Мой муж – Сальвадор Дали - Юлия Бекичева

Почти сразу после войны сорокалетняя Нуш умерла. Измученная, она упала на улице и мгновенно скончалась. В качестве причины смерти, врачи назвали кровоизлияние. Вероятно, только тогда Поль Элюар осознал, кого он потерял.

«Без Нуш моя жизнь была бы невозможна», – писал поэт своей взрослой дочери.

Нуш —Откровенность порывов,Легкость близости.Без подозрительности, без тревогиТвои глаза отдаются всему, что видят (…)Ночью твои ресницы растворяются в темноте…

Скромная, маленькая, изящная, увековеченная такими мастерами, как Дора Маар, Ли Миллер, Пабло Пикассо, Нуш прожила с Полем 16 лет, она прошла с поэтом все тяготы войны, голод, болезни, она пронесла в себе боль ревности.

Тоска Элюара словно парализовала их с Гала переписку. Общие друзья сообщали, что Поль сражен горем, но продолжает работать, ездит по миру, принимает участие в литературных конференциях.

В 1951 году Гала получила последнее письмо от Эжена. Он сообщал, что снова счастлив и женится на некой Доминик Лемор. А через год…

– Галючка… – нервно крутя и покусывая ус, Дали комкал в руке телеграмму. – Галючка… Поль умер. Инфаркт…

«Я вложил всю свою жизнь в любовь к тебе. Я вложил всю свою жизнь в нашу любовь. Я хотел подарить тебе свободу, которую не дал бы тебе никто другой, все возможные наслаждения, все доступные тебе удовольствия. Но, боюсь, ты теряешь меня из виду…»

До самой своей смерти Галючка хранила письма Поля.

Отныне состояние четы Дали насчитывало даже не миллионы, миллиарды долларов. Гала уже не нужно было метаться по галереям Парижа и домам состоятельных людей, чтобы заработать на кусок хлеба. Елена Троянская, прекрасная Редивива, она не успевала контролировать многочисленные источники дохода. Да это было и невозможно. Не прекращающий работать Дали превращал в предметы искусства едва ли не все, что попадалось ему под руку. В перерывах между написанием картин и книг, художник занимался скульптурой, расписывал тарелки, вилки, чашки, пепельницы, стаканы, галстуки, купальники, календари, бумажные салфетки. К ужасу и зависти окончательно порвавшего с Дали, но все-таки интересовавшегося его жизнью Бретона, на «avida dollars» работали стеклодувы, швеи, журналисты, фарфоровые заводы, мебельщики, одержимые «далианством» ремесленники.

Подчиненные расписанию, оговоренному много лет назад, всю весну и лето Сальвадор и Гала жили в Кадакесе, а осенью отправлялись во Францию, останавливаясь по пути в самых дорогих отелях и обедая в лучших ресторанах.

Вечером Гала приходит в восторг от моих картин. Я ложусь спать счастливым. Счастливые картины нашей фантастической реальной жизни. О милый Сентябрь, эти дивные полотна делают нас еще прекрасней. Спасибо, Гала (Это ведь благодаря тебе я стал художником. Без тебя я не поверил бы в свои дарования! Дай же мне руку! А ведь правда, что я люблю тебя с каждым днем все сильней и сильней…

Их временным домом в Париже каждый раз становился роскошный отель «Мерис», расположенный в дворцовом здании между площадью Согласия и Лувром, в нескольких шагах от Елисейских полей, здания парижской Оперы, Вандомской площади и модных бутиков улицы Фобур Сен-Оноре. Засыпая в апартаментах короля Испании Альфонса XIII, нежась в мраморной ванне, любуясь из окна на сад Тюильри с его живописными аллеями и богатой палитрой цветников, Гала, наконец, могла ощутить себя избранной.

Пройдя через нищету и унижения, самоотречение и многочисленные жертвы, Галючка могла позволить себе вкушать красивую жизнь. Вкушая ее, девочка из России, обернувшаяся по мнению Анастасии Цветаевой, иностранкой, боялась и не желала потерять все, что имела теперь.

«Если что-нибудь случится с Дали, я останусь на улице, без гроша в кармане, не имеющая возможности продать ни одной картины», – жаловалась Галючка в минуты слабости своей кухарке Паките.

Заключенный в 1934 году в посольстве Испании брак с Дали Гала называла неофициальным. Относительно спокойной она ощутила себя только в 1958 году, когда в церкви Дельс Анджельс состоялось их с Дали венчание. В тот момент жениху было пятьдесят четыре, невесте – шестьдесят четыре года.

Сам Дали задумался о венчании с Гала в тридцатисемилетнем возрасте, о чем свидетельствует запись в его дневнике:

«Моя идиллия с Гала грозила обернуться смертью. В час, когда я пишу эти страницы, после семи лет совместной жизни, я решаю закончить эту книгу, как роман или волшебную сказку – и обязательно повенчаться с Гала в католической Церкви(…) Вот уж некоторое время я знаю, что начинаю любить женщину, на которой женился семь лет назад. Вернее, я начинаю любить ее по закону католической и римской Церкви и могу сказать себе, как Унамуно, который дал такое определение: „Если у твоей жены болит левая нога, ты должен чувствовать такую же боль в левой ноге“.»

Сама Гала, несмотря на мнимую неустойчивость своего положения долго не спешила с венчанием, дабы не обидеть Поля. На это таинство Галючка решилась только через десять лет после смерти первого мужа.

Если уж суждено быть героем, то лучше стать героем два раза, чем ни одного. Точно так же со времен своего эпилога я не развелся, как это сделали все остальные, а, напротив, снова женился на своей же собственной жене, на сей раз в лоне апостольской римской католической церкви, тотчас же после того, как первый поэт Франции(Поль Элюар) который одновременно был и первым мужем Галы, своею смертью сделал это возможным. Мой тайный брак был заключен в Обители Пресвятой девы с Ангелами и наполнил меня исступленным волнением, превзошедшим все возможные границы, ибо теперь я знаю, что не существует на земле сосуда, который был бы способен вместить драгоценные эликсиры моей неутолимой жажды торжественных церемоний, ритуалов, священного.

И все же, многочисленные страхи не покидали женщину с тысячью лиц. Она, как будто, заразилась ими от Дали. Боязнь нищеты и смерти, недоверие по отношению к людям и самая острая, самая мучительная – боязнь старости.

Отправляясь даже в кратковременные путешествия, молчаливая Гала брала с собой не только одежду, но и два саквояжа, один из которых был битком набит банкнотами, другой – лекарствами. В последние годы жизни, побаиваясь путешествовать в одиночку, уставшая от причуд Дали, она приглашала в компаньоны своего шофера Артуро, которого семья наняла, когда мальчику исполнилось четырнадцать. Сорок лет подряд Артуро, как и кухарка Пакита служил Дали верой и правдой, исполняя обязанности садовника, мажордома, личного водителя.

С начала 60-х годов семья Дали потеряла покой. Каждое лето, к обновленному дому художника стремились толпы паломников.