Храмовый раб - Дмитрий Чайка

строение, расстреливая из луков всех, кто пытался выскочить. Раненых они бросали обратно в огонь, жадно пожирающий стены и кровлю. Глиняные стены занимались плохо, но ассирийцы знали свое дело и навалили к ним деревянных обломков и выбитые в соседних домах двери.

Клич «Ашшур!» был все ближе, а Макс думал, что ему делать. Он вырезал стрелы, шил порезы и бинтовал конечности, останавливая кровотечение. Но приближающий исход битвы был ясен, как божий день. Прорваться — не вариант, по городу бегают тысячи врагов. Ворота завалены, а в проломе стены еще бьются. Доктор Шимут погиб, оперируя под обстрелом. Камень пращи разбил ему голову, и он умер на месте. Эну Хутран сидел рядом и был явно растерян.

— Главное — уцелеть, а там видно будет, — решил Макс.

Тут из-за угла выбежал десяток северян, и один из них двинулся к ним, занеся копье для удара. Макс упал на колени и заверещал, склонив стриженую макушку:

— Добрый господин, не убивайте. Я и так раб. Мне все равно, кому служить. Я грамотный раб и умею лечить. Я стою очень дорого и пригожусь великому царю.

— Трус, — зашипел жрец, — какой же ты трус.

— Да я же раб, не все ли мне равно.

Воин явно удивился, вопросительно смотря на десятника. Тот сказал:

— К остальным его. Если соврал, сдерем шкуру.

— А лысого куда?

— Это жрец, пусть валит на все четыре стороны. Не хватало еще с богами ссориться.

— Многоуважаемый эну Хутран, я правильно понимаю, что с этого момента я не являюсь более рабом храма великого бога Иншушинака? — невинно спросил Макс.

Тот ошалело посмотрел на Макса и сказал:

— Наверное, да, больше не являешься. А к чему тебе это?

— Я планирую вскоре посетить Аншан и не хотел бы, чтобы у нас возникло недопонимание.

В этот момент Макс остро пожалел, что у него нет фотоаппарата. Это выражение лица бывшего начальства стоило увековечить в веках. Жрец так и стоял, идиотски моргая глазами, пока солдат, стимулируя Макса тычком в поясницу, не увел его на главную площадь, где собирали пленных. Идя по улицам взятого города, Макс полностью осознал смысл выражения «горе побежденным». На улицах валялись тела убитых воинов и мирных жителей. Молодых женщин воины насиловали тут же, не стесняясь никого. Причем их товарищи стояли рядом и подбадривали, ожидая своей очереди. Совсем маленьких детей и стариков убивали на месте, как бесполезных. Всех, кто пытался сопротивляться, убивали тоже. На главной площади, у храма Нергала, стояло оцепление с копьями, а с прилегающих улиц продолжали гнать угрюмых мужчин и рыдающих женщин, прижимающих к себе детей. Макс сел на землю, не отпуская ящик с инструментом доктора Шимута, который ему разрешили взять. Рядом сидел горожанин, который монотонно выл, раскачиваясь из стороны в сторону. Тут же рядом сидела незнакомая молодая женщина, почти девочка, которая смотрела стеклянным взглядом, не реагируя на окружающее. Судя по разорванной рубахе и крови на ногах, она была изнасилована, и не раз. На расстоянии вытянутой руки Макс с удивлением увидел копьеносца, с которым дрался Нергал-Нацир. Тот был ранен в голову, а из-под повязки текла кровь. Макс перевязал его, уняв кровь, и спросил:

— Как тебя зовут, воин?

— Ахикар. К чему тебе, раб?

— Ты теперь тоже раб.

— Это да. Так к чему тебе?

— Слушай внимательно. Забудь, что ты воин. Не смотри в глаза, кланяйся, держи руки на виду. И мы вместе выберемся отсюда.

— Твой разум помутился? Я ранен, а мы в плену у ассирийцев, которые знают, как обращаться с рабами. Уж ты мне поверь.

— Это ты поверь мне и найди десяток наших. Тех, кто ловок с оружием и не сильно изранен. Держимся вместе. Нужна еда и вода. Выживем, и уйдем при первой возможности. Я знаю, о чем говорю. Там снаружи четыре сотни персов, и они рядом.

— Зачем мы им?

— Уж ты мне поверь, — усмехнулся Макс. — Они придут.

— Ты или сумасшедший, или что-то знаешь. Будь по-твоему. Людей найдем.

Вечером пленных в количестве нескольких тысяч человек выгнали из города и поместили в военный лагерь под охрану. Ахикар нашел десяток крепких ребят, которые аккуратно сбились вместе, стараясь не бросаться в глаза страже. Макс и с ними провел тот же инструктаж, будучи самым опытным рабом:

— Не буянить, не казаться очень сильным, не смотреть в глаза. Кланяйтесь и притворяйтесь ранеными. Забудьте на время, что вы гордые воины. Самых опасных посадят на кол для устрашения остальных. Будьте хитры, и мы отомстим этим отродьям скорпиона. Нас вытащат отсюда.

Воины, которые в такой ситуации готовы были уповать на чудо, верили той убежденности, что сквозила в каждом слове Макса. Сильные и здоровые парни не могли смириться с мыслью, что им сейчас побреют головы, как рабам и отправят на рудники, где они сдохнут через три-четыре года, добывая камень для постройки очередного дворца великого царя. Вечером дали поесть. Десяток Макса, оттеснив более слабых, взял еду и воду в первых рядах. Вокруг царило горе и уныние. Матери оплакивали сыновей, жены — детей и мужей. Для всех жизнь была закончена. Ассирийское рабство — самая тяжкая судьба, что могла выпасть на долю человека в то время.

Макс проводил инструктаж.

— Когда будут вязать жердями, то чуть сожмите шею, чтобы потом ослабить. Иначе натирать сильно будет.

А на рассвете, бросив рабам по куску лепешки, охрана стала вязать пленных по уже известной методике, по шесть человек.

— В кучу все, чтобы вместе попасть. Глаза вниз, шею сжать, — прошипел Макс.

Рабов построили в колонны и погнали на север под охраной конной полусотни. Потянулись часы перехода, в самом конце которого жители древнего города Кута должны были попасть на рынок, а то и сразу в каменоломни. На дневном привале, пройдя километров пятнадцать от лагеря, Макс услышал знакомый шум. Недалеко явно свистели стрелы, и проламывали черепа с характерным хрустом. Охранники умчались вперед, расчехляя луки и бросив своих подопечных.

— Всем за камни и приготовиться. Началось.

Две связки рабов забежали в укрытие и стали ждать. Вскоре крики и звуки боя прекратились. К