Королева в раковине - Ципора Кохави-Рейни

Разрыв между эмоциональным и интеллектуальным развитием Бертель увеличивался с каждым годом. Оценки у девочки отличные, но поведение в школе оставляет желать лучшего. Артур считает, что это происходит из— за того, что девочка растет без матери. Больше всего он беспокоится, сможет ли она приспособиться к обществу и вообще к будущему. Единственный, кто относится к ней сердечно, это учитель географии. Инвалид Мировой войны, он прислушивается к ее вопросам и замечаниям с почтительным вниманием и уважением. Он хочет понять, что творится в ее душе. Когда голова ее опущена, и взгляд отрешен, он обрывает свои объяснения неожиданным вопросом: «Где ты витаешь, Бертель? Где сейчас твоя голова? О чем ты размышляешь все время? О чем-то печальном?»

Учитель хочет вернуть ее из мечтаний в реальность. Но, к большому его удивлению, Бертель четко и правильно отвечает на все его вопросы, хотя выражение ее лица свидетельствует, что она находится далеко отсюда, в известном лишь ей одной месте.

Бертель — девочка исключительная, выбивающаяся из любой нормы, и он очарован ее пониманием вещей. Он может прервать урок, чтобы услышать дрожащий тембр ее голоса, декламирующий балладу Гёте.

Туман, ветер, буря. Несчастный отец с умирающим сыном на руках скачет к замку. Бертель стоит за кафедрой, и голос еще более хрипнет от волнения, глаза ее расширяются, ощущая неминуемость приближающейся катастрофы. У одноклассниц глаза на мокром месте. Сын умирает почти у самого замка. В классе мертвая тишина. Бертель с тоской садится в почетное кресло около стены.

Учитель географии, человек добрый, сочиняет стихи, рифмует. Бертель — его любимица.

— Берчен, — обращается он к ней с нескрываемым удовольствием, — подойди к кафедре, открой книгу.

Надо знать, что «Берчен» означает «маленький старичок». Щеки ее становятся пунцовыми. Однажды она уже попала впросак на уроке, посвященном Швейцарии. Он тогда тоже позвал ее к кафедре и, как обычно, попросил:

— Берчен, подойди к кафедре и открой книгу.

Весь класс собрался вокруг нее.

— Швейцария существует за счет мелкого и крупного скота, — заголовок, напечатанный крупными буквами, поразил ее громом. Устрашающее чудовище ворвалось в класс. Перед ней буйствовали стада мелкого и крупного скота. Чудовище разинуло пасть и воткнуло острые зубы в живую плоть. Вой терзал до боли слух. Текли океаны крови. Коровы, телята, овцы истекали кровью в ее воображении.

— Берчен, подойди к кафедре и открой книгу, — повторил учитель несколько раз. Но она не сдвинулась со своего места и не раскрыла рта.

Хромая, он пересек класс с одного конца в другой, сдвинул хмуро брови, морщины на лбу его обозначились глубже:

— Берчен!!! Напиши двести раз — «Я должна открыть учебник, когда этого просит учитель!» — и в гневе покинул класс.

Бертель молчала и думала: как объяснить, что на нее подействовал заголовок «Швейцария существует за счет мелкого и крупного скота». Но именно отец понял ее состояние. Он встретился с учителем географии и объяснил ему, что его дочь обладает чрезмерной чувствительностью и пылким воображением. От этого она сама страдает.

Отношение между учителем и ученицей восстановились.

— Берчен, подойди к кафедре и открой учебник.

Бертель с большим уважением относится к учителю географии и к доктору Герману. И они относятся к ней не так, как остальные преподаватели. К примеру, у нее отличные оценки по природоведению, но учительница разговаривает с ней всегда с кислой миной на лице. На экскурсиях она отправляет ее в хвост отряда. Быть может вопросы Бертель, касающиеся растительного и животного мира сердят ее, и она удаляет Бертель подальше от своих глаз.

Верно, учителя хвалят ее работы и уровень знаний, но иногда отвергают ее идеи. Иногда даже делают ей выговор, мол, занимается темами не по возрасту.

— Гитлер неверно цитирует Ницше! — заметила она, заставив учителей удивленно поднять брови.

— Это неверно, Бертель, Откуда у тебя такая информация?

Но она стоит на своем. «Откуда она знает Ницше?» — удивляются в школе. Бывает, что она высказывает свое мнение о чем-то, и тут же на нее сыплется поток подозрительных вопросов: «Где ты это вычитала?», «Откуда у тебя эта информация?», «Кто это сказал?», «Как тебе это вообще пришло в голову?» Учителя спрашивают ее чаще других девочек.

Бертель страдает от своего положения всезнайки. Говорят, что она оригинальничает и умничает сверх допустимого. И она размышляет, как бы ей стать обычной нормальной девочкой. Она перестает готовить уроки, относится спустя рукава к контрольным работам, но, несмотря на это, оценки ее выше, чем у всех. При вручении табелей успеваемости в конце четверти или года она чуть не падает в обморок от «отлично» и «отлично плюс». Когда она вручила табель отцу, один из его друзей заглянул в оценки и был удивлен:

— Такой образцовый табель, и ты даже не хвалишь дочку?

Артур сухо ответил:

— Не хвалят за то, что само собой разумеется.

Неординарная ученица со сложным складом мышления — как маленькая старушка, одинокая среди учителей и учениц. Ее широкие знания, замечания, ставящие всех в тупик, вызывают изумление. Ее удивительная память и ум отталкивают от нее. Но Бертель любит школу, она ценит знания, которые поднимают ее ввысь.

Глава четвертая

Ужасающий храп, сопровождающийся хрипами, посвистываниями и завыванием, разбудил ранним воскресным утром Фриду.

— Что это может быть, черт возьми?

Экономка побежала на кухню. На полу стояли многочисленные корзины, заполненные овощами и фруктами. Торчали во все стороны куриные, гусиные, индюшачьи лапы и головы. Лежали завернутые куски говядины.

— Дед, старый хозяин приехал из своей усадьбы, — процедила она сквозь зубы и, отодвигая корзины и короба, проложила себе дорогу к лестничному пролету, откуда доносились эти устрашающие звуки.

Увидела источник звуков и ужаснулась. Посередине гостиной, на персидском ковре спал какой-то незнакомец, распространяя вокруг себя запахи пота и алкоголя.

— Иисусе! — закричала испуганная женщина во все горло и начала теребить мужчину, при этом зажимая нос из-за неприятных запахов. Из потрескавшихся губ спящего вырывались какие-то обрывки слов. Остекленевшие его глаза то раскрывались, то снова смыкались. Фрида продолжала его теребить, сопровождая это грубыми ругательствами, так что он, в конце концов пришел в себя, поднялся и вышел через черный ход.

Звон колокольчика в кухне призывал Фриду быстро отнести на подносе завтрак в спальню деда. Она вошла и замерла на пороге. Дед сидел на кровати в тонкой шелковой ночной рубашке в оборочках.