Колыбельная для Титана - Инна Георгиева

Короче, Шурик с вызовом уставился на лейтенанта и ответил:

— Вам показалось!

Лицо «дяденьки» приобрело совсем уж зверский вид:

— Выйдите из машины! — почти прорычал он. Покосившись на меня с видом «ща я разберусь!», Алекс подчинился. Я проводила его глазами и выразительно хлопнула себя ладонью по лбу. Ну, да! Разберется он, как же. Ценою водительских прав, здоровенного штрафа, а, возможно, и десяти суток ареста. За неподчинение закону. И что характерно: к остальным стражам порядка Алекс был совершенно равнодушен, честно исполняя свою роль добропорядочного гражданина и стараясь вообще не связываться. Но гаишников при этом не любил до зубовного скрежета. Что, учитывая его манеру вождения, было неудивительно: дежурный патруль на трассе, ведущей к нашему особняку, только на одних взятках «от Шурика» мог сменить свою Toyota Corolla на какой-нибудь крутой внедорожник того же производителя.

«Эх, Алекс, — вздохнула про себя. — Не хватает тебе женской смекалки в таких вопросах. Всегда ведь можно полюбовно договориться…»

И вот тут, можно сказать, меня и настигло вдохновение.

«О, да, Шурик! — решительно сузила глаза. — Сейчас я тебе покажу, на что способна!»

И выдала во все горло:

— А-а-а-ай!!!

Мужские голоса снаружи резко смолкли. Я довольно улыбнулась:

«Ага, заинтриговались!»

И, распахнув дверь машины, принялась выбираться наружу. Да не просто так, а схватившись за живот и зафиксировав на лице маску безграничного страдания. Еще и оглашая окрестности душераздирающими вздохо-крико-стонами. Получалось неплохо, потому к моменту, когда моя перекошенная физиономия появилась-таки над машиной, на меня смотрели две пары выпученных и реально испуганных глаз.

— О-о-оу…! — протянула, судорожно цепляясь руками за дверь. Кажется, именно так должен вести себя человек, жить которому осталось считанные минуты. — Пожа-алуйста… — прохрипела, поднимая полный муки взгляд на гаишника. — Мой ап-пендицит…

Похоже, я все-таки слегка перестаралась: иначе, с чего бы «дяденьке» вдруг креститься? Да и у Алекса челюсть отвисла, что я сразу приняла за комплимент своему экспромту и запричитала еще активнее:

— Умира-а-ю-ю!!!

А потом закатила глаза и принялась медленно (ну, чтобы Шурик успел подхватить) сползать по дверце машины на землю. О, это было эпично! Гаишник с посеревшим лицом схватился за сердце, а Соколов, не сдержав хриплого:

— Твою мать! — бросился ко мне. К сожалению, милиционер пристроился рядом, потому вместо победоносного смеха мне пришлось картинно развалиться у Шурика на руках, прикрыть глаза и сделать вид, что задыхаюсь.

— В рот мне ноги, парень! — рявкнул лейтенант Сидоренко, распахивая дверь Mazda с такой силой, что та заскрипела. Даже я покосилась неодобрительно, а Шурик почему-то никакого внимания не обратил, усаживая, то есть, почти укладывая меня на сидение, и кое-как пристегивая ремнем. — Хрена ты копаешься?! Вези ее в больницу! Срочно!

Странно, но и на этот раз Алекс промолчал. Я даже нахмурилась в удивление: что это с ним? Онемел или как? Где это его бессменное: «я сам знаю, что делать», и какого черта…?!

Я даже голову подняла, не поверив своим глазам:

«Какого черта мы поворачиваем?!»

Нет, серьезно! Вместо того, чтобы продолжать путь в особняк, этот дундук развернулся через две сплошные (судя по тому, что второй раз его не остановили, сделал он это с немого благословения гаишника) и на всех парах помчался обратно в школу!

— Алекс! — воскликнула, поудобнее усаживаясь в кресле. — Куда мы едем?

Он бросил на меня тревожный взгляд:

— Ева, не волнуйся! — проговорил таким тоном, что мне стало не по себе. — Пять минут — и мы у доктора. Ты только потерпи!

— «Потерпи»?! — переспросила, неверяще хлопая ресницами. — Так ты действительно везешь меня в больницу?!

Ой, не надо, наверное, было так ржать: у меня аж и правда живот заболел. И слезы из глаз брызнули, потому я не сразу заметила, как Шурик ударил по тормозам и, съехав на какую-то брусчатую дорогу, остановил машину. А затем уставился на меня как удав на бандерлога:

— Ты что творишь, ведьма?! — прорычал, когда мой хохот стал утихать. Я икнула и, вытерев слезы, подняла на него недоверчивый взгляд: мне кажется, или он действительно считал мою потрясную идею не такой уж и потрясной?

— Что тебе не нравится?

— Что мне…?!! — начал было парень, но от негодования не смог закончить предложение. — Да ты вообще, что ли, умом тронулась: такое творить?! Я же, *ять, чуть не поседел!!

— А что я сделала?!! — гневно рявкнула в ответ. — Кроме того, что избавила тебя от штрафа, на который можно было бы снарядить экспедицию на Марс?!

— Да в ж**у штраф!! — совсем уже не сдерживаясь, проорал Алекс. Я аж отшатнулось: чего-то это он вдруг так завелся? А уж когда Заклинатель вдруг нагнулся вперед, обхватывая меня руками и прижимая к себе, я и вовсе опешила. — Никогда! — хрипло прошептал он мне на ухо. — Никогда больше так не делай! Поняла, ведьма?

— Э-э… да, — ответила, неловко обнимая его за талию. — Но я и подумать не могла, что ты поведешься!

Он отстранился и, глядя мне в глаза, провел ладонью по лицу:

— Ева, у тебя офигеть какие классные актерские способности! — сообщил доверительным тоном.

— Правда? — не поверила я своим ушам. Алекс криво ухмыльнулся:

— Еще какая, — скользнул пальцами по шее. — И я тебя умоляю, ведьмочка, больше никогда не тренируй их на мне, — на мгновение коснулся губ поцелуем и закончил, — если, конечно, не хочешь встречаться с заикой!

Глава 6

xxx: Никогда не катался ни на лыжах, ни на сноуборде. Не знаю, на чем лучше сначала попробовать.

yyy: Ну, это смотря, что тебе ближе — переломы ног или ключицы.

В пятницу я проснулась минут за пятнадцать до того, как будильник начал приплясывать на тумбочке: от громкого и полного отчаяния вопля Богдана:

— Не-е-е-ет!!!

Сказать, что мы испугались — это ничего не сказать. Боли и ужаса в крике брата было столько, что мне грешным делом показалось: он с Джеком Потрошителем случайно пересекся. Судя по лицам остальных Соколовых, ворвавшихся в подвал следом за мной, я была в своих подозрениях не одинока. По крайней мере, Алекс выглядел так, словно готовился драться с легионом: насупленные брови, хищно прищуренные глаза, плотно сжатые губы и, как всегда, рука, за шкирки перетащившая меня с линии фронта за его могучий тыл (некоторые ничему не учатся!). В общем, мы готовились увидеть нечто невообразимо ужасное, начиная от огромного таракана (предположение Наташи, которая боялась их до нервного тика) и заканчивая демоном Барлогом, о котором в шутку заявил Егор, после чего Алекс стал еще мрачнее. Что подумалось мне вообще озвучивать не хочется, но уж точно не большой таз, наполненный до половины равномерной кашицей темно-бурого цвета. Вот над этим тазом и голосил Богдан.

— Что это? — подступила я ближе. Брат поднял полные муки глаза:

— Моя одежда! — выкрикнул с отчаянием. — Моя восхитительная, модная, дизайнерская одежда!!

— Серьезно? — удивился Алекс, чем вызвал еще один вопль.

Я подступила ближе: а ведь и правда. Не представляю, как это выглядело раньше, но сейчас кашица состояла из кучи растворившихся волокон хлопка и шерсти.

— Мой кашемировый свитерок! — во все горло продолжал оплакивать потери Соколов. — Моя любимая майка от Tommy Hilfiger! Мои трусы от…

— О, нет, Богданчик! — перебила я. — Избавь нас от подробностей. Лучше объясни толком, что произошло. Ты хотел заняться стиркой?

Я кивнула на таз, а затем на стиральную машинку, которая в доме Соколовых размещалась в подвале. Я сначала долго не могла привыкнуть: с одной стороны — спасибо, что не на кухне, с другой: в доме шесть ванных. Неужели для не такой большой стиралки места не нашлось, что ее аж в подвале спрятали? Кому бы она рядом с душевой мешала?

Богдан поднял на меня глаза, в глубине которых можно было разглядеть страдание Гаутамы в момент, когда он познал несовершенство мира:

— Я хотел постирать! — кивнул он. — Но как-нибудь попозже. И даже потом я не стал бы замачивать все вместе и оставлять на неопределенный срок. Это же настоящая шерсть! Какой варвар мог так с ней поступить?!!

И тут у меня в голове что-то щелкнуло: а ведь мне знаком этот «варвар»! Я сделала шаг назад, потом второй, третий, пока на цыпочках не выскользнула в коридор. И уже оттуда набрала Казакову:

— Алло? — сонным голосом ответила та. — Ева?

— Мг, — хмыкнула я, — она самая.

Из трубки раздался характерный скрип Полиного дивана, который уже пару лет назад знавал лучшие времена, и недовольный вопрос:

— Я не поняла: уже разве вечер? Я что, на поезд опаздываю?

— Нет.

— Тогда почему ты мне звонишь?!