Чему не бывать, тому не бывать - Анне Хольт

Это займет время, подумала Ингер Йоханне.

Если взрослый отпрыск Фионы Хелле действительно существует, они впервые подойдут близко к чему-то, что похоже на след. След был, конечно, слабым и никуда, вероятно, не вел. Этот ребенок — он или она — будет не первым в истории, которого родили в стыде и усыновили в любви. Вероятно, это теперь хорошо устроенный человек, которому слегка за двадцать, может быть, студент или слесарь, владелец нового «вольво» и отец двух малолетних детей. Зачем бы ему становиться хладнокровным убийцей, решившим отомстить за то, что двадцать лет назад мать отказалась от него?

Но Фиона встретила свою смерть с отрезанным раздвоенным языком.

Ребенок — это и была ее большая ложь.

Вибекке Хайнербак приколотили гвоздями к стене.

Две женщины. Два дела.

Один незаконнорожденный ребенок.

Ингер Йоханне резко выпрямилась. Она почти засыпала, когда перед ней промелькнуло воспоминание и возникло неприятное чувство, как будто улетучивается очень важная мысль. Она прижала Джека к себе и спрятала лицо в его шерсти.

— Можно мы теперь поговорим о чем-нибудь другом? — спросила она, когда Ингвар вернулся с охапкой дров.

Он сложил сосновые дрова в корзину.

— Конечно. — Он поцеловал ее в лоб. — Мы можем говорить, о чем захочешь. Например, о том, что я хочу новую лошадь.

— Я же тысячу раз говорила — никаких новых лошадей.

— Ну, это мы еще посмотрим, — сказал Ингвар, улыбаясь, и пошел на кухню. — Кристиане на моей стороне. Рагнхилль, я уверен, тоже. И Джек. Это четверо против одного.

Ингер Йоханне хотела ответить на его смех, но воспоминание о внезапно испытанном чувстве опасности до сих пор не покинуло ее, и она сказала ему вслед строго:

— Забудь. Ты можешь забыть про лошадь.

8

Буря улеглась, и, хотя по-прежнему дул сильный ветер, затянутое облаками небо треснуло, и на юге в нем появилась светло-голубая прорезь. Осевший снег в садах и вдоль дорог казался после дождя грязным. Ингер Йоханне толкала перед собой детскую коляску, пытаясь объезжать самые большие лужи на тротуаре вдоль Маридальсвай. Мимо с грохотом проезжали грузовики и автобусы. Ей не нравился шум и брызги из-под колес, и она перешла дорогу у Бадебаккен, чтобы спуститься к реке Акерсельва. Джек натягивал поводок, желая обнюхать все углы и кустики.

Вот-вот должно было похолодать, вечером обещали снег. Ингер Йоханне остановилась и поправила шарф. Она замерзала, хлюпала носом и жалела о том, что не надела шапку. Рагнхилль должно быть тепло в конверте из овечьей шерсти; сверху она была еще укрыта шерстяным одеялом. Когда Ингер Йоханне осторожно приоткрывала конверт, то видела, что соска двигается ритмично, веки подрагивают — Рагнхилль спит.

Перед детским садом на Хефтелюкка она села на скамейку и спустила Джека с поводка. Он рванул к реке и залаял на плававших по кругу в прорубях уток, которые не обращали на него никакого внимания. Король Америки скулил, тявкал и пробовал лапой воду.

— Перестань же, — тихо сказала она Джеку, боясь разбудить Рагнхилль. Холод забирался под дафлкот, но было хорошо сидеть вот так, одной, качая рукой коляску, взад-вперед, взад-вперед. Был вторник, 17 февраля. Начиная с двенадцати можно было звонить. Через восемь минут, подумала она, вытащив мобильный телефон. Лучшая подруга Фионы Хелле сказала, что вернется в офис к этому времени. Ее голос звучал удивленно, но любезно. Ингер Йоханне не стала говорить, что она из полиции, но ее неясные формулировки все же могли создать у Сары Брубакк впечатление, что ее звонок имел официальный характер.

Не очень хорошо.

Она сама себе удивлялась. Она вообще хотела бы перестать заниматься этим делом, а не зарываться в него все глубже, и уж тем более не использовать приемы на грани дозволенного.

Ингер Йоханне высморкалась. Она все-таки простудилась, как и следовало ожидать.

На пустой дорожке, тяжело дыша, появился бегун. Он кивнул и улыбнулся Ингер Йоханне, но вздрогнул от неожиданности, когда из зарослей кустарника выбежал Джек и попытался укусить его за пятки.

— Держите свою дворнягу на поводке! — крикнул он и рванул дальше.

— Иди сюда, Джек, — подозвала его Ингер Йоханне.

Собака, виляя хвостом, позволила привязать себя к коляске.

Было уже двенадцать, и она позвонила:

— Это Ингер Йоханне Вик. Мы договаривались утром...

— Да-да, здравствуйте еще раз. Подождите, я сяду, я только что вошла. — Ингер Йоханне услышала, как проехали по полу ножки стула, потом какой-то стук. Затем женщина спросила: — Алло?

— Да, я слушаю, — отозвалась Ингер Йоханне.

— Ну вот, я села. Так что вы хотели?

— Я хотела бы задать вам вопрос о гимназических годах Фионы Хелле. О вашей молодости. Вы были одноклассницами, верно?

— Да, мы с Фионой учились вместе с первого класса, я уже рассказывала об этом, когда у меня брали показания. Мы были неразлучны. И после того как... я даже не могла ходить на работу, вышла только неделю назад. Шеф разрешил мне оставаться дома.

— Я прекрасно понимаю, — посочувствовала Ингер Йоханне, — и не буду вас долго мучить. Я хочу узнать, не было ли такого периода, когда она какое-то время не посещала школу?

— Не посещала школу?

— Да. Я говорю не о нескольких днях, пропущенных из-за простуды, а об относительно длительном промежутке времени.

— Она довольно долго лежала в психиатрической клинике, в «Модум Бад», когда училась в первом классе гимназии.

— Что? — Ингер Йоханне больше не чувствовала холода. Она переложила телефон в правую руку и переспросила: — Что вы сказали?

— У Фионы, я думаю, было какое-то нервное расстройство. Об этом не говорили. Мы должны были вернуться в школу после каникул. Я помню, что ездила с семьей во Францию на целое лето и очень ждала встречи с Фионой, а она не пришла. Ее положили в больницу.

— В «Модум Бад»?

— Кажется. Однако теперь я не уверена... Почему-то я всегда думала, что Фиона лежала в «Модум Бад», но, возможно, просто потому, что не знаю никаких других мест, где лечили бы людей с такими проблемами. Ну, с нервами.

— Откуда вы знаете, что ее лечили именно от нервного расстройства?

Молчание. Ножки стула опять царапают пол, на этот раз гораздо тише.

— Я и в этом сейчас сомневаюсь, — задумчиво ответила Сара Брубакк. — Но в школу она долго не ходила. Кажется, она вернулась перед Рождеством. Или... Да, чуть раньше Рождества. Мы ставили школьную комедию, и репетиции всегда начинались в первых числах декабря.

— Школьная комедия? Сразу после нервного срыва?

Джек громко зарычал на наглого селезня, который пытался дотянуться до крошек, разбросанных в паре метров от морды пса.

— Сидеть, — приказала Ингер Йоханне.

— Что?

— Извините, это я собаке. А она вам рассказывала, почему ее так долго не было?

— Да. Или, может, нет... Это все было так давно. — В голосе зазвучали нотки сожаления: Сара, видимо, искренне хотела помочь. — Мы действительно были лучшими подругами. Говорили обо всем, как водится, и я помню, меня немного обижало, что Фиона не хочет рассказывать о том, где она была и что вообще с ней случилось. Вот в этом я уверена. Помню, моя мама говорила, что мне лучше все это не ворошить. Что это очень нелегко, когда у тебя такая... болезнь.

— Получается, что история о нервах и «Модум Бад» с таким же успехом может быть выводом, который вы сами сделали, а не чем-то, что вы знали или знаете, — заключила Ингер Йоханне.

— Да, боюсь, что так.

— А что вы можете сказать о ее поведении после возвращения?

— Она вела себе как обычно. Точно так же, как и раньше. Я же не видела ее... пять месяцев получается, да? С последнего звонка до конца ноября? В этом возрасте люди быстро взрослеют, но мы остались закадычными подругами.

Перед Ингер Йоханне прошла детсадовская группа. Они шли по дорожке парами, держась за руки, вперевалку, неуклюжие в своих дутых комбинезонах. Маленький сопливый мальчуган в надвинутой на глаза шапке громко плакал. Воспитательница подхватила его на руки и крикнула:

— Дети, совсем немного осталось! Идемте!

— Она могла быть беременной? — спросила Ингер Йоханне.

— Беременной? — Сара Брубакк весело рассмеялась. — Ну что вы, нет конечно. Позже оказалось, что у нее большие проблемы с тем, чтобы вообще зачать. Вы наверняка знаете, что Фиорелла — результат экстракорпорального оплодотворения, ребенок из пробирки.

Этого Ингер Йоханне не знала, и ей пришло в голову, что в деле Фионы Хелле было как-то чересчур много деталей, которые не попали в объемные папки криминальной полиции.

— К тому же, — добавила Сара Брубакк, — Фиона совершенно точно поделилась бы со мной. Мы были неразлучны, как сиамские близнецы. Беременна? Определенно нет.

— Понятно. Спасибо вам огромное.

— Это все?

— Пока что да. Спасибо.