К тому же Михаил не мог нарадоваться на новое парусное вооружение. Шутка сказать, они поднимались вверх по течению с помощью одних лишь парусов. Понятно, что повезло с ветром, но не будь этих изменений, и помощник из него получился бы так себе.

Когда миновали пороги, Михаил оставил караван на попечение Гаврилы, а сам, в сопровождении пятерых бойцов, вместе с Теракопой и еще десятком воинов отправился в стойбище куреня. Весна в самом разгаре. Молодая трава начала подниматься. Прошлогодняя появилась из под снега. Самое время начинать кочевье на летние пастбища. И половецкие орды пришли в движение.

Романов решил навестить свою невесту и преподнести подарки будущим родственникам. Куренной пытался было отнекиваться, мол и не к спеху, и не стоит. Главное ведь главу рода уважил, обо всем уговорились, а остальное можно будет и по осени, перед свадьбой. Но противился он как-то без огонька. Как в той поговорке – и хочется, и колется, и мамка не велит.

Любит он дочь. Так крепко, как только может любить по-настоящему сильный и суровый человек. Если такой кого допустит к сердцу, то только целиком и без остатка. В лепешку ради него разобьется, будет готов пройти через любые унижения или весь мир в труху.

В стойбище их встретили с радостью. В доме куренного, с настороженностью. Мать стояла в сторонке, пока дочь подносила гостю кумыс, и едва не ломала пальцы, от волнения. У Михаила же отлегло от сердца. Все же хорошо порой накрутить себя и ожидать худшего.

На деле с девушкой оказалось все более или менее нормально. Как раз тот самый вариант, с запущенными прыщами. Да, на лице имеется множественные оспины и три довольно серьезных кратера. Но не сказать, что лицо Алии было обезображено. Но, да. Не красавица. В шок конечно не повергала, но и не притягивала взор. В смысле, взгляд конечно оторвать трудно, но тут уж мотивация иная.

Невесте и будущей теще Михаил подарил золотые серьги и ожерелье с самоцветами. Довольно массивные изделия, хотя и не лишенные изящества. Впрочем, это не двадцать первый век, легковесные изделия мало ценятся, далеко не только у кочевников.

Сыновей традиционно одарил оружием. Вот уж с чем у Михаила не было проблем, так это с отличной испанской сталью. Во всяком случае, пока запасы имелись. Кроме того, невесте он преподнес арбалет с редукторным натяжителем. С разрешения родителей и под присмотром двух братьев, они выехали за пределы стойбища, где он обучил девушку пользоваться им. Н-да. Девочка. А как радуется настоящему боевому оружию.

У жениха для нее была припасена еще и белоснежная кобылка арабских кровей. Но эту красавицу он преподнесет уже непосредственно на свадьбу. Теракопа высоко оценил подарок. Кто сказал, что кочевники ценят только низкорослых степных лошадок. Как бы не так. Осматривая животное он вместе с кошевым Отороком восхищенно цокали языками.

Вообще-то, дрогой подарок. В Царьграде за нее можно было получить пятьсот номисм. Иное дело, что Михаилу кобыла ничего не стоила, так как была взята в качестве трофея. Вообще-то, это был испытательный поход на ладье под новыми парусами. Но ведь грешно не воспользоваться возможностью, коль скоро заплыли в турецкие воды, а на глаза попался купец. Вот на его борту и оказалось это чудо, которое по общему решению совета было определено в дар невесте.

Разобравшись с делами в стойбище будущего тестя, Михаил нагнал караван уже на подходе к намеченной цели. Где разгрузившись, отбыл в Переяславль, со всеми четырьмя ладьями и плоскодонками. Нужно было доложиться князю, прихватить людей и груз, чтобы переправить их на место стройки.

И вот уже третий месяц не умолкают молотки, топоры и пилы. Кирки и лопаты вгрызаются в землю. Раздается треск падающих деревьев. И натужное «э-эх-х», при корчевании пней.

Пограничники к этому относятся как к должному. Но вот местные прямо в шоке от шанцевого инструмента. Шутка сказать, лопаты, которые традиционно вырезались из дерева и в лучшем случае с обивались железом по краю, были полностью изготовлены из него. Да и сама форма такая, что копать просто любо-дорого.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Михаил поднялся с постели и привычно подошел к рукомойнику. Немудреная конструкция, изготовленная из вороненого железа. Ну а как еще бороться с ржавчиной. Краска она влаги боится. А так, получается просто отлично.

Кстати, воронение тут отчего-то неизвестно. Бог весть в чем причина. Тем более, что все необходимое для этого есть под рукой. Первое, и самое простое это уксус. Покрытие после выдержки в нем получается качественным и хорошо противостоит коррозии. Но вот вид, мягко говоря, красотой не блещет.

Иное дело горячее воронение льняным маслом. Михаил так покрывает оружие и доспехи. Совмещая этот процесс с отпуском. Конечно трудно выдержать постоянную температуру и им с Исидором пришлось помучиться подбирая оптимальный вариант. Но путем проб и ошибок получилось выработать вполне приемлемую технологию, при которой качество стали не страдало. Даже цвет научились подбирать, от красноватого, до иссиня-черного.

Это не Михаил такой гений. И не физика с химией вдруг припомнились. Просто был у него знакомый, который экспериментировал с воронением своего травматического ТТ. Попробовал оба и выбрал с маслом. Ему говорили о том, что он дурью мается и сталь отпустит. Но он послал всех лесом и сделал как хотел. В результате бахал как и прежде. Только потерял потертости с царапинами и обрел более нарядный вид.

Как только закончил с утренним туалетом, появилась Анна. Выйдя замуж Михаила она не оставила, продолжая вести его хозяйство. Ну и Зосима при деле. Решил все же до конца выполнить волю своего господина, и отправился вслед за объектом наблюдения, не забыв послать весточку Комнину с первой же оказией. Ну да, Михаил не в обиде.

Забот управляющий взвалил на себя столько, что только за голову держись. А как следствие, это груз снятый с плеч молодого сотника. Изначально-то расчет был на Викулу, старосту слободчан. Но теперь Романов был просто убежден, что тот не потянул бы этот воз. Слишком уж велика ноша. К тому же, у Зосимы уже был опыт. Что ни говори, но прежнее Пограничное не просто на его глазах выросло, но и при его непосредственном участии.

— Завтракать садись, — позвала женщина, водрузив на стол разнос разными блюдами.

— Анна, ну вот сколько просить, не надо так-то… — в который уж раз возмутился он.

— Ты Михаил Федорович, дурью-то прекращай маяться. Ить не в походе, чтобы обычной кашей обходиться. Эвон, послушать артельщиков, как они расписывают трапезу бояр иль даже купцов. Эдак взглянешь на твою скромность и стыдно становится. Нешто мы хуже других.

— Анна, да чем гордиться-то? Тем, что ваш сотник ест слаще и постель у него мягче.

— И жена должна быть краше. Не нравится людям, что ты решил ожениться на обезображенной. Ить предлагали взамен одной красавицы иную. Так не-эт, все по-своему вывернул. А как с ней в праздники на людях появляться будешь?

Ох уж ему этот Гаврила, с его длинным языком. Нет, так-то ему любую тайну доверить можно. И знает, о чем болтать, а где и погодить. Но вот эту весть нарочно пустил гулять среди пограничников. Да еще и сам же постарался подогреть легкое недовольство людей.

Михаил высказал ему по этому поводу. А то как же, подстава чистой воды. Это в двадцать первом веке местных назвали бы баранами, рабами, дворнягами подзаборными ищущими хозяйскую руку. Вот только здесь за непотребные речи в отношении их господина могут и на вилы поднять. А они тут деревянные, так что будет о-очень неприятно. А потому и господином своим, или командиров хотят гордиться. Мол, эвон он у нас каков. А тут такое учудил.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Однако, Гаврила только отмахнулся от недовольства Михаила, заметив, что ничего-то он не понимает. Мало сделать правильный выбор. Нужно, чтобы его оценил еще и любящий отец. Пересуды пошедшие среди пограничников, а особенно баб, непременно достигнут ушей сопровождавших их половцев и куренного в том числе.