Славянская мифология - Николай Иванович Костомаров

Та вжеж до тебе в рик Биг приходит,

В рик Биг приходит – три товарищи;

Первый товарищ – ясне соненько,

Другий товарищ та билый мисяць,

Третий товарищ – дрибний дожчик.

А що ж нам рече первий товарищ,

Первый товарищ – ясне соненько?

– Ой, як зийду разом з зорями,

Та врадуеся весь мир на земли.

А що ж нам рече другий товарищ,

Другий товарищ – та билий мисяць?

– Ой, як я зийду темной ночи,

Та врадуеся весь мир на земли.

А що нам рече третий товарищ,

Третий товарищ – дрибний дожчик?

– Ой, як я зийду разом з зорями,

Та врадуеся жито-пшениця,

Житей пшениця и всяка пашниця.

Ой, як зийду мисяця мая,

То врадуеся весь мир на земли.

В той же колядке приходит в гости к хозяину сам Бог с товарищами: первый товарищ – ясное солнышко, другой – белый месяц, а третий – дробный дождик. Смысл таков, что пришествие Бога знаменуется собственно приходом одних только этих товарищей. Поется еще колядка, где рассказывается, как хозяин приготовляет стол и просит Бога к себе на вечерю. В одно окно светит солнце, в другое – месяц, кругом ясные звезды. Приходит Бог с Богородицею и святыми, а хозяин угощает Бога зеленым вином, Богородицу – сладким медом, а святых – производящею горилкою.

Просит Боженька на вечереньку —

В одно виконце свитит му сонце

В друге виконце та ясен мисяць,

Яснии зори свитят в-около.

Посадив Бога посеред стола,

Святу Пречисту при другием столи,

Уси святым на-вколо ней,

Приймае Бога зеленим вином,

Святу Пречисту солодким медом,

Уси святыи шумнов горивков.

В Карпатской щедривке (поется накануне Нового года) посылается орел (в одном стихе он назван орлом, а в другом заменен соколом) сесть на море. И он сидит на море и видит, как плывет корабль с тремя воротами: в одних воротах светит месяц, в других – восходит солнце, а в третьих – сам Господь держит ключи, отворяет и впускает души.

Ой, вирле, вирле,

Сивий соколе!

Високо сидиш, далеко видиш,

Сидай ти соби на синим мори —

На синим мори корабель в води.

В тим кораблику трое воротци:

В перших воротейках мисячок свитить,

В других воротейках сонейко зходит,

В третих воротейках сам Господь ходит,

Сам Господь ходит, ключи тримае,

Ключи тримае – рай одмикае,

Рай одмикае, души внускае, и пр.

Христианское влияние прибавило к этому, что не впускаются туда те души, которые не уважали родителей, обижали старших братьев и сестер. Господь, отворяющий рай, вероятно, тождествен с тем лицом, которое в одной веснянке отпирает небо и выпускает весну, а по другому варианту – росу.

В колядках и щедривках частая форма представлять хозяина – месяцем, его жену – солнцем, а детей его – звездами: это выражается с разными изменениями. Как на особенно оригинальный оборот мы укажем на одну колядку, в которой говорится, что плыл по реке кленовый лист и на нем написано три имени – солнца, месяца и звезд; солнце означает хозяйку, месяц – хозяина, а звезды – его дети, точно так же, как и в приведенном выше образе построения церкви с тремя окнами.

Там плавае кленов листок,

На тим листку написано

Три письмечка:

Первое письмо – ясен мисячок,

Другее письмо – ясне сонечко,

Третье письмо – ясни зори.

Ясний мисячок – сам господарь,

Ясне сонце – ёго жинка,

Ясни зирки – его дити.

Солнце (одно). Из исторических памятников нам известно, что русские в язычестве боготворили солнце, и, как оказывается, у них была мифологическая история о царствовании его под именем Дажьбога. Есть одна песня, в которой с первого раза можно признать (как некоторые ученые и делали) следы явного боготворения солнца. В этой песне женщина, обращаясь к солнцу, называет имя Бога.

Ой, пиду я темним лугом,

Ope милый своим плугом,

Чужа мила поганяе

И к сонечку промовляе:

Помож, Боже, чоловику,

Щоб так орав поколь вику!

Но трудно утверждать, что она под этим словом Бог разумеет солнце. Быть может, она произносит эти слова «помогай, Боже» как междометие, равносильное «дай Бог». Во всяком случае, здесь все-таки обращение к солнцу как к живому существу. Вероятно, следы древнего уважения к солнцу отразились и в одной карпатской песне, совершенно проникнутой, впрочем, христианским элементом. В ней говорится, что ясное солнышко жаловалось Богу на людские беззакония: «Не буду, – говорит оно, – рано всходить, свет освещать; стали теперь злые хозяева: в воскресный день рано дрова рубят, а мне в лицо летят щепки; злые хозяйки в пятницу рано бучат платки, а мне на лицо выбрасывают золу; а злые девушки в воскресные дни рано чешут косы и мечут мне в лицо волосы».

Скаржилося свитле сонейко,

Свитле сонейко милому Богу:

«Не буду, Боже, рано схожати,

Рано схожати, свит освищати,

Бо зли газдове понаставали,

В недилю рано дрова рубали,

А ми до личка триски гадали;

Во зли газдини понаставали,

В пятнойку рано хуста зворили,

А ми на лица золу виливали,

Бо зли дивойки понаставали.

В недилю рано коси чесали,

А ми до лиця волося метали».

Бог отвечает ему: «Свети, солнышко, так, как светило. Я буду знать, как покарать их на том свете, на Страшном суде».

В некоторых песнях солнце изображается колесом – представление старое, общее многим мифологиям – напр. в веснянке:

Кропивное (вероятно, жгучее – от кроп, укроп) колесо

По-над лисом котится.

Или в следующей свадебной:

Колесом, колесом в гору

Сонце йде,

В наший Марии

Рай ся вье.

Так же и яблоком:

Котилося яблочко з гори до долу;

Час вам, дивочки, з гулянья до дому.

В одной свадебной песне оно представляется купающимся в разъяренном море.

У недиленьку рано

Море ся розъяряло,

Сонейко