Деревенская повесть - Константин Иванович Коничев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Менуховы братишки настаивали, чтобы всем вместе побывать и в Устье-Кубинском. Но Терёша слыхал от зимогоров, что в селе народ жадный, и потому возразил:
— Туда и без нас идут многие, да, говорят, и дома там сплошь на запоре, и собаки там цепные, злые-презлые.
В первый день рождества, едва народ успел вернуться от обедни, как ватага попихинских ребятишек со своим решетом двинулась по деревням.
Стоял крепкий звенящий мороз. Сухой, сверкающий серебряными искрами снег хрустел под ногами. Издалека доносился скрип полозьев. Ребята, греясь на ходу, бежали вприпрыжку. Гурьбой ввалились в первую с краю избу: задыхаясь, пели «рождество», отогревались, затем обходили подряд всю деревню. Подаяние было небогатое. На шесть «христославов» хозяева совали копейку, редко две, а чаще кусок пирога или совок жита. В последней избе подсчитывали добычу. Приходилось иногда по три копейки и по пяти кусков на прокормление. Завязывали потеплей головы, натягивали на холодные ручонки кропаные ватные рукавицы и снова пускались в путь до следующей деревни.
Изморозью покрылась цветная бумага на решете. У ребят белели, щеки, выступали слезы. Но уверенные, что мёрзнут не зря — соберут ещё по пятаку на брата и в Телицыне и в Беленицыне, а у Николы-Корня и того больше, школьники терпеливо обходили одну деревню за другой.
Иногда, проходя по перелескам, они видели свежий волчий след, и от мысли встретиться с волчьей стаей каждого охватывал страх.
Терёша прикрывал звериный след рукавицей и, тяжело дыша морозным воздухом, выкрикивал:
— Ребята! Лапищи-то какие! Страсть!..
— Вечером домой не пойдём, — говорил повязанный бабьим платком Серёжка Менухов.
— Они человеков не едят, — пищал из-под тёплого шарфа Колька Травничек.
— Ну, не едят! Голодные ни в чём не разбираются.
— Не пойдём, заночуем в Тюляфтине.
На ночёвке в Тюляфтине ребята забрались на печь, в тишине и в потёмках звенели медяками, полушопотом рассуждали, на что они израсходуют свою добычу. Серёжка думал о том, как бы на эти деньги купить леденцов и поесть их досыта. Костька — его меньшой брат — хотел бы купить у Копыта почти новые карты. Травнички мечтали о настоящих железных коньках.
— А ты, Терёшка, на чего деньгу зашибаешь? Скажи правду, побожись, — спрашивал Костька Менухов простуженным голосом.
Терёша приподымался из-под окутки, щупал в полутьме холодные разутые ноги и тихо говорил:
— Накопить бы копеек тридцать да в село бы сходить, там книжек занятных купить.
— Купишь — и нам дай почитать, — попросил Серёжка, — не бойся, мы книжек не истреплем.
— Только не придётся на книжки тратить, — передумал Терёша, — лучше кабы на штаны выпеть. Надоело в домотканных портках бегать. Мне, слава богу, девятый пошёл, а настоящих-то штанов я ещё не нашивал.
— На штаны не выпоешь, много захотел.
— На штаны-то худым концом рупь надо.
— Ну, тогда на кумачовую рубашку соберу, может, и на книгу останется…
Сложив медяки в коробочку из-под спичек, Терёша быстро уснул, уснули и его товарищи, пригретые теплом домашнего очага. В избе было по-праздничному прибрано. На мытом полу раскинуты грубые разноцветные половики. Стены украшены лубочными картинами: «Охота на медведя», «Страшный суд» и «Как мыши кота хоронили». На выбеленном потолке круглая тень от лампы, на свет и тепло кучками собрались рыжие прусаки — тараканы. За столом хозяин с хозяйкой и домочадцами играли в «дураки». Играли бесшумно, не мешая попихинским ребятам с морозу и устатку наслаждаться приятным сном.
На другой день ребята пришли славить в село Никола-Корень.
На высоком холме слилась со снегом белая пятиглавая церковь. Вокруг неё десятка два домишек. В стороне за речкой, скорей похожей на овраг, двухэтажный кирпичный дом торговца и старосты Прянишникова. Ребята, не сходя с дороги, посмотрели на богатые хоромы, потом, свернув, зашли о чью-то избу, отогрелись и, набравшись смелости, без шума направились в дом богача.
Во дворе на цепи рычала громадная собака. Терёша бросил ей кусок пирога. Собака понюхала, но не дотронулась.
— Она говядиной сытёхонька, — позавидовал Терёша собаке и, отряхнув шапкой снег с кропаных валенок, пошёл впереди всех по крашеной лестнице.
В обширной комнате, устремив глаза на божницу, школьники запели. Когда рождество христово было прославлено, они, обратясь к хозяину и хозяйке, запели на другой лад:
Хозяин, хозяюшка,
С праздничком!
За божью славу
На всю ораву
Смилуйтесь, отвалите-ко.
Подавай целиком,
Не ломай ломком,
Не прелого,
Не горелого,
А богаты кулаки,
Отпирайте сундуки,
Гоните пятаки.
Если нету пятаков,
Дайте гривенников!..
Передохнули и все разом протянули ручонки к хозяину. Прянишников, гладко выбритый, с подкрученными усами, стоял, облокотившись на комод, и, довольный, ухмылялся. В соседней комнате звенели рюмками гости.
— Больно уж вас много. Ну, что вам надо? — спросил он.
— Чего не жаль, да побольше, — смело отозвался Терёша.
— Восемь вёрст нарошно до вас брели, — покашливая, проговорил Серёжка и высунулся вперёд остальных ребят.
— Ну, ладно, вот, чтобы не было вам обидно, возьмите три копейки, — всем по грошу.
— Спасибо, дяденька, — поторопился Шадрунчик.
— За грош-то спасибо?! — возмутился Терёша. — Да ну его! С экого богача разве по грошу? Давайте, ребята, отпоём ему.
Взявшись за руки, они все шестеро встали вплотную и, глядя бойкими, весёлыми глазёнками на хозяина, громко, наперебой друг другу, запели:
Хозяин потешен,
За скупость повешен
На задний жолоб,
На конёвий волос,
Волос-то сорвался,
Хозяин оборвался,
О борону зубами,
В грязь руками,
В бревно головой…
— Это ещё что за безобразие?! — закричал Прянишников, прерывая ребят.
Распахнулась дверь, и подвыпившие гости вышли, из соседней комнаты. Один из них, с золотой цепью на тучном животе, смеясь показывал и шутя науськивал на хозяина:
— Хорошо, ребята, так его и надо! Ха-ха-ха! Кто тут у вас за главного кассира? Вот вам полтина на гостинцы. Молодцы!..
Полтинник попал в руки Терёше.
Не помня себя, толкаясь и падая друг на друга, ребята быстро прогремели вниз по лестнице. Древко обломилось, и разукрашенное решето с христом выкатилось на улицу.
XVI
Среди младших Терёше делать было нечего, оставалось или заниматься шалостями, или совсем перестать ходить в школу. Но тут случилось то, чего Терёша не ожидал: после каникул учитель перевёл его в группу средних. Незаметно подходила весна. Дни становились длинней и радостней. На унавоженных просёлках появились первые грачи. В деревнях перестали, зажигать лучину. Спать ложились с закатом и вставали с восходом солнца.
В весеннюю распутицу поп стал реже заезжать в школу.
