Почему я? - Владимир Германович Корешков

Тут членкор академии наук увидел краешек журнала, торчавшего из ящика стола, куда Витя, по приказу Бориса Сергеевича, скрупулезно записывал все фазы своей работы. В мозгу взбесившимся табуном, вихрем пронеслись шальные мысли. А что если?.. Его вначале даже обожгло внутри, а потом внутри захолодело, заставив сердце сперва остановиться на мгновение, а потом бешено заколотиться в груди. После чего Бориса Сергеевича начало конвульсивно лихорадить.

«Это же так просто. Не будь тряпкой! – сказал он сам себе. – Вот он, твой реальный шанс, не упусти, и все будет принадлежать только тебе одному: Нобелевская премия, мировая слава, в лучах которой ты будешь греться всю оставшуюся жизнь, почитание, известность, благодарность всего человечества, выражаемая в неисчислимом количестве денежных знаков, находящихся на твоем банковском счету в Швейцарии, признание всего научного мира. Никто даже не посмеет усомниться в твоей компетентности. Все будут тебе завидовать, восхищаться тобой, любить и преклоняться. Весь мир ляжет у твоих ног, ты сможешь жить с Танечкой в роскошном доме с видом на океан. Да какая там Танечка! – одернул он сам себя. – У тебя будут тысячи таких Танечек, которые будут толпами осаждать тебя, ожидая твоей благосклонности, как собака ждет кости от своего хозяина…»

Секундная пауза, замешательство, внутренний голос в сомнении поинтересовался: «А если ты в чем-то вдруг не разберешься, что там этот Витя в своей тетрадке накалякал?» – «Да брось ты! – убеждал сам себя тот же внутренний голос. – Он конспектировал каждый шаг с малейшей дотошностью, ты же сам все видел. Почерк у него разборчивый, а потом он бы не подумал тебя ослушаться, а если вдруг какая-то мелкая непонятка, то привлечешь какого-нибудь такого же грамотного дурачка, и решен вопрос!»

Борис Сергеевич больше не сомневался, твердо протянул руку и опустил рычаг вниз.

– Прощай, глупыш! – Раздался громкий, закладывающий уши треск. Там, где стоял Витя, низвергнулась мощная ярко-оранжевая вспышка наподобие молнии, в воздухе запахло озоном, как после грозы, во всем институте погас свет. Там, где только что стоял Витя и его чудо-аппарат, не осталось ничего, кроме небольшой кучки пепла. «Ну вот все!» – подумал Борис Сергеевич и, воровато оглянувшись, схватил заветный журнал, сунул его за пазуху, после чего выскользнул на улицу.

Холодный осенний дождь больно стеганул по глазам, директор поежился: «Какая гадость!» – поднял воротник куртки, поплотнее прижал журнал к груди. «Ничего, ничего все теперь у меня впереди. Весь мир в кармане, и жить я буду там, где всегда тепло», – понемногу успокаиваясь, мечтал обыкновенный убийца. О Вите он больше не думал, рисуя в голове светлые картины будущей прекрасной жизни, одна радужнее другой. Не знал Борис Сергеевич только одного, что журнал без Вити бесполезен, как электрическая грелка на дне океана. Витя и правда все аккуратно записывал в журнал, но свои записи предварительно зашифровывал особым шифром, по примеру своего великого учителя Николы Тесла, чтобы никто, случайно наткнувшись на его записи, раньше времени не применил все, что он придумал на практике, нанеся непоправимый вред и самому себе, и окружающим, а схему сгоревшего в пепел прибора он вообще держал в голове.

Команда собрана. Мы готовы. Что интересно, тяжелее всего было все разъяснить Вите и успокоить его: он, находясь в сильно возбужденном состоянии, требовал, чтобы его немедленно вернули назад в прошлое. При этом он, как обезумивший, вращал глазами, размахивал руками, громко ругался площадной бранью, а еще культурный человек, ученый, понимаешь ли! И страшно сокрушался, переживая не по поводу того, что умер вообще, и даже не по поводу того, что умер от рук своего благодетеля в частности, а из-за того, что не успел передать в руки человечества свое изобретение. Хорошо, что у него еще ничего не было под рукой – посуды, мебели или еще чего в этом роде. Он бы это все обязательно разбил, разломал и порушил.

Наши девчонки – Аня, Жанна, Карина, Алина – сообща пытались привести его в чувство и хоть как-то успокоить парня. Добросердечная Алина, как маленького, гладила Витю по голове.

– Ему бы выпить чего-нибудь покрепче, – предложила стюардесса Жанна. – Cразу отпустило бы.

– Обойдется, – одернула ее Аня. – Мы же в свое время обошлись, а потом все равно ничего, кроме соков и минералки, у нас нет. Кариш, плесни ему чего-нибудь.

– А что плеснуть-то? – развела руками Карина.

– Да хоть чая с мятой. Вот Олегу такой чай очень хорошо помогает. Правда, Олежек? – подмигнула она мне, подленько так при этом улыбаясь. «У-у-у… Ехидна!»

– Слышь, Витюня, – сильно тряхнула Аня его за плечи, – будь ты мужиком! Соберись! Обратной дороги нет.

– Вот чай, – подскочила Карина с дымящейся кружкой. – Только он горячий. Ты, Вить, аккуратно пей, не обожгись.

Увидев, что Карина совершенно буквально поняла ее распоряжение, Аня закатила глаза кверху и удрученно покачала головой.

– Что не так? – спросила Карина. – Мятный, как ты просила.

– Ничего, все норм, – махнула рукой Аня. – Пей, Витюшь. Хлебай чаек. Глядишь, полегчает.

Юра, Андрей, я и алабай Дашка молча наблюдали, как девушки приводят в чувство свежеиспеченного путешественника во времени. Дашка недоуменно вертела своей большой белой головой, не понимая, что за кипиш вокруг происходит. Вдруг она начала отрывисто лаять, наверное, таким образом решила присоединиться к девушкам, тоже пытаясь успокоить Витю. Наконец, девушки справились со своей задачей и кое-как успокоили парня. Пришлось мне объяснять ему еще раз, что, как, зачем и почему он здесь. Витя сидел, понурив голову, уйдя в себя, и отстраненно слушал меня. Интересно, до него дошло хоть что-то, и, вообще, он слышал, что я ему здесь втирал насчет нашей особой, высокой миссии.

– Витя, ты все понял?

– Да понял я, понял. Когда улетаем? – как-то уж очень обыденно, не поднимая глаз, уставившись в пол, слегка заикаясь, поинтересовался Виктор.

– Завтра, – сказал я.

В палате для новорожденных наступила гробовая тишина, и все уставились на меня. Черт возьми, а ведь и правда завтра – это завтра. Еще пять дней назад казалось далеко-далеко.

– Что вы так на меня смотрите? Ничего нового вы для себя не услышали. Я же вам все рассказывал раньше, всем вместе и каждому по отдельности.

– Ну и как все это будет? Как мы попадем на корабль? Когда нам надо быть готовыми? И вообще, во сколько подъем и сбор? – спросил за всех Юра.

Я молчал, как в рот воды набрал, оказывается, неимоверно тяжело, я бы даже сказал практически