«Я полюбил страдание…» (Автобиография) - Архиепископ Войно-Ясенецкий

"20 июня 1942 г.

Многоуважаемый Николай Павлович!

И я сожалею, что Вы уехали из Красноярска. С митрополитом Сергием я начал очень интересную для Вас большую переписку по вопросам религиозно-философским, церковно-политическим и тактическим. Конечно, нет возможности сообщать Вам эту переписку.

У меня большое огорчение: из Новосибирска мне сообщили, что издать мою книгу не могут за недостатком бумаги... За мною исключительно ухаживают: командиры из больных вызывали директора обувной фабрики, заказали ему ботинки для меня по мерке, велели во что бы то ни стало достать резиновые сапоги для операций. Заказаны также две смены белья, два полотенца, носовые платки. Делают выговора сестрам, если увидят, что я сам несу тарелку. МЭП, реввоенсовет, представил меня к награде, по-видимому, к ордену. – Поистине стремительная эволюция от persona odiosa к persona grata! Слава Богу!

Кормят меня так обильно, что я половину отдаю окружающим или знакомым. А бедный обновленческий архиерей в Мурте голодает до голодных отеков, живя только на 400 г. хлеба. Завтра переберусь в новую квартиру (где была аптека) . Там будут самые лучшие условия для размышлений на религиозные темы, которыми я теперь занят; полная изоляция, тишина, покой, одиночество.

Господь да благословит и сохранит Вас.

Архиепископ Лука."

"25 декабря 1942 г.

Николаю Павловичу о Господе радоваться.

...Уже четыре недели я не работаю вследствие очень тяжелого переутомления, главным образом мозгового. Три недели пролежал в больнице крайкома, теперь лежу у себя на квартире. Врачи говорят, что по выздоровлении я не должен работать больше четырех часов и не делать больше двух операций. А до сих пор я работал до восьми-девяти часов и делал четыре-пять операций.

...Продолжается моя большая переписка с Митрополитом Сергием.

Да поможет Вам Господь перенести тягости военного времени и да благословит Вас.

Архиепископ Лука."

В это время Владыку Луку вызвал первый секретарь обкома партии и сказал ему, что отношения между Церковью и государством скоро улучшатся, и он сможет вернуться к епископскому служению. Милостью Божией, через некоторое время Владыка действительно был назначен на Красноярскую кафедру, вновь открыто зазвучала его проповедь о Христе.

«Давно обещали открыть у нас одну церковь, но все еще тянут, и я опять останусь без богослужения в великий праздник Рождества Христова», – со скорбью пишет епископ сыну Михаилу в конце 1942 года, и, наконец, 5 марта сообщает: «Господь послал мне несказанную радость. После шестнадцати лет мучительной тоски по церкви и молчания отверз Господь снова уста мои. Открылась маленькая церковь в Николаевке, предместье Красноярска, а я назначен архиепископом Красноярским... Конечно, я буду продолжать работу в госпитале, к этому нет никаких препятствий».

Владыка Лука писал: «О первом богослужении мало кто знал, но все-таки пришло человек двести. Многие стояли на дворе».

«Первое богослужение... сразу же очень улучшило мое нервное состояние, а неврастения была столь тяжелая, что невропатологи назначили мне полный отдых на две недели. Я его не начал и уверен, что обойдусь без него,» – пишет Владыка Лука.

Еще через месяц он подтверждает: «Невроз мой со времени открытия церкви прошел совсем и работоспособность восстановилась».

Вновь на дверях квартиры архиепископа появляется табличка, извещающая о том, что по церковным делам он принимает во вторник и пятницу с шести до восьми вечера. Н.П. Пузину Владыка Лука пишет: "Очень долго не мог отвечать Вам по двум причинам:

1) я был крайне занят спешным окончанием своей монографии о поздних резекциях при огнестрельных ранениях суставов;

2) Я очень плохо чувствовал себя и иногда лежал по Целым дням вследствие тяжелого мозгового переутомления, длящегося уже почти четыре месяца. ...Требуют, чтобы я не ходил в церковь, если не буду работать в больнице. И работаю через силу.

До крошечной кладбищенской церкви в Николаевке полтора часа ходьбы с большим подъемом на гору, и я устаю до полного изнеможения, церковь так мала, что в ней нормально помещается сорок – пятьдесят человек, а приходят двести – триста, и в алтарь так же трудно пройти, как на Пасху.

Служить мне в ней можно было бы только священническим чином, но и это пока невозможно, т. к. нет облачений. По-видимому, получим их из театра. Нет диакона, певчих, даже псаломщика. Служит семидесятитрехлетний протоиерей, а я проповедую. Это для меня и для народа огромная радость.

Есть большая надежда, что весной откроют Покровскую церковь (на углу улиц Сталина и Сурикова) ...

Блаженнейший был опасно болен воспалением легкого, но, слава Богу, поправился. По болезни давно не писал мне. Желаю Вам успеха в работе, здоровья и душевного спасения.

А. Л. 17. III. 43 г."

В Николаевской церкви архиерейское служение оказалось невозможным. Открыть второй храм власти обещали только через год. «В театре много архиерейских облачений, но нам не дают их, считая, что важнее одевать их актерам и кромсать, перешивая для комедийных действий», – писал Владыка Лука.

Впоследствии ему удалось получить архиерейское облачение в Новосибирске, где он выступал с докладом на конференции хирургов военных госпиталей, и в Красноярске через некоторое время был открыт еще один храм.

Архиепископ пишет в то время в письме, что отношение правительства к Церкви резко изменилось: «...Всюду открываются и ремонтируются за счет горсоветов храмы, назначаются епископы». И о себе: «Помни, Миша, что мое монашество с его обетами, мой сан, мое служение Богу для меня величайшая святыня и первейший долг. Я подлинно и глубоко отрекся от мира и от врачебной славы, которая, конечно, могла бы быть очень велика, что теперь для меня ничего не стоит. А в служении Богу вся моя радость, вся моя жизнь, ибо глубока моя вера. Однако и врачебной, и научной работы я не намерен оставлять».

Через несколько месяцев он сообщает Михаилу: "В Красноярске, в «кругах» говорили обо мне: «Пусть служит, это политически необходимо». «Я писал тебе, что дан властный приказ не преследовать меня за религиозные убеждения. Даже если бы не изменилось столь существенно положение Церкви, если бы не защищала меня моя высокая научная ценность, я не поколебался бы снова вступить на путь активного служения Церкви. Ибо вы, мои дети, не нуждаетесь в моей помощи, а к тюрьме и ссылкам я привык и не боюсь их». «О, если бы ты знал, как туп и ограничен атеизм, как живо и реально общение с Богом любящих Его...»

В день, когда исполнилось двадцать лет со дня рукоположения Владыки Луки во епископы, он писал старшему сыну, напоминая о давней поездке из Ташкента в Пенджикент: "Это было начало того тернистого пути, который мне надлежало пройти. Но зато был и путь славы у Бога. Верю, что кончились страдания... "

Архиепископ Лука прилагал много стараний, чтобы вышло в свет второе издание «Очерков гнойной хирургии», зная, что книга приносит врачам большую практическую пользу, что в книге нуждаются. В 1943 году ему удалось, наконец, получить разрешение ее издать, как он пишет об этом Н. П. Пузину:

"1 июля 1943 г.

Николаю Павловичу мир и благословение.

У меня большая радость. 2 мая я послал Сталину письмо о своей книге с приложением отзывов проф. Мануйлова и Приорова, превозносящих книгу до небес. Результат: письмо из Медгиза от 26 июня с просьбой прислать рукопись для издания. И также монографию о суставах, которую медлило издать здешнее краевое издательство, потребовали в Москву. К зиме выйдут и книга, и монография.

Госпиталь наш сократили до 250 коек, и работа уменьшилась. Церкви в городе не хотят открывать, а из Ташкента пишут, что туда приехал обновленческий архиерей, и для него открывают много церквей... А в Николаевку осенью и весной ходить невозможно. Недавно я пошел после дождя, упал в грязь и вернулся. Здоровье мое, слава Богу, хорошо. Недавно я получил благодарность и грамоту от военного совета СибВо.

Будьте здоровы и благополучны. Господь да хранит Вас.

Архиепископ Лука. 1.VII.43 г."

"Николаю Павловичу мир и благословение.

Большая и неожиданная новость у меня. 2 марта я получил телеграмму из Москвы. Всеславянский комитет просит написать статью для заграничной славянской печати о моей общественной деятельности во время Отечественной войны в качестве Красноярского архиепископа и хирурга госпиталей Красной Армии. Вы, конечно, сумеете всесторонне оценить значение этого предложения и возможные большие последствия его. Уже через два дня я послал статью, которую, однако, мне некогда переписать для Вас.

Служу и проповедую каждый праздник и каждое воскресенье. Работа в госпитале идет по-прежнему... Мой невроз по временам рецидивирует, а 8 августа я даже не мог служить Литургию из-за него.

Фурункулез, которым Вы страдаете, верно, излечивается только аутовакциной.