Сердце степи. Полёт над степью (СИ) - Иолич Ася

- Не смешно, Камайя! Объяснись!

- Я не могу сказать. Я обещала. Не хочу подставлять человека под твой гнев.

- Похоже, ты тут всему дворцу надавала обещаний, кроме меня, - горько сказал Аслэг, поворачиваясь идти дальше. - Эта книга хранилась в моей старой комнате, которую я закрыл три года назад. Там было слишком много воспоминаний. Я запретил открывать её.

- Я верну её тебе.

- Оставь себе.

Он был похож на грозовую тучу, что зацепилась за вершину Седой Скалы у порта Мадви зимним днём, безрадостным, унылым, дождливым. Камайя брела рядом, косясь то на его опухшую губу, то на дорожку под ногами.

- Как это случилось? - тревожно спросила Аулун, перевязывая её за халатом, который держала в руках заплаканная Алай. - И что с господином Аслэгом?

- Губу прикусил. - Камайя поморщилась, глядя на неровные края своей раны. - Шрам останется, да?

- Я сведу, - улыбнулась Аулун. - Но лучше так больше не делать.

Укан кашлял на своём войлоке. Аулун протянула ему стакан с настоем, и он с благодарностью кивнул.

- Я сторожил их с вечера, - хрипло сказал он. - На пиру выливал в подушку. Харан так сказал. Посреди ночи меня ударили по голове. - Он прокашлялся и показал за ухо. - Я успел увидеть и почувствовать мешок. Очнулся на холоде. Харан учил не шевелиться. Я и не мог. Связан был.

Камайя отошла к столу и вернулась с ещё одним стаканом. Укан хрипло кашлял, и Аулун спокойно покачала головой на тревожный взгляд Руана.

- Он выздоровеет. Не тревожься.

- Они ехали молча. Я висел через седло. Все кишки перемололо. Потом мешок сорвали. Кинули меня на снег и начали щупать. Я молчал. Пнули сюда, - он показал на бок. - Я терпел. Харан учил. И тут один сказал, что надо прирезать меня. Второй сказал - он из Оладэ, а если вскроется? Первый сказал… им не за это платят, чтоб я вернулся. Второй сказал - он уже почти мёртвый. Мы прирежем, а волки не съедят. Видно же будет, что не сам сдох.

Он кашлял после каждой фразы, и у Камайи начало першить в горле. Все остальные, видно, чувствовали то же самое, потому что время от времени прокашливались.

- Первый сказал, ещё по голове надо ударить. Второй опять сказал, видно будет, если найдут. Снова пинали. - Укан стиснул зубы и закрыл глаза. - Первый сказал, надо наверняка, чтоб не вышло как с Кэбаем. Которому мстить вернулись. Второй сказал, Кэбай сам виноват. Полез туда, куда Гаук не говорил, и получил. Пнули. Сошлись на том, что подыхаю. Ещё отвар…

Камайя морщилась, представляя этого несчастного парня посреди холодной степи. Аслэг хмуро уставился в пол, пока Укан допивал тёплый настой.

- Развязали. Бросили меня там. Забрали верхний халат. Я встал, но идти не мог. Определил сторону и пошёл на четвереньках. Обмотал руки кусками халата. Не знаю, как не замёрз. Увидел дым… Дополз. Отогрели. Сказали, весь целый буду. Рывас озолочу, как поправлюсь.

- Отдыхай, туус, - сказал Аслэг. - Я сам озолочу.

23. Кам.Старая, строптивая, развратная

Камайя сидела и с ужасом глядела на Алай, которая бледнела всё больше с каждым словом Укана.

- Алай… Аулун, есть успокоительное?

- Кэбай, - прошептала Алай, закрывая рот рукой. - Те двое, которых Харан в степи… Кэбай и Удус! Они поймали меня… Хотели… Гаук - он же из Касур-хасэна… Что всё это значит?! - она в ужасе переводила взгляд с Руана на Аслэга и Рикада.

Камайя резко встала и обняла её, напуганную, маленькую. Сердце Алай билось, как у крошечной птички, а из глаз текли слёзы.

- Что такое этот Касур? - Камайя подняла глаза на Аслэга.

- Небольшой, - пожал он плечами. - На севере ездят. Хасум Алай, они в стойбище?

- Да, - кивнула Алай. - На востоке.

- Шуул, ты слышал? Передай ребятам, пусть отманят Гаука. Поговорить надо без шума. Пусть кто-нибудь пьяным прикинется и отманит. Да уж… Твоё счастье, парень, что убийцы тебе попались такие ущербные, - недобро ухмыльнулся Аслэг. - Интересно будет узнать, за что там этот Гаук им платит.

- Можно, я тут пока? - спросил Укан. - Не хочу Утар пугать.

- Сколько пожелаешь. Аулун, скажи Сахмаалу, пусть на кухню передаст, что готовить надо, чтоб парень быстрее поправился.

- А можно к Харану? - спросила вдруг Алай. - Руан, пожалуйста… Прошу!

Аслэг встал, разминая шею, и хищно улыбнулся Рикаду.

- С тобой я ещё потолкую. Пойду навещу Тасыда, потом вернусь к этому, - он ткнул в угол, где сидел Тур, злорадно посмеиваясь. - Будем выяснять, что тут творится.

Камайя вышла за ним, оставляя за спиной плач Алай и раздирающий кашель Укана. Аслэг вопросительно смотрел на неё, и она опустила глаза.

- Я быстро, - сказал он. - Потом вернусь к сопляку. Шуул, Сахмаал, проводите до ворот - и со мной к Тасыду!

Эрту впустил Камайю за ограду, и она шла, обгрызая губу. Наёмные головорезы. Чёрт знает что. Зачем они этому Гауку? Он же мелкая сошка, судя по всему! За ним кто-то стоит?

- Госпожа Камайя, - тихо окликнула её Тинхэн из закоулка между двумя зданиями. - Быстрее, сюда!

Камайя торопливо последовала за ней по узкому коридорчику до какой-то подозрительной кладовки и остановилась у двери.

- Клянусь, без подвоха! - умоляюще воскликнула Тинхэн. - За жизнь свою боюсь! Быстрее!

Дверь закрылась, оставляя их отрезанными от всего остального мира, в запахе мыла, пеньки и смолы, в окружении деревянных кадушек, пахнущей пылью ветоши, ароматных травяных веников и метёлок, щипцов для белья, мотков верёвки, хозяйственных тазов и какой-то пыльной, неразличимой в полумраке деревянной утвари.

- Госпожа, выслушай. Ты должна знать. Йерин хочет избавиться от тебя. Нуун отравили. Ей худо. Лекарка, Аулун, зашла ненадолго, сказала, может забрать в лекарский дом, но Туруд отказала. Саурт говорит, Нуун переела сладостей, но это неправда.

- Почему её не отпустили с Аулун?

- Саурт сказал, так пройдёт. Выгнал лекарку.

- Откуда ты знаешь, что это Йерин отравила? И почему Нуун, а не тебя? Я тебя обзывала…

Тинхэн замолчала, кусая губу, потом заплакала.

- Госпожа, не отдавай на казнь! Прошу! Пощади!

- Да о чём ты?

- Так уже было однажды… Она сказала, это угощение! Она отдала их мне…

Камайя закатила глаза и выдохнула, потом взяла Тинхэн за плечи и встряхнула.

- Остановись. Давай по порядку. О ком речь?

- Йерин! Актыс и Халар не враждовали…

- Матери дочек Аслэга?

- Да… Они мирно жили. Халар понесла третье дитя, и я слышала, как Йерин нарочно при Актыс говорила, что, мол, если эным права и мальчик родится - про тебя вообще все забудут. Актыс была спокойной… Терпела. Ничего не отвечала. У неё дочка же была… Она ровно к господину Аслэгу дышала, не то что ты, госпожа. И власти не искала. И тогда Йерин пришла ко мне…

- Науськивать стала?

- Нет, нет! Халар юная была, она сладкое любила. Йерин принесла пирожные с орехами. Просчитала всё, гадюка! Я только потом поняла… Принесла и оставила у моей постели. А я орехи есть не могу, язык раздувает и лицо, задыхаюсь… Один раз чуть в Эн-Лаг не отправилась... Ну я не об этом. Тогда дочка Актыс всё рядом крутилась, я сказала - бери, я не ем, а Иймэт такое не очень любит. Ну она и взяла… И отнесла в детскую, где девочки с Халар были. Та и съела. Дочкам дала попробовать... Как раз зимние праздники были, как сейчас, и господин Нада позвал всех фейерверки смотреть, что ему из Фадо привезли. Актыс зашла за Халар и повела её гулять, и на улице Халар плохо стало… Актыс потом сказала, та за голову схватилась и шататься начала, а под ногами лёд был… Упала! Дочка Актыс, видимо, тоже поела, но её просто вырвало, как сейчас помню, весь день потом пластом лежала. Малышки быстро оправились, им немного досталось, так, по кусочку - куда им много, маленькие были. Халар не спасли… Сказали, Актыс её толкнула из ревности, и удар головой её убил. Актыс сперва отнекивалась, а потом к ней Йерин наведалась, видимо, пригрозила, что с дочкой что-то сделает… И Актыс взяла вину на себя. Ну, как вину… Сказала, что Халар поскользнулась и падала, а она от злости и ревности её не попыталась поддержать. Получается, она вроде и виновата, но не преступница. Йерин её замуж выдала сразу.