Верность любви - Лора Бекитт

Кири любила острую пищу и жевала бетель. Иногда могла хлебнуть арака. Тулси предпочитала творог и молоко, а о бетеле не могло быть и речи. Кири была способна обругать и одернуть любого, кто вставал у нее на пути, тогда как Тулси была вежлива и скромна. Однако девушки никогда не ссорились.

Однажды к Тулси подошли два английских солдата, стали протягивать рупии и манить за собой. Кири подскочила, быстрая, юркая, как змея, и наставила на них нож. Они не испугались и стали смеяться. Тогда Тулси произнесла по-английски, старательно подбирая слова:

— Я не могу пойти с вами. У вас, наверное, есть жены. А меня ждет муж.

Солдаты раскрыли рты. Кири была поражена не меньше и, когда девушки вернулись домой, спросила:

— Ты можешь с ними говорить?!

— Меня научил Анри. Я могу кое-что понять и ответить. И еще я бы очень хотела научиться читать!

Читать они не умели, зато каждая знала сказки; этим подруги и развлекали друг друга, когда выпадала ненастная погода или когда не спалось. Однажды Кири спросила:

— Что такое любовь?

Тулси не знала, что ответить. В ее жизни было двое мужчин, и каждого она любила по-своему. Если в отношениях с Рамчандом большую роль играли разум и влечение плоти, то с Анри было намного сложнее, все свилось в тугой клубок, распутать который, пожалуй, могла только смерть. Боль и сладость сердца были подобны огню, разум пронзало сознание обретения чего-то бесконечно родного, близость была беспредельной, а чувственность выходила из берегов.

Иногда Тулси спрашивала себя: пошла бы она на костер вслед за Анри? И отвечала: нет, потому что знала: он никогда бы не пожелал, не позволил, не допустил, чтобы она умерла вместе с ним. Его бог был куда строже, чем ее боги, да и обычаи таили в себе много жестокости и коварства, но Анри всегда выбирал жизнь. Он говорил, что душа каждого человека неповторимая и единственная, как и его судьба. И женщина не есть тень мужчины.

Ее Анри был прекрасен, великодушен и добр! Он ни на кого не смотрел свысока и не осуждал ничьих слабостей. Тулси была безмерно горда тем, что он ее полюбил, и безумно счастлива оттого, что тоже его любит.

Однажды утром молодая женщина вышла на улицу и остановилась, глядя на кусты самшита, выстроившиеся вдоль дороги ровной темно-зеленой стеной, на источавшие пронзительно сладкий аромат цветы, на ласточек, что свили гнезда под крышей хижины и теперь стремительно носились туда-сюда на своих быстрых крыльях. Кири никогда не запирала дверь своего дома, она со смехом говорила, что там просто нечего красть. Разве что вор сам захочет оставить обитательницам хижины золотую монету!

О нет, Тулси была богата, еще как богата, и теперь — спасена: от тоски, безнадежности, отсутствия смысла жизни! Не так давно она поняла, что у нее будет ребенок.

Когда она вернулась в дом, Кири уже проснулась и готовила скромный завтрак. Тулси присела на корточки у очага и сказала:

— Через несколько месяцев я не смогу выступать.

Она смотрела мечтательно, спокойно, мягко — куда-то вглубь себя.

— Почему не сможешь? — как всегда, деловито спросила Кири.

— Потому что жду ребенка.

Кири отпрянула так резко, что чуть не упала. В черных глазах девушки полыхнула ревность. По наивности она решила, что Тулси всегда будет принадлежать только ей.

— Зачем тебе ребенок? — произнесла она упавшим голосом.

— Не знаю, не могу объяснить. Моя душа и душа Анри встретились в бесконечном странствии, и в своем слиянии мы породили новую жизнь. Разве это не чудо?

Кири нахмурилась.

— Мальчишек я здесь не потерплю!

Тулси рассмеялась. Кажется, она смеялась впервые с момента разлуки с Анри.

— О нет, я рожу девочку и назову ее Амалой[13]. Она вырастет красивой и доброй и станет танцевать вместе с нами!

Постепенно Кири успокоилась. Она очень привязалась к Тулси и дорожила дружбой с ней. Обе впервые почувствовали, что значит иметь настоящую подругу — по осколкам собирать чужое сердце и тем самым излечивать собственное.

Анри де Лаваль проснулся знойной ночью, такой черной, что, казалось, в этом мраке можно было раствориться без следа. Он встал, подошел к окну, отодвинул занавеску и увидел свет — свет огромной луны, озаряющий стволы пальм, зубцы высоких крепостных стен, похожие на огромные цветы узорные купола дворцов. Слышался ровный шум густой листвы и бесконечная трескотня ночных насекомых.

Молодой человек вспомнил свой сон. Ему снился Париж, лабиринты Латинского квартала, где кипела студенческая жизнь, кладбище Пер-Лашез, на котором был похоронен отец, задумчивые каменные ангелы и украшенные гербами фамильные склепы. Снились извилистые, вымощенные булыжником безвестные улочки и площадь Вогезов, по которой он шел мимо памятника Людовику XIII.

На другом конце площади его ждала девушка — то ли Тулси, то ли Урсула Гранден. Анри давно не снилась Урсула, он почти не вспоминал о ней, он думал только о Тулси. Но Тулси не могла очутиться в Париже…

Впрочем, мог ли он вообразить, что когда-нибудь окажется в крепости Киледар без надежды покинуть ее в ближайшие месяцы?!

Анри мысленно вернулся к тому моменту, когда очнулся на мягкой постели в хорошо обставленной комнате. Здесь были ковры и много красивой восточной утвари. Рядом сидел Викрам, тот самый индиец, из-за бегства которого англичане посчитали Анри предателем.

— Пришли в себя? Это хорошо. Вы наглотались дыма, к тому же на вас загорелась одежда. Серьезных ожогов немного, и все же вы несколько дней были на грани жизни и смерти. Вас скрутила лихорадка, и одно время мы думали, что вот-вот расстанемся с вами. Вы можете говорить?

Только тут Анри почувствовал, как сильно ослаб и как истерзан болью. Он вспомнил душную темноту, томительно ползущее время, звуки, доносившиеся, казалось, сквозь плотный занавес, смутные силуэты каких-то людей.

— Да. Могу. Где я?

— В крепости Киледар, во владениях раджи Бхарата. Вас спасли те индийцы, что находились на службе у англичан. — Викрам усмехнулся и покачал головой. — Клянусь, вы сумели завоевать их симпатию! Они выломали дверь и вытащили вас из горящего сарая. А потом мои люди решили, что вы можете нам пригодиться.

— Зачем?

Викрам, говоривший с Анри как с равным и производивший впечатление дальновидного и рассудительного человека, сказал:

— В нашем мире раджа Бхарат считается очень образованным, культурным и мудрым правителем. Он хочет побольше узнать о вашей стране и научиться ее языку. Противники это ценят. Не скрою, в пришествии на нашу землю англичан и французов мы пытаемся найти и положительные стороны, хотя раджа лишился своих законных владений, а потому, в свою очередь, был вынужден выгнать из Киледара Наваз-хана. В конце концов, каждую крепость можно взять, как можно победить любую армию, но раджа предпочитает решать проблемы мирным путем. Разумеется, если это возможно. К тому, что произошло в английском военном лагере, нас вынудили сами англичане. Поскольку нам не удалось найти с ними общий язык, раджа Бхарат готов пойти на переговоры с генерал-губернатором Дюпле и французскими военачальниками.