Самородок - Бернард Маламуд

Он позвонил фоторепортеру, сделавшему ее снимок, чтобы узнать, нет ли у него адреса этой дамы. Рою сказали, что он снимает лесной пожар в Миннесоте. Во время игры в этот полдень Рой оглядел все трибуны и увидел ее в пятом секторе слева, очень близко от него. Он попросил билетера передать ей записку, в которой предложил встретиться сегодня вечером. Она ответила, что не сегодня, и написала номер своего телефона. Сделав глоток виски, Рой позвонил ей. У нее был необычный голос. Она призналась, что боится, как бы их знакомство на том и не закончилось. Поняв, что их время давно прошло, они могут испытать разочарование. Он выразил сомнение в том, что она разочарует его. Рой очень упорно уговаривал ее, и она согласилась, когда он сказал, что хочет поблагодарить ее за поддержку.

Он открыл дверцу, и она села в машину.

— Я Айрис Лемон, — сказала она и покраснела.

— Рой Хоббс. — Он понял, что сказал глупость: ведь она знала, как его зовут. Рой сразу испытал разочарование: она была полнее, чем ему казалось, и что-то такое теряла в легком коричневом платье в сравнении с тем, как выглядела в красном. Рой не любил полных женщин, но, приглядевшись, решил, что ее нельзя назвать толстой, — крупная, да, но прекрасно сложена. У нее были красивое лицо и волосы, пропорциональная фигура. Рой счел Айрис привлекательной, хотя обычно не относил это понятие к женщинам, менее стройным, чем Мемо.

Он спросил, замужем ли она.

Вопрос застал ее врасплох, она смутилась, но, быстро овладев собой, улыбнулась.

— Нет, а вы женаты?

— Нет.

— Как же это девушки упустили вас?

Удержавшись от объяснений, Рой только пожал плечами. Они избегали смотреть друг на друга и не сводили глаз с дороги. Машина не двигалась.

Айрис чувствовала, что напрасно пришла. Он казался огромным на стадионе, а вблизи, к ее разочарованию, выглядел совсем не так, как она ожидала. В уличной одежде он проигрывал, утрачивая ореол бойца, который ему придавала спортивная форма. Сейчас он походил на обычного мускулистого механика или бармена. Не все ли ей равно, что именно этот человек пережил спад? Айрис поразилась своей сентиментальности.

Рой думал о Мемо. Если бы не она, он бы не был здесь и не пытался держаться раскованно с этой женщиной. Мемо относилась к нему не так, как он заслуживал. Какое-то время между ними все было хорошо, но стоило начаться неприятностям, как она начала избегать его. Если бы Мемо была приветливой с ним, он скорее вышел бы из спада. Однако Рой не обижался. Сейчас Мемо казалась далекой, почти нереальной. Странно, как быстро он забыл, какая она. Нет, не забыл, как она выглядит, не забыл! Но все же ее образ появлялся перед ним в дымке. Айрис, чужая женщина, сделала для него то, чего не сделали другие, да еще при всех. Он почувствовал к ней благодарность.

— Когда вы узнаете меня лучше, я больше понравлюсь вам. — Он сам удивился своим словам.

— Вы и сейчас мне по душе.

Он нажал на стартер, и они отъехали в фиолетовых сумерках. Куда, спросил он, и Айрис сказала, что это не имеет значения. Как только они тронулись с места, вышла луна. Рой внезапно осознал, как плохо было ему во время спада.

Они ехали так, что озеро почти все время оставалось в поле зрения. Они двигались по освещенному лунным светом шоссе туда, где озеро поворачивало к Индиане, и видели тянущиеся вдоль берега желтые дюны. Рой свернул на извилистую грунтовую дорогу, и вскоре они выехали на пустынный берег, окруженный березами. Дул теплый ветерок, и в воде отражалась луна.

Рой выключил мотор. Их окружала тишина, слышался только тихий плеск воды. Они тоже молчали. Рой не знал, что делать дальше, Айрис молилась, чтобы все было хорошо, не вкладывая в это слово определенного смысла.

Рой спросил, не хочет ли она выйти. Поняв, что он хочет этого, она кивнула. Он удивился, услышав, что уже была здесь раньше.

— Какая здесь вода?

— Холодная. Все озеро холодное, но быстро привыкаешь.

Они прогулялись по берегу. Возле одной из берез Айрис села на песок и скинула туфли. Движения ее были исполнены естественной грации. Сев неподалеку, Рой не спускал с нее глаз. Айрис догадывалась, что ему хочется поговорить, но сейчас его проблемы не трогали ее. В эту прекрасную ночь ей хотелось только наслаждаться природой.

Рой спросил, почему она встала накануне вечером.

— Не знаю, — ответила Айрис.

— Как так?

— Я пыталась понять это. — Она закурила сигарету.

Рой не ожидал такого ответа, но не выразил удивления.

— Ты болельщица «Рыцарей», да?

— Нет.

— Тогда с какой стати — не понимаю.

— Я не бейсбольная болельщица, но люблю читать про бейсболистов. Вот так я и заинтересовалась тобой, твоей карьерой.

— Ты читала о моем спаде? — От этого слова у него стиснуло горло.

— Да, а до этого о твоих победах.

— Ты когда-нибудь видела, как я играю, до того вечера?

Она покачала головой.

— Один раз тогда и еще раз вчера.

— А почему ты пришла в первый раз?

Айрис загасила сигарету.

— Потому что мне не нравится видеть, как проигрывает герой. Их так мало.

Она произнесла эти слова так серьезно, что Рой оценил их искренность.

— Без героев мы, простые люди, не знаем, куда идти.

— Ты хочешь сказать, что сильные устанавливают рекорды, а слабые выходят в аут?

— Да, их роль быть лучшими, а все мы должны понимать, что они такое, и вести себя соответственно.

Рой не рассматривал это под таким углом зрения.

— Ты оказываешь влияние на очень многих мальчишек.

— Верно.

— Ты должен отдавать им самое лучшее.

— Я и пытаюсь это делать.

— И как мужчина.

Рой кивнул.

— Я чувствовала: если бы ты видел, что люди верят в тебя, сила вернулась бы к тебе. Вот почему я встала на трибуне. У меня этого и в мыслях не было перед тем, как я пришла. Это произошло естественно. Конечно, мне было неловко, но, по-моему, сделать что-то ради кого-то нельзя, не ущемив в чем-то себя. Надеюсь, тебе не было стыдно за меня?

Рой покачал головой.

— Ты молилась, чтобы я запустил через крышу?

— Я надеялась, что ты снова станешь самим собой.

— Меня сглазили, — объяснил Рой. — Что-то мешало мне оставаться в форме. Там, на пластине. Я ничего не видел, как летучая мышь, и Вундеркинд дрожал как с перепугу. Но когда ты встала, я увидел тебя в красном платье и подумал, что ты со мной, даже если больше никого нет на моей стороне. И сглаза как не бывало.

Айрис рассмеялась.

Рой придвинулся и положил голову ей на колени. Она не шелохнулась. От нее пахло сиреневыми духами и чистотой. Рой закурил сигару, но она портила воздух, и он отшвырнул ее.

— Как я рад, что ты пришла! — вздохнул он.

— А кто-нибудь не приходил?

— Ты же ничего не знаешь.

Айрис тихо сказала, что хотела бы знать.

Рою очень хотелось рассказать, но он не мог говорить о сокровенном.

— Не рассказывай, если не хочешь, — промолвила она.

— Все получилось совсем не так, как я думал.

— В каком смысле?

— По-разному.

— Не понимаю.

— Моя проклятая жизнь повернулась не так, как я хотел.

— А у кого так? — быстро спросила она. Рой посмотрел на Айрис. У нее было доброе лицо.

— Я хотел всего, — начал он. — Я столько мог дать этой игре.

— Жизнь?

— Бейсбол. Если бы я начал лет пятнадцать назад, как пытался, был бы сейчас королем.

— Королем чего?

— Самым лучшим в игре.

Она глубоко вздохнула.

— Ты хорош и сейчас.

— Я бы хотел быть еще лучше. Я бы побил все рекорды.

— Это так много значит для тебя?

— А как же! Мне понравилось, как ты сказала недавно. Ты бьешь рекорды, а все остальные стараются догнать тебя, если получится.

— Ты не ограничишься несколькими?

— Нет!

— Не понимаю, почему ты придаешь этому такое значение. Что, твои ценности…

Ему послышался гудок паровоза.

— Где этот поезд? — Рой вскочил.

— Какой поезд?

Он всматривался в ночь.

— Тот, который я только что слышал.

— Наверное, это закричала птица, здесь нет поездов.

Он подозрительно посмотрел на нее, но потом успокоился и сел.

— Тогда, — продолжил он, — если после тебя останутся рекорды, которые никому больше не побить, о тебе всегда будут помнить. Ты как бы никогда не умрешь.

— Ты боишься смерти?

— Какое это имеет отношение к тому, что я говорю?

Айрис не ответила. Он подождал и, закрыв глаза, снова положил голову ей на колени.

Она погладила его волосы.

— Рой, что произошло пятнадцать лет назад?

К его глазам подступили слезы, но все же он рассказал ей то, чего не рассказывал никому.

— Я был совсем пацан, и перед самым первым моим испытанием меня подстрелила полоумная дамочка. После этого мне никак не удавалось начать все сначала. У меня пропала уверенность, а с ней все пропало.