Время перемен (СИ) - Капба Евгений Адгурович

Флавиан молился коленопреклоненно, его глаза были закрыты. Прервать его? О, нет! Рем и дю Валье замерли недвижными статуями справа и слева от миссионера, положив ладони на эфесы клинков, северяне молчаливо и с уважением наблюдали за ортодоксами. Им льстило такое искреннее почтение чужеземцев к святыне саами. Провести их к «Дороге Лебедей» — вот что было первой просьбой аскеронцев, и ни один северянин и не думал возражать им.

— Твое есть Царство, и Сила, и Слава — ныне, и присно, и во веки веков! - поднялся с колен молодой священник.

— Аминь! — откликнулись Эдгар и Рем.

— Да будет благословение Господа нашего, Владыки Света, Огня и вечной жизни на хозяевах дома сего, и милость Его на всех, пребывающих здесь! — Флавиан размашисто благословил северян, и Рем моргнул, пытаясь понять: как это получалось у брата — в который раз?

Именно в тот момент, когда священник воздел руку к небесам, сквозь снежную хмарь, в витражное окно заглянуло солнышко и разноцветные отблески заплясали по залу. Чудеса!

— Благодарим вас, святой отец… — начал было Уве, но был прерван строгим взглядом старшего из двух присутствующих в крипте братьев-Арканов.

— Святой? Какой же из меня святой? Я — слуга Господа и уста его высокопервосвященства Экзарха Аскеронского, и в отцы я никому из здесь присутствующих не гожусь… Зовут меня Флавиан, и если уж вам необходимо обозначить мою принадлежность к ортодоксальному священству — можете звать меня «брат» или, если угодно — «фра». Фра Флавиан, или фра Тиберий, это тоже будет верно…

Северяне переглядывались. Они уже имели опыт общения с популярским толкователем и оптиматским легатом Синедриона, и такие речи для них были в новинку.

— Что ж, маэстру… И вы, фра Тиберий… Позвольте проводить вас в ваши комнаты — и вскоре ждем всех за пиршественным столом. Глава клана прибудет вот-вот, и мы немедля оповестим вас!

Микке, конечно, рядом с ортодоксами уже не было — он отправился к матери, друзьям, родичам, хотя клятвенно обещал, что вскоре вернется. Молодой Ярвинен теперь тут был кем-то вроде былинного героя, восставшего из мертвых. О нем судачили в коридорах и залах, говорили на улицах и произносили его имя с явным восторгом.

Рем шел следом за одним из корхоненских вассалов, ступая по оструганным доскам полов, темным ступеням лестниц, ярким коврам и шкурам зверей. Убранство терема впечатляло: тканые гобелены, искусная резьба по дереву, охотничьи трофеи, представленные самыми причудливыми чучелами, зубами, рогами и когтями невиданных нигде, кроме Севера тварей. Повсюду висело оружие, и доспехи, и другие диковины. Огромные плахи из лиственниц, которые составляли стены терема и сами были украшением: отшлифованные мастерами-плотниками, они радовали глаз удивительными природными узорами.

Дворец Корхоненов выстроили с размахом, он поражал воображение обилием и величиной комнат. Терем мог потягаться даже с герцогским замком Аскерона! И уж точно по комфорту, уюту и чистоте далеко опережал каменные крепости владетелей Запада.

— Вот ваша горница, — двери темного дерева с вырезанными на них барельефными драконами, отворились и Рем прошел внутрь.

Жарким пламенем полыхал камин, на полу лежала шкура огромного белого медведя, гигантская кровать, устланная теплыми одеялами так и манила прилечь и забыться сном. Аркан снял сапоги и в нерешительности остановился, не зная, куда поставить мокрую и грязную обувь.

— Маэстру, снимайте всё — я заберу! — раздался за спиной девичий голос. — Сейчас принесут горячей воды, и вы сможете принять ванну.

Рем обернулся: дочь Севера, представшая перед ним, была воистину красой и гордостью своего народа! Крепкая, рослая с крутыми бедрами и высокой, полной грудью, яркими, правильными чертами лица и длинной пшеничной косой, переброшенной через плечо, она даже в этом простом льняном платье с традиционной вышивкой выглядела королевой!

— Как звать тебя, красавица? — хрипло проговорил Аркан.

— Анники Корхонен!

— Не пристало хозяйке прислуживать простому наемнику…

— А я пока не хозяйка, да и вы вовсе не простой наемник! — прищурилась голубоглазо она. — Оставляйте сапоги и пойдите за ширму — там для вас есть чистая одежда. Я не буду подсматривать!

— Что ж… — Рему ничего не оставалось кроме как подчиниться.

Конечно, передавать незнакомой знатной девушке потные и грязные штаны, рубаху, исподнее было неловко, но — в чужой монастырь со своим уставом не лезут! С наслаждением стянув с себя поддоспешник и кожаную броню, Аркан развесил всё на ширме и, дождавшись пока вещи пропадут из виду, собранные в корзину руками Анники, выглянул из-за ширмы.

Двое мужчин в скромной, но опрятной одежде — без вышивки, одно за одним выливали вёдра, пышущие паром, в огромную кадку, и старший из них сказал:

— Мы мигом, маэстру. Можете залезать внутрь, водички мы наносим!

У них, похоже, тут имелся водопровод с горячей водой! Вот тебе и северяне, которых на Западе, в Кесарии, да и в той же Смарагде считают варварами! Рем с удовольствием подставлял спину и плечи под потоки горячей воды из ведер, откровенно расслабляясь.

— А что, маэстру, правду говорят, что по пути на юг творятся страшные дела? — спросил младший из водоносов.

— Да, мы встречали синелицых, и разоренные селения… — Аркан понятия не имел о планах Микке, о том, что и кому он хотел сказать, и потому осторожничал. — Думаю, все будет известно на пиру. Кто-то может почистить мои доспехи перед пиром?

— Вы намереваетесь пойти на пир в доспехах?

— Я намереваюсь пойти в доспехах везде, — отрезал он. — И мне понадобиться точильный камень, ветошь и…

— Вы и с мечом туда пойдете?

— О, да, — в этом случае его мало интересовал чужой монастырский устав. — Я буду охранять Флавиана даже ценой собственной жизни. За этим я здесь.

Когда кадка заполнилась, и водоносы уже уходили, то Рем услышал, как младший сказал старшему:

— Этот хоть моется… А тот, второй, сразу мечи точить принялся. Свирепый народ эти ортодоксы!

— По нынешним временам оно, наверное, и неплохо, — рассудительно заметил старший.

Посвежевший, в новой льняной одежде под чистыми доспехами, с остро наточенным мечом на поясе, Рем чувствовал себя бодро и уверенно. Эдгара он встретил в коридоре — тот тоже сменил одежду, но ограничился только ритуальным омовением лица, рук и ног, какое положено всем ортодоксам после дороги. Перевязь с мечами пересекала его грудь, а рукояти парных клинков выглядывали из-за спины.

Флавиан вышел из своей комнаты почти одновременно с воинами — в новой серой сутане, с вечным огнем в черных глазах.

— Что ж, друзья! — священник ободряюще улыбнулся. — На пир? Это может быть посложнее всего нашего пути сюда…

Появился Уве Корхонен — в нарядной красной рубахе он выглядел великолепно.

— Пирующие не могут носить оружие, — сказал он.

— Мы не будем пировать, — откликнулся дю Валье. — Наш долг — охранять Флавиана.

— Но по чину ли… — Уве глянул в глаза Аркана, как будто что-то знал.

Может быть Микке и сказал ему о происхождении своих спутников, но это было абсолютно не важно.

— Чин не имеет значения, — сделал резкий жест рукой Рем. — Пока диспут не завершится торжеством ортодоксального учения — мы будем охранять посланника Экзарха Аскеронского. И не спорь, Флавиан. Это важнее любых династических интриг. Сейчас твоя жизнь и твой долг — превыше всего.

— Да, охрана на пиру будет вооружена, — задумался молодой Корхонен. — Пойдемте, я поговорю с Акселем, он командует дружиной.

— Ему придется согласиться, — решительно кивнул Рем.

Конечно, он согласился. Седобородый Аксель Корхонен, в отличие от Уве, хорошо понимал, когда на принцип идти стоит — а когда можно и уступить. А еще — он в своей долгой жизни не раз и не два сталкивался с Арканами, и характерный взгляд глубоко посаженных черных глаз не спутал бы ни с чем.