Симпозиум мыслелетчиков - Стефан Вайнфельд

— Ну, на гражданке ты малевал бездарные картины. Нарисуй виселицу. Он должен понять. Принимайся за дело!

Я вырвал из блокнота страничку и несколькими штрихами изобразил виселицу и висящего на ней черного человека, а капитан все причитал:

— Запоет! Уверен, что запоет! Поторопись, Марис!

— Готово, капитан.

— Покажи. Недурно! Сейчас он поймет, что к чему!

Черный внимательно посмотрел на рисунок, улыбнулся, потом уже без улыбки вернул листок коменданту.

— Идиот! Кретин! — надрывался Дорн. — Не разбирается в искусстве! Бездарь! Встань! Встань, когда говоришь с начальством!

Негр даже не дрогнул.

— Встань, пожалуйста, — сказал я. — Если ты понимаешь значение этих слов, встань.

Гигант взглянул на меня и вскочил с циновки.

— Марис! — зарычал комендант. — Он отлично знает наш язык! Вот это фрукт! Дай ему в харю, Марис! Выполняй приказ! Не можешь дотянуться? Встань на табуретку. Пусть он не глядит на белого свысока! Мне вторую табуретку. Черт… а, черт! Что он делает?

— Разрывает наручники, капитан.

— Крикни часовых! Он бросится на нас… Стреляй! Стреляй! Позже капитан сообщил, что заключенный хотел его убить.

Со всей ответственностью заявляю: мой начальник, вероятно, под влиянием коньяка несколько сгустил краски. Негр разорвал кандалы, кинул их под ноги Дорну и спокойно улегся на циновке. Мы вышли из камеры. В коридоре капитан осыпал меня ругательствами, обвинил в трусости и нарушении субординации. Только вечером к нему вернулось приличное настроение.

— Прости, прости, — говорил он, хлопая меня по плечу. — Я напрасно взвился. Виноват бандит. Он и ангела выведет из терпения. Напиши в протоколе, что черномазый признался во всем, раскололся под огнем перекрестных вопросов.

— Но он не сказал ни слова!

— Ты отвратительный переводчик! Я-то его понял! Он признал свою вину, молил о пощаде. Так и запишем. Я уже вижу заголовки в столичных газетах: «Капитан Дорн поймал опасного шпиона», «Белый Давид победил черного Голиафа». Провидение дало мне в руки этого гуся. Меня называли «маленький капитан». Завтра вы скажете: «маленький майор», послезавтра — «маленький полковник», «маленький генерал». Пиши протокол, Марис!

Ответить я не успел. На улице затрещали винтовочные выстрелы. Капитан с криком «Тревога! К оружию! Черные наступают!» выбежал из комнаты.

Объяснения мы получили от спокойного, как всегда, сержанта Сэма:

— Никто не нападает. Стреляют, потому что черный исчез.

— Сбежал?!

— Никак нет — исчез. Решетка в окне цела, замок в двери не тронут.

— Организовать погоню!

— В каком направлении?

— Во всех направлениях!

Один из часовых сообщил, что за стеной форта на песке виднеются следы босых ног. Два взвода, прихватив собак, отправились в погоню.

— Не помню, сколько было времени. У меня нет часов. У меня никогда не было часов. Мы с женой сидели перед шалашом. За день до этого белые солдаты сожгли деревню. Негры убежали. Куда?.. Переплыли малую воду и скрылись в джунглях. Да, господин, а мы остались. Нома сказала, что белые не причинят нам зла, потому что в наших жилах течет и их кровь. Я всегда слушаюсь жены. Это очень умная женщина. Она никогда не болтает попусту, но в тот вечер разболталась не на шутку. Когда она наконец замолчала, я услышал лай собак.

Тут Нома и говорит:

— Сохрани нас Великий и Добрый Дух. Белые преследуют черного.

— Откуда ты знаешь? — спрашиваю.

— Было три выстрела.

— Я, — говорю, — не слышал ни одного.

— Значит, ты глухой. Кто-то сбежал из тюрьмы. Собаки, — говорит, — на белых не лают. Смотри, Барути! Человек бежит! Негр!

Да, господин, это был негр. Большущий, широкоплечий верзила. Нома отвела его в шалаш. Я был против: не люблю встревать в чужие дела. Я пытался втолковать жене, что собаки его легко обнаружат, мы подвергаем себя большой опасности.

— У страха глаза велики, — говорит она. — Ляг, Барути. Ляг так, чтобы солдаты увидели твои почти белые ноги. Я скажу: «У моего мужа проказа». Они боятся Мбубы. Ну, ложись.

А что я мог сделать, господин? С одной стороны, солдаты, с другой — негр, который мог убить одним ударом кулака. Нома вышла из шалаша. Потом я услышал голос лейтенанта Мариса:

— Как сквозь землю провалился! Опять исчез!

— Кто, господин?

— Черный. Опасный бандит. Ты его не видела, Нома?

— Нет!

— Чьи это ноги?

— Моего мужа, господин. У него проказа. Умирает.

Что было потом? Собаки увели отряд в другую сторону. Чудеса, да и только!

— Странно, — говорю я жене. — След-то вел прямо в шалаш.

— Он обманул собак, — говорит Нома. — Этот человек — Великий Чародей. Он, — говорит, — мой сон. Я, — говорит, — столько ночей видела во сне, как Великий Черный пришел к нам в шалаш.

— Офицер, — говорю, — кричал, что это бандит.

— Офицер врал.

— Пусть твой негр сам скажет, что офицер врал. Почему, — говорю, — он не отвечает?

— Может, не знает нашего языка. Ты понимаешь, о чем мы говорим?

А негр, господин, улыбается, но молчит.

— У него губы потрескались от жары, — говорит моя жена. — Дай ему воды, Барути.

Большой негр выпил воды. Тогда Нома говорит:

— Он голоден.

— Мы и сами, — говорю, — со вчерашнего дня ничего не ели.

— Он сделает так, что мы будем сыты и богаты.

Я, господин, не мог поверить. Я никогда в жизни не видел чародеев. Почему немой гигант бежал от солдат? Ведь он мог их заворожить, мог просто исчезнуть. А он почему-то взял да и спрятался в шалаше. Чего ради? Ему нужна была наша помощь. Я подумал, что неплохо бы выяснить, на что он способен. Мы спасли ему жизнь, и теперь он должен выполнить любое наше желание.

— А недурно бы съесть кусочек жирной баранины, — говорю я Номе.

Она прикинулась, будто не слышит.

— Перевезешь его через Горячую реку, — говорит. — Солдаты могут вернуться с минуты на минуту.

— Я плохо себя чувствую, — говорю. — Очень плохо. Мне и весел-то не удержать.

Честно говоря, господин, я чувствовал себя совсем неплохо, и Нома прекрасно знала об этом.

Она умная женщина, господин. Нома решила любой ценой спасти великана и сказала мне, что, если я не хочу помочь ей, она сама перевезет его через Горячую реку. Они дождались, когда луна спряталась за тучу, и вышли из шалаша. Прошел час, может, полтора или два. У меня нет часов. У меня никогда не было часов… Наконец Нома вернулась.

— Что с черным? — спрашиваю.

— Солдаты забрали лодку, — отвечает, — и мы перебрались через реку вплавь. Я чуть было ни утонула, но он вовремя заметил, что я слабею. Он сильный, как лев. Да что там лев! Он сильнее льва! Держал меня за руки, а сам плыл на спине. Выбрались на другой берег. Я проводила его до негритянского поселка. Там нас приняли как родных. По ту сторону реки живут добрые люди.