Убиться веником, ваше высочество! (СИ) - Брэйн Даниэль

— Монто! — крикнула я отчаянно, но гномки наперебой заголосили:

— Я Меа, а это Басфа. Пойдем-пойдем, что мы тебе покажем! Не бойся, люди тоже туда ходят. Может быть, ты увидишь там людей. Но, правда, люди бывают там очень редко.

Они перебивали друг друга, дергали меня за руки, я цеплялась за сползающий с плеч гобелен и из болтовни гномок старалась понять, куда они меня тащат. Единственная догадка была такой замечательной, что я боялась произнести ее вслух: баня. Не может все быть настолько прекрасно — подозрительно. И, похоже, не так хорошо, как я думаю.

— Вон, вон туда! — воскликнула Меа, подтолкнув меня в бок. Я застыла. Мы вернулись на площадь, ров с водой для Странников теперь был от меня слева, а строение впереди напоминало огромные общественные бани, но вот прямо сейчас я никак не могла вознаградить себя за все мучения. Если кто-то увидит у меня драгоценности, скорее всего, даже не придаст никакого значения, но пряности… Воспользовавшись тем, что гномки выпустили меня, я отскочила на пару шагов, подобрала гобелен и юбки и кинулась прочь, к Сомро и Монто.

— Я… потом схожу, спасибо! — крикнула я, отбежав метров на пять. Гномки переглянулись, но не подумали нестись за ненормальной человеческой девкой. Иногда — нет, не иногда, намного чаще, чем кажется, и в этом я убедилась уже неоднократно — замечательно, когда тебя принимают за дурочку.

Я опасалась, что Монто и Сомро уже успели куда-то свернуть, но они, видимо, много времени потратили на то, чтобы рассказать, откуда я взялась такая запаршивевшая, и я нагнала телеги в том самом узком проулочке, почти валясь с ног от жары и текущего по спине пота. Оба гнома ко мне обернулись, и что-то в их взгляде меня напрягло. Подозрение? Настороженность? Пока я тяжело дышала, Сомро обошел меня со спины, а Монто с очень скверной усмешкой протянул руку к моему декольте.

— Что вам от меня нужно? — прохрипела я. Черт, я сейчас готовая жертва. Впереди телеги и гном, позади гном, и никого, кто мог бы прийти мне на выручку. И даже окна домов не выходят в этот проулок.

Если бы покушались на мою честь, я бы, возможно, оценила последствия сопротивления и поступила согласно совету старого анекдота. Против двух гномов, которые крупнее и сильнее меня, я бессильна, а покалечить меня им легче легкого, не стоит их злить. Но в моем декольте — мое будущее. Оно важнее. Второго шанса разжиться пряностями у меня может не быть, а если Сомро и Монто поймут, что я их обчистила, меня ждет местный палач, и хорошо, если за воровство в Астри лупят плетьми. Да, сорок ударов тоже можно не пережить, но когда тебе отрубают руку?..

За пряности я буду драться как лев. За пряности, за свободу и за конечности в полном комплекте.

Монто посмотрел на брата, стоявшего за моей спиной. Я не повелась, хотя знала, что Сомро запросто может меня схватить, заломить мне руки, и все, что я с таким тщанием берегла, перекочует в чужие карманы. Или в карманы законных владельцев. Наилучшее решение — переговоры?

— Не хочешь — не отдавай, — непонятно сказал Монто. — Я так и знал, что ты прибежишь обратно.

Мне очень хотелось отступить назад, но я помнила: шагну — и окажусь в хватке Сомро.

— Отец даст тебе какую-нибудь комнату, — Монто подергал бороду в задумчивости, — переночуешь там…

— Мне есть чем заплатить, — перебила я, уже думая, что лучше поискать другое жилье. Лучше, возможно, вообще уйти к людям, потому что я знаю, что от людей ждать.

— Но ты же не ляжешь спать не помывшись? — уточнил Сомро. — Можешь отдать нам то, что ты прячешь, и сходить в термы. Мы сказали тебе, что ты наш гость. Уже все это знают. Если мы что-то украдем у гостя…

— Никто больше не остановится «У старого моряка», — закончил Монто.

Я вздохнула. Повинную голову и меч не сечет?..

— Я украла у вас пряности, — призналась я. — Я их отдам.

У бедняги Монто отвисла челюсть. Если бы я сообщила, что попала сюда из другого мира и предъявила пару доказательств, которых у меня, впрочем, не было, он бы удивился меньше. Он был изумлен — не разозлен и не обижен, поднял руку — я сжалась, ожидая удара, Монто озадаченно опустил руку и покачал головой.

— У нас не было никаких пряностей.

— Да? — пискнула я. А что я тогда украла? И у кого?

— Мы никогда не возвращаемся с товаром от людей, — за моей спиной сказал Сомро. — Мы даем людям свои телеги для перевозки их товара. Но по законам Астри, если торговец что-то бросил, то все переходит вознице или владельцу телеги. И товар, и лошади, и вообще все… Нельзя оставлять то, что тебе принадлежит, пока ты в дороге.

— Только если отойти в кусты, — без тени смущения прибавил Монто.

Я подняла руку, поправила гобелен. Платье мое давно стало мокрым от пота, хоть выжимай, сердце толкалось в горло, мечтая выскочить на свободу. Пальцем правой ноги я нащупала острый камешек на дороге и удивилась, что еще что-то могу ощущать своими ступнями.

— То есть там, в лесу, — медленно произнесла я, припоминая, как гномы рьяно обследовали все, что люди с испугу побросали, и что при этом говорили, — вы просто… взяли чужой товар?

— Он уже наш, — возразил Монто, и вот теперь его голос звучал обиженно. — Он наш, как только его хозяин его бросил.

— Каждый раз такое, — хохотнул Сомро. — Но таковы законы Астри.

— Только мы должны уплатить с проданного подати в треть стоимости.

— Грабеж. Да хранят великие силы короля, — согласился Сомро.

— Все, что ты там взяла, в лесу, теперь твое, — терпеливо объяснил Монто. — Но если будешь это продавать…

— Подати, да, мне придется заплатить подати, я поняла. — У меня камень упал с души, хотя суммы налога, конечно, с продажи пряностей будут огромными. Но мне ни в коем случае нельзя начинать свою жизнь здесь с вызова местным законам — пока я не разберусь, есть ли у меня легальные методы и лазейки. Очень может быть, что их нет.

Мы пошли дальше. Меня не то что обеспокоило то, что я узнала, но заставило серьезно задуматься. Все же по базовому образованию я была юристом, прекрасно знала, насколько сильно могут отличаться законы разных стран — и насколько они отличались до того, как мировое сообщество договорилось, что считать преступлением, что нет. Но это произошло спустя три-четыре века после эпохи, в которой я оказалась. Здесь и сейчас мне нужно быть особенно осторожной, чтобы случайно не совершить такое злодейство, за которое меня приговорят без права на обжалование и помилование. Намного осторожней, чем в Комстейне, если я намерена как-то устраивать свою жизнь, а не просто избегать тычков и побоев.

Трактир «У старого моряка» приютился на небольшой оживленной площади, и гномы со свойственной им непосредственностью окружили нас, наперебой предлагая выпить с ними пива. Среди собравшихся и здесь были женщины, что я отметила как добрый знак. В то время как в Комстейне не церемонились даже с аристократками, в Астри никто не косился на женщину, посмевшую не то что встать в один ряд с мужчинами, но еще и высказать свое мнение.

Да, мнение высказывали обо мне. Пока Монто и Сомро обнимались с приятелями, я услышала о себе — о людях — немало нелестного. Да, люди платят налоги, но от гномов держатся как можно дальше; да, среди них есть приятные собеседники, но сколько же гонора у людей; да, людские общины себя содержат, но видели бы вы, как они смотрят на гнома, который осмеливается в праздник Покровительницы работать; а уж что люди говорят о гномках — стыдно и рассказать.

Как похоже на переехавших в другую страну — и оставшихся за пределами родины все равно на ней. Я ничего не знала об Астри, но того, как со мной обошлись люди и гномы, для простенького сравнения было достаточно. Разве что такие же бесправные оборванки, как я, делились со мной куском хлеба, и то не все, гномы же не замечали, какое я ничтожество.

Мой выбор был очевиден.

— Да будет процветание в твоем доме, добрый господин, — поклонилась я вышедшему на крыльцо трактира седому гному. Неизвестно, откуда у меня выскочило это приветствие — так же, как и знание того, что я умею читать, и слова на высоком наречии. Кто ты, Эдме? — Твои сыновья помогли мне в лесу.