Паром - Фазиль Искандер

Жизнь — неудачное лето…

Жизнь — неудачное лето.Что же нам делать теперь?Лучше не думать про это.Скоро захлопнется дверь.

Всё же когда-то и где-тоБыли любимы и мы.И неудачное летоСтоит удачной зимы.

Вдохновенье

Вдохновенье — вдох мгновенья.Вдохновенье — это дарЧуять в небе перемены.И как ножевой удар —Вертикально кровь из вены!Так выталкивают ввысьОслепительную мысльВдохновенье — вдох мгновенья.

Поэмы

Малыш, или Поэма света

Отдохновение уму,Душе от злобы дня заслонка,Да славится в любом домуЩебечущий цветок ребенка.Ты смутно узнаешь черты.Ты как бы вспоминаешь жесты.Неужто это снова ты?…И прошумят из пустотыНадежды, подлости, оркестры.

— Сынок, не заплывай за буй! —С крыльца с тревогою мгновенной.Ах, голос мамы: — Не горюй! —Теперь, должно быть, из Вселенной.— Сынок, не заплывай за буй!Не за-плы-вай!.. — сладит тревога.Сказать уж некому: — Подуй! —Приплясывая от ожога.Когда один, куда ни глянь.Среди всемирного раздора.Слабейшему опорой стань!И в том, глядишь, твоя опора.

Как соблазнительно простаСудьбы свободная прикидка.Как будто с чистого листаПрожить еще одна попытка.

Два варианта — путь земной.Какой счастливый? Вот задача.Но от того, что знаешь свой,Второй и есть твоя удача.

Вот эволюции исток.Шлеп! Шлеп! Чарующие звуки!Вполне успешно делом ногУсердно занятые руки.

Он ненавидит произволВещей, подробности рутины.Любой предмет — на пол! На пол!Не в этом главное, дубины!

Вот соску, что без молока.Молочные сжимают зубки.Задумался и чмок! слегкаПо принципу потухшей трубки.

Спит на балконе-корабле.Сопит, посвистывает дроздик.Вдруг SOS! Мычит: — Ко мне! Ко мне!Трясется капитанский мостик,

— Где мой стюард? Где мой дурак?Ищите трубку! Трубку! Трубку!Свистать наверх! На полубак!Спустите, если надо, шлюпку!

Ищу. Мотает головойС оттенком сдержанного гнева:— Уволю! Ты совсем тупой!Не справа выпала, а слева!

…Да, тупость. Правду говоришь.С годами взрослые линяют.У нас за тупость, мой малыш(Сказать: гуманность — согрешишь).Не принято, не увольняют.

А на ночь поят молодца.Нет, не в отца (на всякий случай!)Стрижет! Добулькал до конца!А выражение лица:После бутылки спится лучше.

Чего ни цапнет, в рот сует.Сам и алхимик и пробирка.Газету «Правда» — вправду в рот,А вслед (для тиража) — копирка.

Отбил мочалку, как в бою!Не унывает! Въелся в пемзу!А там! Хвать рукопись мою!И на зубок! (как раньше!!!) цензор!

Чего ни встретит, тянет в рот.Успеешь вытянуть — он в слезы.Обоев ленточки грызет.Лосенок! Это ж не березы!

Вот скинул вазу с высоты.Не в вазе дело! Просто дикоЖевать невинные цветы.Хоть пахнет пряником гвоздика!

Все в рот! Гантели и кота!Картошка! Ложка! Брошка в кильке!Где женщины! Сюда! Сюда!Прочь с палубы хотя бы шпильки!

Вгляделся, голову склоня:— А ну-ка, папа мой, не кисни!Во всем бери пример с меня.Улыбка — первый признак жизни.

Украдкой сунешься, шутя,В его игрушечное царство,Весь заливается дитя.Смеясь над опытом коварства.

У зеркала. Во весь размахОн хочет окунуться в бездну.Там папа с кем-то на руках.Но с кем? Вот дотянусь и тресну!

Хоть философия и дичь.Дается правильно задире:Сначала мир в себе постичь.Потом себя постигнуть в мире.

А вот стекло окна — предел.Подобья не находит память.Забавно воздух затвердел.Так славно воздух барабанить!

Впервые за зиму во двор.Скрипучая полуколяска.Зима теряет свой напор.Темно-лиловая окраска.

Он вспоминает: — То? Не то?Чирикало в зеленых купах.Теперь деревья без пальто,А люди, как нарочно, в шубах.

Здесь даже взрослые вполнеСнуют без дела неустанно.Не от меня или ко мне,А сами по себе. Как странно!

Взглянул, сомненье не тая, —Идет с кошелкою старушка.Мол, непонятная усушка:Еще не бабушка моя.Тогда зачем уже старушка?

Снег рыхло шмякается с крыш.Он смотрит вверх не без опаски.Вдруг на тропе другой малыш.Наглец! И он в полуколяске!

Взгляд у обоих — не обман.Достоинство и равнодушье.Так с богдыханом богдыхан,Должно быть, на тропе верблюжьей.

Мол, раньше было: — Я и мир!Мои и женщины и злато!Теперь и я и ты — кумир.А мир все тот же. Жидковато!

Разъехались. Привет! Привет!У каждого своя горбушка.И даже с молоком чекушка!…Прошла собака. Глянул вслед.Нет, слишком крупная игрушка.

Я подошел. Он оглядел.Чуть улыбнулся осторожно:Ты в шубе сильно почужел.Но, в общем, догадаться можно.

Домой! Там жар от батарей.Здесь холодно и незнакомо.Я дома все-таки главней,И потому приятней дома.

Пыл сатирический умерь,Дабы не подводить отчизну!Сработанная плохо дверь(Особый путь к социализму) —

Не прикрывалась. Удалось.Достигнуть плотника. (Элита!)Работает. Сопит. АвосьПодладит чертово корыто!

Свои сто грамм он поимел.Перед работою. Законно.Питье есть смазка гегемона,Чтобы в работе не скрипел.

Пока он ковырял пазыИ грохотал, как в преисподней,Малыш мой изучал азыПрофессии почти господней.

Вот плотник прикрывает дверьИ ручку пробует оттуда.Малыш как заревет: — Не верь!..Он запирает нас. Иуда!

Тот двери распахнул и вспять.И как бы сдерживаясь в споре:— Чего орать? Чего орать?Я ж не могу не закрывать?Тогда хоть стойте в коридоре!

Стоим. Он закрывает дверь.И малышу не страшно это.А плотник говорит: — ТеперьПопробуем из кабинета.

Вошел. Закрыл. Безумный крик:— И ты от нас не запирайся!Ах, непонятен мой язык?Тогда и вовсе убирайся!

Тут плотник: — Черт вас подери! —Швыряет инструменты в сумку.— Чего столпились у двери!Или мальчишку убери!Или гони за вредность — рюмку!

И смех и грех! Но детский взор,Быть может, видит тот просторВсечеловеческого братства,Где одинаковый позор:Что запирать. Что запираться.

Внезапно шлепнулся и в рев!И сквозь обилие капелиОн как бы говорит без слов:— Куда ж вы, взрослые, глядели?

Куда глядели вы? Куда?Вы! Вы! — переводя дыханье, —Ах, никуда?! Ах, никуда?!Так вот вам!.. — И — до заиканья!

А там в глазах, на самом днеОбида горькая, немая:Я понимаю — больно мне.А вот за что? Не понимаю.

И вдруг замолк! Жизнь хороша!Уже ручонками и теломК чему-то тянется душа:Зла не держу. Займемся делом.

К любому падает на грудьИ обнимает, как знакомца.Жизнеприятельство. От солнца,От бульканья, от перезвонцаПерепадает всем чуть-чуть.

Так женщина после всегоЛаскает близкого тихонько.Мужчина думает — его.Она ж, не зная ничего,Уже — грядущего ребенка.

Вода, как женщина, малыш,Таит идею оголенья.И вот сияющий голыш.Смущенное прикосновенье.

Нет, нет… Не слишком горячо.Зачем-то высунул мизинчик.Доверился! Еще! Еще!Не то — Амур, не то — дельфинчик.

То шлепнет по воде сплеча.То самого волнишкой смоет,Душ! Попадание прямое!Играет луч внутри луча.Как бы взаимно щебеча.Две чистоты друг друга моют!

Не хочет из воды. Кричит!Аж выворачивает душуМол, я — амфибия, мой вид(Ты понимаешь, троглодит?!)Еще не просится на сушу!

Но как забавно! Каждый разНакинешь простынь с головою,И вмиг замолк, притих, погас.Что там случается с тобою?

Решил, быть может, в простоте:Тепло, темно… Ах, жизнь-плутовка!Несут куда-то в темноте…Я, значит, снова в животе.Из живота кричать неловко.

Вошел в двенадцатом часу.Он спит. Святая безмятежность.Держать стараюсь на весуСвою избыточную нежность.

Опять к Востоку головой.Ну что ты скажешь человеку!В самом покое непокой.Ползет, как правоверный в Мекку!

Лицом молитвенно в матрац,Но к небу выпятился задик.Какой насмешливый намаз!Ты кто? Хайям? Или Саадик?

Чем занимает сон его?Опять игрушками? Обедом?Что видит он? Да ничего!Поразмышляем и об этом.

Он мог бы, думаю, без словСказать, откинув одеяло:— Я никогда не вижу снов.Мне не хватает матерьяла.

Сознанье хаоса есть явь.Что наши сны организует.И мы во сне — то влет! То вплавь!Когда фантазия газует!

Сон — после драки кулаки.Как говорил поэт: — Помашем!Или до драки синяки.Вздохнем, проснувшись: —Бьют по нашим! Кто бьет?Известно — дураки!Мы им (во сне!) еще покажем!

Сон — Коба едет на арбе.Что означает? Только кратко!Нам как бы чудится ЧП,А сон как бы его подкладка.

Добавим парочку мазков.Опять о нас, а не ребенке.Сон — выделение мозгов.Душа нуждается в пеленке.

Сон — Коба едет на арбе.В его тени уже Камчатка!Сон пострашней.Как бы в мольбе:— Хозяина! — на канапеСама сжимается перчатка!Но если жизнь равна себе,Как спирт сгорает без остатка!

Счастливые не видят сны.Как и часов не наблюдают.И те, которым дни пресны.Как сброшенные в ров, страшны.Из снов беззвучно выпадают.

Так было. Я поставил крестНа всех мечтах необозримых.Как председатель злачных местЗимой сопливой на озимых.Орлы, признавшие насест,Есть индюки. Не пощадим их!

Не снились мне — ни ост, ни вест,Ни призраки моих любимых.И да простится этот жест:Из раны сердца, как червей,Я выковыривал друзей.

Меня родимый свинобесВолок по слизистым уступам.Все дальше, дальше от небес.За свинобесом свинобес.Как знак всемирности, процессЗамкнул швейцарец с ледорубом.Так вот он, господи, прогресс,В его значении сугубом!

И вдруг ты, чудо из чудес.На четвереньках в сон мой влез,Я рассмеялся и воскрес:Ты мне приснился с первым зубом!

— Да будет свет! — малыш исторг.И я нажал на выключатель.О, ломоносовский восторг.Омытый золотом старатель!

Природа света — давний спор.Два великана — Гете — Ньютон.Вопрос неясен до сих порИ окончательно запутан.

По Ньютону свет — вещество.По Гете свет — идея света,Добра над мраком торжество,Как вдохновение поэта!(Хоть непонятно ничего,Но как-то поощряет это!)

По Ньютону — цвет вещество.Частица бьет в глазной хрусталик.А цвет — иллюзия его.Как бы видение того.Кто выпил сам хороший шкалик.

По Гете — цвет он цвет и есть.Свет подвергается атакам,А цвет суровой правды весть.Финал баталии со мраком.

И потому нам колоритО компромиссе говорит.Великим славу воскурим!Но все-таки по всем приметамЧего-то не хватало им.При чем тут веймарский режим!Ребенка не хватало им,Ребенка в опытах со светом!

Был Ньютон из холостяков.К тому же яблоком контужен,Детородящих пустяковНе приглашал к себе на ужин.Но Гете, Гете, первоцветИскавший, как пастух теленка,Варум Фергессен зи, поэт,Что реагирует на светЩебечущий цветок ребенка?

И так, с ребенком на руках.Почти что чаплинская лента:Малыш и свет. Малыш впотьмах —Для чистоты эксперимента.

— Да будет свет! — я сам исторг.И стало в комнате просторно.А ломоносовский восторгБыл зафиксирован повторно.

Семь раз с ребенком на руках.Семь раз он к свету простирался!Семь раз (запомните!) впотьмахКо мне теснее прижимался!

С проверкой опыта возниНе предстоит. Свидетель рядом.Я не Лысенко, черт возьми,Коров кормивший шоколадом!

Когда малыш впотьмах прижалКо мне трепещущее тельце,Вскричали физики: — Аврал! —Ребенка гений доказал:Любовь и свет — есть однодельцы.А Гете издали кивал:— Да, я предвидел сей провал,Я их назвал — тюрьмовладельцы!

Их опыты — насилье, кнут!Природы-матери стенаньяОни нам нагло выдаютЗа добровольные признанья.

Был Гете легкий Геркулес,Он созерцал наш мир, не пучась.Его к природе интересБыл не надрез или разрез.Он обтекал ее текучесть!

И тут совсем недалекоДо вывода, который, кстати:Как свет белеет молоко,А молоко есть жизнь дитяти.

Подставленная щедро грудь,(И щедрость — свет!), любовью сжатый.Прекрасен этот Млечный Путь,Как бы в лампаду из лампады.

Свет есть любовь. Любовь есть свет.(Другого не было и нет!)Дитя цветущее и ветка.И человек, конечно, свет.Но разложившийся нередко.

Свет — хлеб с голодным пополам.Прозрачно-золотистый храм.До мысли радующий око.При жизни явленная нам.Единственная явность Бога!

Впервые встал. Шатнуло вбок.Задумался почти печально.Смелей, смелей! Еще шажок!И да поможет тебе БогНадежнее, чем сила ног,Стоять и мыслить вертикально!

Ну а теперь к себе, малыш.Хочу начать стихотворенье.Ты протестуешь, ты кричишь.Тебя уносят, мой малыш.Искусство — жертвоприношенье.

За дело! Комната в дымуСдирается с картины пленка.Да славится в любом домуЩебечущий цветок ребенка.

Паром