Отрок. Богам — божье, людям — людское - Евгений Красницкий

Место, правда, выбрали неудачно — в опасной близости к желобу, по которому вода поступала на колесо лесопилки. По счастью, затянуло в желоб только шапку, а самого Сучка вытащили на плотину караульные. Плотницкий старшина отплевался, утерся, и огласил окрестности зовом, который ни в какие времена не оставлял равнодушным ни одного русского мужского пола:

— Наших бьют!!!

Тут-то и выяснилось, что учеба в Воинской школе, все-таки, сделала свое дело. Несмотря на то, что ни одного из наставников поблизости не случилось, быстро сбившаяся в кучку плотницкая артель больше ничего предпринять не успела, оказавшись отрезанной от дреговичей дежурным десятком, грозно наставившим на плотников заряженные самострелы. Еще через минуту к дежурному десятку присоединились опричники под командой Дмитрия, на всякий случай взявшие на прицел и дреговичей, особой агрессии, впрочем, не проявлявших.

Пока конфликтующие стороны испытующе глядели друг на друга, не решаясь предпринять какие-либо конкретные действия, в крепость вбежал виновник происшествия — Сучок — но, не успев ничего сказать или сделать был сбит с ног конем Мефодия и чуть не затоптан конями десятка Варлама, с которым Мефодий проводил занятия неподалеку от моста через ров.

Никто из наставников все еще не появился, Мишки тоже не было, и инициативу взял на себя Дмитрий, показав, что жизненные уроки (свои и чужие) не прошли для него даром.

— Закуп! — заорал он на мокрого и грязного, чудом избежавшего смерти под копытами, Сучка. — Как посмел на вольных людей руку поднять?!

Сучок замер на четвереньках, так и не успев подняться на ноги, над крепостью повисла настороженная тишина. Дмитрий с опаской покосился на плотников — не собираются ли те защищать своего шефа, и скомандовал, указывая на плотницкого старшину:

— Младший урядник, Филипп! Взять! В темницу его! — Обвел взглядом всех собравшихся и заключил: — Все по местам, ждать решения господина воеводы! Хоть один в драку полезет, прикажу стрелять!

— Сучок живой, не покалечен? — деловым тоном осведомился у Антона дед.

— Так точно! Живой. — Бодро отрапортовал Антон. — Артельщики с пришлыми чуть стенка на стенку не пошли, но мы их самострелами пугнули и развели, а Сучка старшина Дмитрий приказал в темницу посадить.

— Кхе! Молодцы!

— Рад стараться, господин воевода!

— Сучка оставить в темнице, Дмитрию присматривать за порядком. — Распорядился Корней. — Мы здесь закончим и придем. Ступай.

— Слушаюсь, господин воевода!

— Кхе! Доигрался лысый дурень. Что делать станешь, Михайла?

— Я уже сделал все, что мог, пока Нинея работников не прислала, Сучок себя прилично вел. Знаешь, деда, наверно, надо уже твою власть употребить — и для дреговичей, и для артельщиков твое слово весомее будет.

— А сам, значит, ничего измыслить не можешь? — дед насмешливо прищурился. — Что ж так?

— А вот так, — Мишка сожалеющее вздохнул и развел руками — моего внушения ему только на пару дней хватает, а потом опять начинается. Может ты его на дольше угомонить сможешь?

— Кхе! Ладно, разберемся.

Как Корней разбирался с Сучком никто не видел, но из темницы плотницкий старшина вышел тише воды и ниже травы, скособочившись и прижимая ладонь к правому боку. Выражение лица он имел совершенно несчастное, даже лысина не блестела на солнышке, словно припорошенная пылью. Гвоздь тут же повел его под руку в плотницкое жилье, а Нил отправился на кухню, добывать у Плавы нечто жидкое, согревающее душу. Экспедиция имела реальные шансы на успех, поскольку по крепости уже давно ходили слухи о благосклонности шеф-повара Младшей стражи к «специалисту по оборонным сооружениям».

Глава 2

Следующий день в крепости начался с казни. Никакой особой судебной процедуры для урядника Бориса сотник Корней организовывать не стал. Просто объявил выстроенному на берегу Пивени личному составу, что за покушение на жизнь боярича Михаила, урядник Борис прямо сейчас будет казнен и пояснил, что казни острым железом он, не будучи ни воином ни зрелым мужем, не достоин.

Возле парома, лежа одним краем на низком берегу, притулился плот, на плоту были укреплены два столба с перекладиной, а с перекладины свисала веревка с петлей.

«Так вот куда Бурей вчера отлучался — Сучку виселицу заказывал! Дед заранее все решил, а о том, что к несовершеннолетним смертная казнь применяться не должна, ЗДЕСЬ ни у кого и в мыслях нет. В том числе и у вас, сэр, не сочтите за попрек, подобная мысль даже не возникла, когда вы Амфилохия убивали».

Бурей вывел на берег Бориса со связанными за спиной руками, подталкивая в спину, провел через паром и вытолкнул на плот. Парень озирался, словно не понимая, что происходит, или не желая в происходящее верить, так, кажется, и не поверил до самого конца, во всяком случае, обреченным он не выглядел. Может быть, надеялся, что только пугают? Обозный старшина поставил его прямо под веревкой, сноровисто связал ноги и вопросительно уставился на Корнея и Мишку, возвышавшихся в седлах позади строя учеников Воинской школы.

— Командуй. — Негромко произнес сотник.

— Деда, я…

— Командуй, говнюк! — зло прошипел дед, толкая внука локтем в бок. — Я за тебя вершить должен?

«Господи! Как командовать-то? Нет, ну нельзя же так…».

Получив еще один толчок в бок, Мишка все же поднял руку и махнул ей в сторону плота с виселицей. Бурей недоуменно дернул головой и снова уставился на деда с внуком.

— Голосом! — снова зашипел дед. — Давай, Михайла! Пусть это угребище хоть раз ТВОЙ приказ выполнит.

Мишка прокашлялся и, сам не замечая, что до боли вцепился пальцами в поводья, вытолкнул из глотки, царапнувший наждаком, крик:

— Исполнять!

Бурей снова недоуменно дернул головой, потом пожал плечами и обхватив Бориса одной рукой поперек туловища, приподнял парня, а другой накинул ему на шею петлю. Еще раз оглянувшись на всадников, отпустил приговоренного и отступил на шаг назад. Борис, выпучив глаза и синея лицом, забился в воздухе. Молодое, здоровое тело не желало умирать, изгибалось, дергалось, раскачивалось, казалось, что эти конвульсии длятся уже вечность и никогда не закончатся.

— Бурей!!! — Хлестнул над головами дедов окрик.

Горбун слегка присел и по-обезьяньи подпрыгнув, обхватил тело Бориса руками и ногами, повиснув на нем всей тяжестью. Мишке послышалось, что даже сюда — метров за пятнадцать-двадцать — донесся хруст шейных позвонков.

«Господи, сейчас голова оторвется… Да что ж он творит!».

Бурей припал ухом к спине повешенного, как будто прислушиваясь к тому, как из тела уходят остатки жизни. Глаза закрыты, рот ощерен — урод наслаждался!

— Бурей!!! — Только после того, как палач отпустил тело казненного, до Мишки дошло, что кричал не дед, а он сам. И, что самое удивительное, тон совершенно не соответствовал тому, что переживал Мишка — не истерический вопль (лишь бы прекратить кошмарное действо), а требовательный начальственный окрик.

Обозный старшина перескочил на паром, отвязал чалки, оттолкнул плот с виселицей и остался стоять, провожая его взглядом, казалось он вот-вот помашет вслед уплывающему мертвецу рукой, желая счастливого пути. Мишка оторвал, наконец взгляд от гориллообразной фигуры и посмотрел на «курсантов». Строя не было, на берегу топталась стоящая рядами толпа — кто-то согнулся в приступе рвоты, кто-то, похоже брякнулся в обморок и его поддерживали соседи, от того места, где стояли девки, донесся звук истерического рыдания.

Сатанея от собственного крика, Мишка заорал, что было мочи:

— Школа, становись! Равняйсь!

Какое там равнение! Толпа продолжала бестолково топтаться на месте, а девки, подгоняемые матерью, двинулись к мосту через ров, как отара перепуганных овец. Мишке вдруг, до дрожи в руках, захотелось пустить веером над головами длинную очередь из автомата, чтобы все попадали и, наконец-то, угомонились, а потом садить до полного опустошения рожка в горбатящуюся на краю парома уродливую тушу Бурея. В себя его привел очередной толчок в бок, сопровождающийся голосом деда:

— Очнись! Не слышат же тебя, дурила!

— Сейчас услышат…

Мишка соскочил на землю, взвел самострел, наложил учебный болт без наконечника и, найдя глазами спину Дмитрия, выстрелил так, чтобы удар пришелся тому по шлему вскользь. Дмитрий от неожиданности присел, потом оглянулся.

— Старшина Дмитрий!!! — заорал Мишка. — Куда смотришь?! Урядники команды не слушают!!!

Дмитрий понятливо кивнул и побежал вдоль строя, покрикивая и раздавая тумаки. Мишка вернулся в седло и снова скомандовал:

— Школа!!! Слушай мою команду!!! Кру-гом!!!

Повернулись. Почти все.

— Р-равняйсь!!! Смирно! Отставить! Кто там стоять не может? Вон из строя! Левый край, подравняться! Младший урядник Силантий! Ну-ка, дай этому оболтусу в ухо, чтобы в себя пришел! Равняйсь! Смирно! Нале-во! По местам занятий, шагом, ступай!