Наследник имения Редклиф. Том первый - Шарлотта Йондж

Вернувшись домой, Лора убѣжала къ себѣ въ комнату, растворила окно и, усѣвшись на немъ, предалась сладкой мечтѣ о своемъ счастіи.

Черезъ нѣсколько времени дверь тихо отворилась и Эмми едва слышными шагами подкралась къ сестрѣ, держа въ рукахъ три розы различныхъ цвѣтовъ.

— Какъ, Лора? поскликнула она. — Ты еще не начинала одѣваться?

— А развѣ пора? спросила та, встрепенувшись.

— Какъ прикажешь тебѣ отвѣтить? Ежели на моемъ языкѣ цвѣтовъ, какъ Филиппъ его называетъ, такъ я имѣю честь доложить, что у насъ billes de nuit уже свернули свои колокольчики, а tigridias опустили лисгочки. Значитъ, не рано. Гдѣ ты витаешь, въ волшебномъ мірѣ, вѣрно?

— Папа вернулся домой?

— Давно, и Гэй также. Гдѣ-жъ ты сидѣла, если не слышала, какъ онъ и Эвелина пѣли вмѣстѣ ирландскія пѣсни?

— Мнѣ было видѣніе, — сказала Лора, вскакивая съ окна и смѣясь какимъ-то неестественнымъ смѣхомъ. — Эмми начала помогать ей одѣваться и, взглянувъ пристально на сестру, спросила:- Лора, не случилось ли чего съ тобою?

— А что-жъ могло со мной случиться!

— Я почемъ знаю, можетъ быть, ты въ самомъ дѣлѣ видѣла какого-нибудь духа. Душа моя, скажи правду, не утомилась ли ты? Что ты чувствуешь?

— Право ничего. Я думала объ одномъ нашемъ разговорѣ съ Филиппомъ.

— Только-то! замѣтила Эмми и замолчала, не имѣя привычки вмѣшиваться въ отношенія сестры и кузена. Лора успокоилась и, спускаясь внизъ, мысленно рѣшилась строго слѣдить за собою въ отношеніяхъ своихъ къ Гэю. Хотя она вначалѣ была убѣждена, что съ этой стороны она застрахована, но слова Филиппа, что слишкомъ тѣсное сближеніе съ Гэемъ можетъ быть для нея опасно, не выходили у нея изъ головы.

Гэй, между-тѣмъ, былъ разсѣянъ по уши предстоящимъ полковымъ праздникомъ въ Броадстонѣ, тѣмъ болѣе, что онъ вздумалъ везти Чарльза на смотръ. Эта блестящая мысль пришла ему въ голову въ то время, когда онъ вмѣстѣ съ Морицомъ де-Курси осматривалъ помѣщеніе въ палаткѣ, гдѣ назначался завтракъ. Бѣдный Чарльзъ съ давнихъ поръ не пользовался никакимъ развлеченіемъ внѣ дома; сколько ни пробовали его вывозить, всѣ поѣздки дѣлали столько вреда его здоровью, что мать разъ навсегда отказалась отъ попытокъ такого рода. Но Гэй съ такимъ жаромъ доказывалъ возможность свозить его въ Броадстонъ, а Чарльзъ пришелъ въ такой восторгъ отъ его плана, что мистриссъ Эдмонстонъ, волей или неволей, принуждена была согласиться. Ее пугала мысль привезти больнаго въ шумную толпу. Она твердила, что боится повторенія исторіи съ цвѣточной выставкой, гдѣ они потеряли сначала мистера Эдмонстона, затѣмъ свою коляску, и, наконецъ, Эмми съ Шарлоттою. Всѣ они отрашно перепугались, а Чарльзъ пролежалъ три дня въ постели отъ утомленія. Но ей не дали и говорить.

— Теперь Чарльзъ гораздо крѣпче, — твердилъ Гэй. — Я буду его вести подъ руку; самъ схожу за экипажемъ; Филиппъ съ Морицомъ не отойдутъ отъ него ни на шагъ. Если Чарльзъ устанетъ, я его самъ свезу домой, и онъ никому помѣхой не будетъ.

— Кромѣ васъ, — замѣтила добрая мистриссъ Эдмонстонъ.

— Не безпокойтесь. Мнѣ будетъ очень весело. Вы только положитесь на меня, — говорилъ онъ, съ нѣжностью заглядывая ей въ лицо:- вѣдь вы знаете, Чарльзу очень удобно входить и выходить изъ нашего низенькаго фаэтона.

— Я это дѣлаю такъ же покойно, какъ будто перехожу изъ комнаты въ комнату, — прибавилъ больной.

— Править понни буду я самъ, а Уильямъ поѣдетъ рядомъ съ нами верхомъ, чтобы въ случаѣ нужды держать нашу лошадь подъ уздцы. Палатка около самой дороги, тамъ Чарльзъ можетъ спросить себѣ позавтракать, когда устанетъ глядѣть на смотръ. Я нарочно вымѣрилъ шагами разстояніе, отдѣляющее палатку отъ дороги. Это не дальше, какъ отъ нашихъ садовыхъ воротъ до вишень.

— Ну, это для меня пусгяки! сказалъ Чарльзъ.

— Уильямъ будетъ все время сторожить нашъ экипажъ и подастъ его, когда вы захотите. Не мѣшая никому, мы себѣ преспокойно уѣдемъ домой.

— А какъ же полковой обѣдъ-то? спросила мистриссъ Эдмонстонъ-.- вѣдь вы приглашены въ немъ участвовать.

— О! этотъ обѣдъ тоска, — возразилъ Чарльзъ. — Онъ, я думаю, самъ будетъ радъ, если избавится отъ него.

— Еще бы! воскликнулъ Гэй. — въ тысячу разъ лучше спокойно пообѣдать дома.

Мистриссъ Эдмонстонъ молчала; она вполнѣ довѣряла Гэю, но совѣстилась одного, что больной сынъ ея можетъ обременить услужливаго молодаго человѣка. Она передала все это мужу, который, какъ извѣстію, не имѣлъ своего мнѣнія. Тотъ успокоилъ ее тѣмъ, что отказать Гэю и Чарльзу было бы во сто разъ хуже. Это значило бы испортить для нихъ весь день. Лора съ своей стороны радовалась, что Гэю теперь положительно было не до нея.

Въ среду вечеромъ вопросъ о погодѣ свелъ всѣхъ съ ума, только Лора съ матерью оставались спокойны. Дѣло возникло важное, небо грозило дождемъ. Облака, барометръ, полетъ ласточекъ, красивыя полосы на горизонтѣ, кругъ около мѣсяца — все обсуждалось, разсматривалось. Спору и крикамъ не было конца. Наконецъ Гэй громко расхохотался и извинился передъ мистриссъ Эдмонстонъ въ томъ, что они ей надоѣли.

— Будь, что будетъ, но я сегодня ни слова больше не произнесу о погодѣ, - сказалъ онъ: — я и то цѣлый день не могъ приняться ни за что: такъ все изъ рукъ и валится. — Не сегодня только, а скорѣе цѣлую недѣлю не было ему времени серьезно заниматься. Съ тѣхъ поръ, какъ лэди Эвелина пріѣхала гостить въ Гольуэль, конца удовольствіямъ не было. Прогулки по горамъ, пикники, танцы, на которые иногда приглашались и миссъ Гарперъ, все это ежедневно смѣнялось одно другимъ. Эмми, Эвелина и Гэй прыгали цѣлый день; фортепіано служило имъ только для полекъ и вальсовъ, а иногда раздавались на немъ звуки джига (jig) ирландскаго танца, который былъ въ глазахъ мистера Эдмонстона совершенствомъ. Все утро до обѣда проходило въ прогулкахъ, катаніи, пѣніи или планахъ о какомъ-нибудь удовольствіи для вечера. Лора не участвовала съ нѣкоторыхъ поръ ни въ чемъ, и Эмми чувствовала маленькое угрызеніе совѣсти, сознавая, что сестра далеко прилежнѣе и серьезнѣе ея. Эвелина говорила тоже самое; но она гостила у нихъ и потому считала себя вправѣ полѣниться. Мистеръ Лазсель не разъ намекалъ Гэю, когда тотъ жаловался, что не успѣваетъ работать столько, сколько бы нужно было.

— Странно предполагать, — говорилъ смѣясь его наставникъ:- чтобы вы успѣвали сдѣлать что-нибудь дѣльное, когда у васъ цѣлое лѣто проходитъ въ балахъ, да развлеченіяхъ. Такъ не готовятся къ Оксфорду.

Утромъ, въ четвергъ, погода была великолѣпная; ночью гроза освѣжила воздухъ и на небѣ не было ни одного облачка. Въ большую карету усѣлись: мистеръ и мистриссъ Эдмонстонъ, лэди Эвелина, Лора съ Эмми и Шарлоттою. Гэй осторожно усадилъ Чарльза въ низенькій фаэтонъ, уложивъ напередъ все необходимое для больнаго. Онъ съ торжествомъ хлопнулъ бичемъ и, сіяя весь отъ радости и счастія, покатилъ по дорогѣ въ Броадстонъ. Все шло отлично. Чарльзъ радовался, какъ дитя. Дорога пестрая, шумная толпа людей — все казалось новостью для бѣднаго больнаго, вѣчно замкнутаго въ четырехъ стѣнахъ. Въ фаэтонѣ раздавались безпрестанно шутки и смѣхъ. Мать то и дѣло выглядывала изъ кареты и каждый разъ встрѣчала оживленное лицо своего баловня-сына, который сидѣлъ прямо, и, повидимому, вовсе не ощущалъ утомленія отъ дороги. Какъ счастливъ былъ Чарльзъ въ это утро! Онъ съ улыбкой раскланивался съ знакомыми, острилъ и смѣялся съ докторомъ Мэйрнъ; трунилъ надъ Филиппомъ, перекидывался взглядами съ матерью и сестрами, хохоталъ надъ гримасами, которыя выдѣлывалъ Гэй, слушая своего врага-трубача. Онъ совершенно ожилъ, началъ ходить по залѣ (чего давно не дѣлалъ), взбирался по лѣстницѣ, самъ того не замѣчая; просидѣлъ за столомъ впродолженіе всего завтрака; разговаривалъ со всѣми и тогда только почувствовалъ слѣдствіе неумѣреннаго напряженія силъ, когда они собрались домой обѣдать и готовиться къ балу. Гэй уложилъ, а не посадилъ его въ экипажъ, бережно привезъ домой, на рукахъ внесъ его по лѣстницѣ и положилъ на диванъ въ любимой комнатѣ — уборной Гольуэля. Чарльзъ не могъ пошевелиться отъ усталости. Мать заранѣе была увѣрена, что поѣздка добромъ не кончится; но, видя, что больной, вообще, чувствуетъ себя хорошо, она нашла нужнымъ дать ему время успокоиться, оставила его одного, а сама съ дѣтьми и съ лэди Эвелиной сѣла за столъ. Мужъ ея, по просьбѣ полковыхъ офицеровъ, остался обѣдать въ Броадстонѣ. Послѣ обѣда, дамы пошли мѣнять туалетъ къ вечеру. Эмми опоздала немного; карета стояла уже у крыльца, когда она вошла въ гостиную. Лора и Эвелина связывали себѣ букеты, а Гэй, усѣвшись за рояль, наигрывалъ не кузнеца-музыканта по обыкновенію, а какую-то арію. — Готова ли мама? спросила Лора.

— Почти, — отвѣчала Эмми: — но мнѣ жаль, что она ѣдетъ. Ей очень тяжело оставлять Чарльза.

— Надѣюсь, что она не ради меня собирается на балъ? замѣтила Эвелина.

— О нѣтъ! возразила Лора. — Она должна ѣхать. Папа будетъ очень безпокоиться, если она останется дома. При томъ же Чэрльзъ хорошо себя чувствуетъ.