Айен (СИ) - Церн Ася

Дан ненавидел это. Он сам, своими же руками забирал память о себе, лишая её памяти о прекрасном чувстве, которое так рвалось из сердца и оставляло горькое послевкусие любых дневных радостей.

Она путалась, не в силах вспомнить, кого же она так сильно полюбила, перед взором мелькала вся её команда, и Локс, покинув их, накалил чувства до предела.

Сейчас Дан хватался за голову, готов был рвать на себе бинты и вынуть сердце, чтобы рассмотреть поближе, как выглядит его любовь.

Он оставил рубашку на Ай, когда уходил. Возможно, это последнее, как он сможет прикоснуться к ней, теми остатками тепла, что сохранились в ткани. Он хотел быть своей рубашкой, чтобы обнять её снова. Он не представлял, как ему теперь быть, ведь Волк Сновидений не даст ему приблизиться к любимой во снах.

Отвыкший от проявлений чувств, он метался по комнате, вытирал слёзы бархатными шторами и в конце концов прыгнул из окна, прямо в розовый куст.

К закату его обнаружили в беседке, с холодным взглядом, в подсохших кровоподтёках.

— Пойдём в спальню, я всё ещё боюсь оставаться наедине с Айен в виде Демона, — прислонился к беседке Амелис, такой прекрасный в закатных лучах, уже с парой чёрных перьев в светлой шевелюре.

Как можно надеяться на какие-то чувства, когда с ней рядом этот бог?

Тётушка лишь покачала головой, увидев племянника, тенью вплывшего в дом.

Айен, всё ещё в рубашке Дана, расчёсывала потемневшие волосы мраморным гребнем и не могла справиться с нахлынувшей печалью. Ей даже казалось, что печаль пришла к ней из портала прямо в сердце, будто это её печаль, но из будущего. Что же случится с ней такого грустного, что она не сможет справиться с этой грустью и отправит часть её в прошлое?

Амелис переоделся и стоял у окна.

Дан взял со столика отвар вербены, заботливо приготовленный для него тётушкой, и смотрел на Госпожу, пока Амелис не видит этого.

Демон оперился с последним лучом света и одним прыжком оказался между Айен и Даном, рыча и расправляя огромные крылья.

Не успел лекарь дотянуться до метательных игл, как был опрокинут на спину.

В плечи его вонзились острые когти.

— Амелис, не надо, — тихо сказала дева Ай, — прошу тебя. Не надо. Если ты причинишь ему боль, я заморожу тебя.

— Ни в коем случае! Вам нельзя применять силу, пока мы не нашли амулет, — прохрипел Дан под весом зверя.

— Я не готова слушаться тебя во всём, мальчик Причала, — грустно улыбнулась Айен, — есть вещи, которые я точно не хочу. Я не хочу, чтобы он делал тебе больно. Если нам всем суждено быть немного покалеченными, то так тому и быть. Но сейчас тебе хуже всех.

Дан понимал, что в ней живёт это чувство «команды» и справедливое распределение заботы обо всех участниках, и если он сейчас ничего не сделает с Демоном, то она применит магию и покалечит себя.

Собравшись с силами, он сбросил с себя чудовище, и снова попытался достать иглы.

Демон громил мебель, пытаясь добраться до противника. В момент, когда иглы оказались в руке Дана, стол обрушился на раненого лекаря, а в воздухе повеяло холодом.

Айен стояла на кровати, из рук её сыпались голубые незабудки, и оба парня застыли, покрываясь коркой инея.

— Мне жаль, я не знаю, почему вы поссорились. Я очень хочу, чтобы мы все дружили, как раньше. Сейчас, когда вы оба молчите, и не скажете мне ни слова, я буду делать то, что хочу.

Девушка быстро оказалась на полу рядом с Даном и светящимися руками лечебной силы прикоснулась к его бинтам.

Лекарь тяжело задышал, но не мог сопротивляться. Он смотрел в полные ярости глаза Демона и понимал, что становится виновником того, что Айен получает повреждения прямо сейчас.

Что делать, когда ни один из участников событий не может другого заставить действовать так, как хочется ему? И каждый из них обладает волей, чтобы поступать по-своему.

Дева Ай ощутила головокружение, согнулась, руки перестали светиться. Боясь растопить созданный лёд, Госпожа прекратила лечение, медленно прошагала к кровати, отодвинула щепки от погрома. Сняла рубашку с одного плеча, но передумала, и легла спать прямо так, в платье и рубашке сверху.

Накрывшись одеялом, зарывшись в кружева, она вдыхала ароматы батиста, пока не уснула.

На полу Дан был заморожен в жутко неудобной позе, поэтому заснуть не мог до рассвета, пока Айен, проснувшаяся от света солнца, не пришла, хромая, трогать его ледяные лицо и руки.

С обоих парней ручьями лилась вода, а леди Ай снова забралась под одеяло. Амелис в ужасе от того, что натворил ночью, выскочил из комнаты.

Дан же, внезапно оказавшийся на свободе, медленно подошёл к кровати, и не помня, что делает, забрался под одеяло к Ай, как в детстве, когда он ночевал у её семьи.

Амелис, вернувшийся извиняться, увидел картину, от которой не в силах был уйти. Его Ай, спала, улыбаясь, в объятиях Дана, в кружевной рубашке.

Они сейчас наверное были во сне вместе. И об этом нельзя рассказать ей, по каким-то причинам, в которых Амелису пока было сложно разобраться. Счастлив должен быть тот парень, что выглядел так, словно спал всю ночь после расслабляющего массажа, а не рычал до рассвета на друга, ставшего соперником.

— Я громил мебель и хотел его убить. Что же мне делать? Если я не подчиню себе Демона, я поставлю под угрозу жизнь Айен.

Амелис переборол желание вырвать лекаришку из постели и как тряпичную куклу бросить вниз, обратно в розовый куст.

«Надо поискать библиотеку и потратить время их свидания во сне с пользой для себя, коли я, как «я», не годен ходить в сны. Подчиню себе Демона. Наверняка есть методики».

А парень не только красив, пожалуй. А ещё достоин восхищения таким стремлением. Пожелаем ему удачи!

Просыпаться одновременно, из одних объятий выскальзывая через сонные врата, попадая в другие объятия (или в те же самые?), всё ещё верить в то, что можешь летать, — прекрасные романтические сюжеты перехода из сна в явь.

Айен вдохнула полной грудью, но на выдохе закашлялась. Обнимавший её Даниэль, помог приподняться девушке повыше на подушках. Он отчётливо увидел, что кашляла она кровью. Миру словно добавили резкости.

Быстро ощупав её, лекарь обнаружил причину — сломанное ребро. Возможно, повреждено лёгкое.

Он бегал за травами, раздавал распоряжения тётушке.

И вдруг осознал, что его ран больше нет. Снял с себя бинты.

«Я чувствую отчаяние».

«Я причинил ей боль».

«Я лежал с ней под одеялом».

Вот это вот последнее заставило его смутиться, чай не малые дети уже.

«Нельзя так себя вести. Я взрослый мужик, надо держать себя в руках, я и так еле держусь, когда мне приходится осматривать её родинки!»

На пороге комнаты, когда Дан уже собрался бродить по саду в панике, он столкнулся с Амелисом.

Не дав тому ни слова сказать, лекарь закрыл дверь снаружи и быстро зашептал:

— Прошу тебя, верь мне! Я трус и ничтожество, я принимаю облик, похожий на тебя в её снах, чтобы ей нравится. Понимаешь? Она всегда любила только тебя, у меня никогда не было ни шанса. Я могу быть десять раз крутым создателем Локаций, но я не ты, только твоими чертами лица и твоими запахами я добивался её внимания.

Дан задыхался, слёзы позора текли по его лицу, такого его Амелис не видел никогда. Сейчас, видя отчаянье соперника, его становилось безумно жаль.

Амелис вытер пальцем слезу на щеке Дана и спокойно сообщил:

— Я читал о дыхании подчинения и изучил формулы. Как думаешь, какая формула лучше подойдёт? Поможешь мне с этим?

Растерянный парень бормотал что-то о дыхании, лимонных пирожках, повторял услышанные слова, не веря, что этот прекрасный Аполлон не будет его сейчас бить, и что его не нужно уговаривать.

— Подчинение, да… ДЫХАНИЕ ПОДЧИНЕНИЯ! Боже мой, почему же я раньше не догадался? Да ты гений!

— Не я гений, а библиотека в городе хорошая, — Амелис приоткрыл дверь, прислушался к ровному дыханию Ай, — давай посидим неподалеку от неё, я расскажу тебе, что узнал.