Смерть в душе. Странная дружба - Жан-Поль Сартр

сейчас зайдет в церковь? — спросил Пинетт.

С минуту он подождал, затем хлопнул себя по ляжке.

— Заходит, заходит! Я выиграл!

Ниппер исчез; Пинетт с озадаченным видом повернулся к Матье.

— С утра, кажется, их там собралось больше пятидесяти. Время от времени кто-нибудь выходит помочиться и тут же возвращается. Как ты думаешь, что они там выделывают?

Матье не ответил. Пинетт почесал голову.

— Хочется посмотреть хоть краем глаза.

— Ты уже опаздываешь на свою тайную встречу, — съязвил Матье.

— Ну ее к ляду, эту встречу, — мгновенно отозвался Пинетт.

Он небрежно удалился; Матье подошел к каштану. Большой тюк, брошенный на дороге, — вот и все, что осталось от дивизионного штаба; и такое в каждой деревне, фрицы, проходя, подберут их. «Чего они ждут, черт побери! Пусть бы уж побыстрее!» Поражение стало обыденным: оно было в солнце, в деревьях, в воздухе и еще в скрытом желании умереть; но у Матье со вчерашнего дня еще оставался во рту слегка ослабевший вкус братства. Приближался начальник почтовой службы подразделения с двумя поварами по бокам; Матье посмотрел на них; тогда, в темноте, под луной они улыбнулись ему. Но теперь этого не было; их жесткие лица, казалось, говорили: не стоит обольщаться луной и ночными красотами, каждый за себя, а Бог за всех, мы на земле не для развлеченья. Это тоже были типичные жертвы послепраздничного похмелья. Матье вынул из кармана перочинный ножик и начал обрезать кору каштана. Ему хотелось где-нибудь в этом мире оставить свое имя.

— Ты вырезаешь свое имя?

— Да.

— Ха! Ха!

Солдаты засмеялись и прошли. За ними шли другие, которых Матье никогда не видел. Странные, плохо выбритые, с поблескивающими глазами; один из них хромал. Они пересекли площадь и сели на тротуар перед закрытой булочной. Затем подошли новые и новые, которых Матье тоже не знал, без винтовок, без обмоток, с серыми лицами и засохшей грязью на башмаках. Их хотелось полюбить. Пинетт, подойдя к Матье, бросил на них недоброжелательный взгляд.

— Ну что? — спросил Матье.

— Церковь переполнена. — Он с разочарованным видом добавил: — Они поют.

Матье сложил ножик; Пинетт спросил:

— Хочешь вырезать свое имя?

— Хотел, — сказал Матье, кладя ножик в карман. — Но на это уходит слишком много времени.

Высокий молодец остановился рядом с ними, у него было усталое расплывчатое лицо: туманность над расстегнутым воротничком.

— Привет, ребята, — мрачно сказал он. Пинетт молча уставился на него.

— Привет, — отозвался Матье.

— Здесь есть офицеры?

Пинетт засмеялся.

— Ты слышишь? — спросил он у Матье. Он повернулся к подошедшему и добавил: — Нет, старина, нет. Нет офицеров, у нас туг своя республика.

— Вижу, — сказал солдат.

— Из какого ты дивизиона?

— Из сорок второго.

— Сорок второго? — удивился Пинетт. — Никогда про такой не слышал. Bы где?

— В Эпинале.

— Тогда почему вы здесь?

Солдат пожал плечами, Пинетт вдруг обеспокоенно спросил:

— Ваш дивизион придет сюда? С офицерьем и всем этим борделем?

Солдат засмеялся и показал на четырех солдат, сидевших на тротуаре.

— Вот он, наш дивизион, — сказал он. Глаза Пинетта сверкнули.

— В Эпинале бои?

— Были, сейчас там, должно быть, тихо.

Он повернулся и присоединился к своим товарищам. Пинетт проводил его взглядом.

— Сорок второй, ты о нем что-нибудь знаешь? Я о таком ничего не слышал.

— Это еще не значит, что можно смотреть на него свысока, — сказал Матье.

Пинетт пожал плечами.

— Откуда-то вылазят какие-то субъекты, которых ты даже не знаешь, — с презрением сказал он. — У нас не позиции, а проходной двор.

Матье не ответил: он смотрел на царапины на стволе каштана.

— Ну! — сказал Пинетт. — Пойдем же! Мы пойдем втроем в поле, там никого нет: там будет хорошо.

— Что мне там делать, между тобой и твоей милахой? Для ваших утех я не нужен.

— Мы же не сразу этим займемся, — жалобно возразил Пинетт. — Сначала нужно поговорить.

Он резко прервал себя:

— Посмотри-ка! Ну посмотри же! Еще один чужак.

К ним шел низкорослый приземистый солдат, он держался очень прямо. Испачканная кровью повязка скрывала его правый глаз.

— Может быть, мы в центре большого сражения? — сказал Пинетт, и голос его дрожал от надежды. — Может быть, наконец, начнутся бои?

Матье не ответил. Пинетт окликнул типа с повязкой:

— Эй!

Солдат остановился и посмотрел на него единственным оком.

— Там была драчка?

Солдат смотрел на него, не отвечая. Пинетт повернулся к Матье.

— Из них ничего невозможно вытянуть.

Солдат пошел дальше. Через несколько метров он остановился, прислонился спиной к каштану и соскользнул на землю. Теперь он сидел, уткнувшись подбородком в колени.

— Плохо дело, — сказал Пинетт.

— Подойдем, — предложил Матье. Они подошли.

— Плохо, старина? — спросил Пинетт. Солдат не ответил.

— Эй! Тебе плохо?

— Мы тебе поможем, — сказал Матье.

Пинетт наклонился, чтобы взять его под мышки, и тут же выпрямился.

— Все, нет смысла.

Солдат продолжал сидеть с широко открытым глазом и приоткрытым ртом. Он будто бы тихо улыбался.

— Нет смысла?

— Конечно. Посмотри сам.

Матье наклонился и приложил ухо к груди солдата.

— Ты прав, — согласился он.

— Что ж, — сказал Пинетт, — нужно закрыть ему глаза.

Он сделал это кончиками пальцев, прилежно, вжав голову в плечи и выпятив нижнюю губу. Матье глядел на него и не смотрел на мертвого: мертвый больше не шел в счет.

— Можно подумать, что ты это делал всю жизнь, — сказал он.

— Уж чего-чего, а мертвых я навидался! — ответил Пинетт. — Но это первый с тех пор, как идет война.

Мертвец с закрытым глазом улыбался своим мыслям. Умереть, казалось, легко. Легко и почти весело. «Но тогда зачем жить?» Вокруг все заколебалось: живые, мертвые, церковь, деревья. Матье вздрогнул. Чья-то рука коснулась его плеча. Это был все тот же высокий крепыш с мутным лицом, вылинявшими глазами он смотрел на мертвеца.

— Что с ним?

— Он умер.

— Это Жерен, — объяснил тот. Он повернулся на восток.

— Эй, ребята! Идите скорее! Четверо солдат подбежали к нему.

— Здесь мертвый Жерен! — крикнул он им.

— Проклятье!

Они окружили мертвого и недоверчиво смотрели на него.

— Как это он не упал?

— Иногда это случается. Иногда умирают даже стоя.

— Ты уверен, что он мертв?

— Они так сказали.

Все одновременно склонились над мертвым. Один щупал его пульс, другой слушал сердце, третий вынул из кармана зеркало и приложил его ко рту, как в детективах. Убедившись, что солдат умер, они выпрямились.

— Мать твою так! — выругался, качая головой, высокий.

Все они покачали головами и хором повторили:

— Мать твою так!

Низенький толстяк повернулся к Матье.

— Он протопал двадцать километров. Будь он ленивым, он бы еще жил.

— Он не хотел, чтобы его схватили фрицы, — сказал, как