Саранча - Юлия Латынина

— Борщак — начальник областного Минздрава. Он у них лекарства через бюджет покупал.

— Не понял.

— Ну есть такая штука — льготные лекарства. Это значит, что если ты пенсионер или инвалид, ты идешь с рецептом в аптеку и тебе лекарства дают бесплатно. А платит за них — потом — бюджет. Через фонд медицинского страхования. Понятно, что если ты фармацевтический завод, то этими льготными лекарствами ты, во-первых, закрываешь долги перед бюджетом, а во-вторых, ставишь на каком-нибудь аспирине цену не в пять рублей, а в пятьдесят. И разницу пилишь между заводом и чиновником.

— И «Заря» налоги платила лекарствами?

— Платила не сама «Заря», а фирма, уполномоченная по расчетам с медицинским фондом. Называлась «Вальдшнеп». Принадлежала Борщаку.

— И много они бюджетных денег распилили?

— Борщаку на виллу в Швейцарии хватило.

— А почему губернатор сейчас не вытащит это дерьмо наружу?

— А ты думаешь, губернатор с этого не имел? Тут принцип простой — тому, кто живет в стеклянном доме, не стоит швыряться камнями.

— А с кредита, который дали машиностроительному заводу, губернатор тоже имел?

Колун расхохотался.

— А ты, я смотрю, о наших делах уже поднаслышался…

— Так имел или не имел?

— А я не интересовался… Если и имел, то самую малость…

Колун внезапно посерьезнел.

— Знаешь, Валера, ты мне нравишься. Ты на святое дело в город приехал — на похороны друга. А тебя в городе обидели да еще и едва не убили. Но я этого не делал, а кто делал — я тебе сказал. Только скажи, что надо, — я помогу. Но если станут рассказывать, что ты здесь не убийцу ищешь, а смотришь, как бы в городе закрепиться, тогда извини. Тогда ты отсюда не уедешь.

— Твоя земля мне не нужна, — сказал Сазан.

Колун внезапно щелкнул пальцами. Девицы в розовых купальничках спорхнули со сцены и окружили Семена Семеныча смеющейся стайкой.

— Пошли наверх? — предложил Колун. Валерий покачал головой.

— Извини. Мне вообще велели сегодня лежать.

— Удачи, — сказал Колун

— Удачи.

Когда Валерий садился в джип, от стены клуба отделилась высокая тень.

— Не подвезешь?

Валерий вгляделся: перед ним, в бесформенном пальтишке и шапке-ушанке, стояла Мирослава. Валерий распахнул дверцу, и Мирослава села рядом.

— Куда тебе? — спросил Валерий.

— До заводской гостиницы, — ответила Мирослава.

Валерий искоса посмотрел на девчонку. Она дрожала, как цуцик, в свете приборной доски лицо Мирославы казалось высеченным из пепельно-серого мрамора. Валерий еще раз подумал о том, что это безумие. К тому же он сказал Колуну правду — рана болела, плечо распухло, и чувствовал Валерий себя, как консервная банка, по которой проехался пятитонный грузовик Но почему-то при виде Мирославы все не относящиеся к ней мысли вылетали у Валерия из головы. Мозг превращался в радиовзрыватель, настроенный на одну-единственную частоту.

До гостиницы доехали молча. Валерий заглушил двигатель, обошел джип и открыл перед Мирославой дверцу. Девочка грациозно спрыгнула на землю.

Номер был двухкомнатный полулюкс: в гостиной вдоль стен стояли широкий кожаный диван и два кресла. Мирослава, скинув сапоги, с ногами забралась на диван и так и просидела все время, пока Валерий копошился в мини-баре.

— Хорошая гостиница, — сказала Мирослава.

— Никогда не была?

— Нет. Подружки были. Говорят, Санычев сюда любит девочек водить.

Валерий сел на диван и очень осторожно притянул к себе Мирославу. Девочку била крупная дрожь.

— Что случилось? — спросил Нестеренко. Какую-то секунду Валерию казалось, что девочка сейчас расплачется.

— Ты мне понравился, — ответила Мирослава. Валерий повернул к себе испуганное личико с глубокими, как омут, глазами.

— Вряд ли, — сказал Нестеренко.

— Что? Боишься трахнуть девушку Колуна?

Валерий посадил Мирославу к себе на колени. Потом медленно начал расстегивать пуговицы ее рубашки.

— Вот это меня совершенно не заботит, — сказал Валерий.

Алексей Каголов, сотрудник вневедомственной охраны, трудившийся на комбинате «Заря», лежал на диване с баночкой пива, когда в обшарпанную дверь на четвертом этаже панельной пятиэтажки коротко позвонили. Алексей не сразу услышал звонок: на кухне громко посвистывал чайник, а в комнате орал телевизор, но, услышав, пошел открывать.

— Кто там?

— Это я, тезка! Открывай!

Алексей заглянул в глазок. На лестничной площадке стоял давешний московский бандюк В одной руке он держал двухлитровую пластиковую бутылку с пивом, в другой — пакет с эмблемой единственного в городе супермаркета. Даже в глазок было видно, что пакет набит всякой обворожительной вкуснятиной.

Алексей распахнул дверь.

В следующую секунду страшный удар сбил его с ног. Алексея отшвырнуло в глубь прихожей, а Муха поднял тяжелую бутылку и, тщательно целясь, ударил внахлест по ребрам. Алексей хрюкнул и скорчился на полу. Муха шагнул в квартирку, и за ним в прихожую ловко втерлись еще два бультерьера, в кожаных куртках и с короткой стрижкой: видимо, они стояли, прижавшись к двери, и в глазок их было не разглядеть.

Лешку подхватили и втащили в комнату, где громко орал телевизор. Заведенные за батарею наручники защелкнулись на запястьях Лешки.

— Кому ты звонил о том, что Игорь выезжает? Колись, падла!

— Я… да ты что, братан… я…

Несмотря на свою охранничью профессию, Лешка даже и не пытался защищаться. Да и то — поздно махать кулаками, когда тебя приторочили к батарее. Один из бультерьеров мгновенно сдернул с Лешки штаны. Под штанами обнаружились несвежие, синего цвета плавки Сдернули и их. Лешка стыдливо заелозил, пытаясь как-то прикрыть свое мужское достоинство, сиротливо свернувшееся между густых каштановых завитков.

В руках Мухи появился крошечный приборчик, более всего напоминающий мини-диктофон с двумя торчащими наружу усиками. Лешка таких приборчиков никогда не видел, но сообразил, что это электрошокер.

— Никто не знал, когда Нетушкин вернется домой. Киллер подъехал к дому Нетушкина за полчаса до того, как тот приехал. Получается, что заказчику позвонили с вахты. Это мог сделать только ты, ясно?

— Я не звонил! Никому!

Усики шокера сомкнулись на самой драгоценной части Лешкиного тела, словно жвалы гигантского жука — на трупике жертвы.

— А-а!

Крик Лешки совпал с очередной дракой в телевизоре, в воздухе ощутимо запахло свежим озоном.

— Кому звонил? Быстро, а то пришьем!

— Никому. Бля буду, никому… Новый разряд. Тело Лешки выгнулось, по щекам потекли горячие слезы от несправедливости и ужаса.

— Никому…

— Нетушкин позвонил на вахту, так?

— Да.

— Когда?

— В одиннадцать тридцать… тридцать три.

— Ты поднял трубку?

— Да.

— Что было после этого?

— Я… сказал Мишке… Мишка позвонил водителю…

— Кому ты еще звонил?

— Никому. И Мишка никому не звонил… Володарцев звонил, он дома был, спрашивал, все ли в норме?

— И что ты ответил?

— Все в норме, а про Нетушкина он не спрашивал…

Голос Лешки замер.

— Во, я отлить пошел! Сразу после звонка! Мишка мог кому угодно позвонить!

— Звонки записываются?

— Нет.

— Брешет парень, — деловито сказал один из бультерьеров, — кончаем по-быстрому и валим отсюда.

Муха вынул большой черный пистолет, щелкнул предохранителем.

— Подушку принеси, — сказал Муха, — через подушку неслышней будет…

Его же собственная подушка, придавленная стволом, уткнулась Лешке куда-то под горло.

— Кому звонил? — спросил Муха в последний раз.

Лешка скосил глаза. На стареньком экране техасский рейнджер Чак Норрис в капусту крошил негодяев. Господи, ну почему этот бугай с короткой стрижкой показался ему нормальным парнем…

— Никому, — обреченно прошелестел Лешка, — кто угодно мог позвонить. Мишка мог. Водитель мог…

Глаза его закатились, и он потерял сознание.

Очнулся Лешка спустя пять минут от кастрюли холодной воды, которую кто-то вылил ему на лицо. Он лежал на коврике в собственной квартире, и подушка больше не упиралась ему в кадык. Руки тоже были без наручников.

Новая порция воды шлепнулась о кожу, закатилась мокрыми каплями под рубашку. Лешка открыл глаза и увидел склонившегося над ним Муху.

— Эй, пацан, — заботливо сказал Муха, — ты живой?

— Я не… я не…

— Вставай, — велел Муха, — пивка хочешь?

При мысли о пиве Лешке сделалось дурно. Он свернулся клубком на коврике и, не скрываясь, заплакал,

— Ну все, поговорили и будет, — успокаивающе сказал Муха.

— Что же вы… блин… разве так можно…

Муха поднялся, пряча шокер в карман.

— Просто и надежно, — объяснил Муха. — Да ты что, в самом деле решил, что мы тебя мочить собрались? Так, браток, не мочат… так проверяют…