Государство страха - Майкл Крайтон

– Вот моя машина, – заявил Мортон. И начал, пошатываясь, спускаться по ступенькам.

– Послушай, Джордж, – сказала Сара, – не думаю, что…

Но он снова напевал свою любимую песенку:

– «И ты сказала, не садись за руль, мой дорогой, но вот до дома я добрался невредимый и живой. А ты сказала погодя, что видно сразу, сбрендил я…»

Один из репортеров пробормотал:

– Да он свихнулся. Точно вам говорю.

Потревоженный Эванс последовал за своим боссом. Мортон протянул служащему стоянки стодолларовую купюру со словами:

– Вот тебе двадцатка, приятель. – Потом начал нащупывать ручку дверцы «Феррари», ворча себе под нос. – Эти итальянцы ни хрена не смыслят в дизайне. – Ему все же удалось открыть дверцу, он уселся за руль. Включил мотор и улыбнулся:

– Что за божественный звук!..

Эванс наклонился к нему:

– Послушай, Джордж, пусть лучше Гарри тебя отвезет. К тому же, – добавил он, – нам надо кое о чем поговорить, разве нет?

– Ничего не надо.

– Но я подумал…

– Уйди с дороги, малыш. – Свет прожекторов был по-прежнему направлен на него. Но Мортон передвинулся и оказался в тени, теперь его загораживал от камер Эванс.

– Знаешь, у буддистов есть одно интересное философское изречение.

– Какое еще изречение?

– Запомни хорошенько, малыш. Звучит примерно так: «Все, что имеет значение, находится на небольшой дистанции от того места, где сидит Будда».

– Послушай, Джордж, я серьезно считаю, что тебе нельзя сейчас вести машину.

– Ты запомнил, что я тебе сказал?

– Да.

– Мудрость веков. Пока, малыш!

Он выжал сцепление, двигатель взревел, Эванс едва успел отпрыгнуть в сторону, и машина унеслась со стоянки во тьму. Было слышно, как взвизгнули шины, когда «Феррари» свернул за угол, игнорируя запрещающий знак.

– Пошли, Питер.

Он обернулся и увидел стоявшую у лимузина Сару. Гарри садился за руль. Эванс уселся на заднее сиденье рядом с Сарой, и они поехали следом за Мортоном.

У подножия холма «Феррари» свернул влево и вновь исчез из поля зрения. Гарри прибавил скорости, он очень умело управлял этой большой машиной.

– Ты знаешь, куда он поехал? – спросил Эванс.

– Понятия не имею, – ответила Сара.

– Кто писал ему эту речь?

– Он сам.

– Правда?

– Вчера весь день проторчал дома и работал над ней. И не разрешал мне даже одним глазком взглянуть на то, что у него получилось.

– Бог ты мой, – пробормотал Эванс. – Ну а Монтень?

– У него есть сборник цитат.

– А откуда, черт побери, взялась Дороти?

Она покачала головой:

– Не знаю.

Они проехали парк «Золотые Ворота». Движения на улице было немного; впереди, обгоняя редкие машины, мчался на бешеной скорости «Феррари». В конце улицы открывался вид на залив и знаменитый мост Золотые Ворота, ярко освещенные его фермы блистали в ночи. Мортон прибавил скорости, сейчас она составляла около девяноста миль в час.

– Он едет в Марин, – сказала Сара.

Тут зазвонил мобильник Эванса. Это был Дрейк.

– Может, все-таки объяснишь, что, черт возьми, происходит?

– Извини, Ник, но я понятия не имею.

– Он что, серьезно? Я имею в виду отказ предоставлять нам грант?

– Думаю, что да.

– Нет, это просто уму непостижимо! Наверняка у него нервный срыв.

– Не знаю.

– Этого я и боялся, – сказал Дрейк. – Боялся, что непременно случится что-то в этом роде. Помнишь, когда мы самолетом возвращались из Исландии? Тогда я высказал тебе свои опасения, а ты ответил, что тревожиться не о чем. И теперь тоже так считаешь? Что мне не о чем беспокоиться?

– Не совсем понимаю, о чем это вы, Ник.

– Энн Гарнер сказала, будто бы еще в самолете он подписал какие-то бумаги.

– Да, это так. Подписал.

– И что они имеют прямое отношение к внезапному отказу в поддержке организации, которую он прежде так любил и лелеял?

– Да, похоже, он передумал, – ответил Эванс.

– Так почему ты меня не предупредил?

– Он мне таких указаний не давал.

– Черт бы тебя побрал, Эванс!

– Мне очень жаль. Извините.

– Одними извинениями тут не отделаешься.

Голос в трубке умолк, Дрейк отключился. Эванс убрал телефон в карман.

– Дрейк бесится? – спросила Сара.

– Просто в ярости.

Съехав с моста, Мортон двинулся к западу, в сторону от ярких огней автомагистрали. «Феррари» мчался по темной пустынной дороге, огибающей холмы. Скорость была уже просто запредельная.

– Ты знаешь, где мы? – спросил Эванс Гарри.

– Вроде бы в парке, заповеднике.

Гарри старался не отставать, но на узкой извилистой дороге у лимузина просто не было шансов догнать «Феррари». Тот мчался вперед, и вскоре они видели только хвостовые огни. Но вот и они скрылись за поворотом примерно в четверти мили от них.

– Мы его упустим, – пробормотал Эванс.

– Сомневаюсь, сэр.

Но лимузин отставал все больше. Один из поворотов Гарри одолел слишком резко. Тяжелую и длинную машину занесло, задняя ее часть на миг повисла над обрывом, после этого пришлось немного сбросить скорость. Теперь они находились в совершенно безлюдной местности. Кругом тянулись темные холмы. Восходящая луна отбрасывала серебристый отблеск на видневшуюся внизу черную водяную гладь.

Света фар впереди видно уже не было. Казалось, они совсем одни на этой узкой безлюдной дороге.

Но вот они свернули и увидели впереди, примерно в ста ярдах, еще один поворот, а над ним густой столб серого дыма.

– О, нет!.. – воскликнула Сара и зажала рот ладошкой.

«Феррари» слетел с дорожного полотна, врезался в дерево и перевернулся. Так и лежал брюхом вверх, искореженной дымящейся массой. Он едва не сорвался вниз, в пропасть. Нос машины нависал над самым краем обрыва.

Эванс с Сарой бросились к месту аварии. Эванс встал на четвереньки и пополз вдоль обрыва, стремясь разглядеть, что происходит на месте водителя. Видно почти ничего не было, ветровое стекло и всю переднюю часть расплющило и вмяло внутрь от удара. Подбежал Гарри с фонариком, Эванс взял его и посветил внутрь.

Салон был пуст. Лишь на дверной ручке болтался галстук-бабочка Мортона. Самого его видно не было.

– Наверное, его просто выбросило из машины.

Эванс посветил вниз, вдоль обрыва. Луч света выхватил лишь желтоватые скалы, резко обрывающиеся футах в восьмидесяти, у берега океана. Ни следа Мортона.

Сара тихо плакала. Гарри пошел к лимузину за огнетушителем. Эванс продолжал водить лучом фонарика по скалам. Тела Джорджа нигде видно не было. Нигде, словно Джордж Мортон растворился в ночи. Ни следа, ни клочка одежды, ни смятого от удара кустика. Ровным счетом ничего.

За спиной послышалось шипение огнетушителя. Эванс отошел от края обрыва.

– Вы его видели, сэр? – спросил Гарри. Лицо водителя исказилось страданьем.

– Нет. Нигде ничего.

– Может… вон там. – И Гарри указал в сторону дерева. Он был прав: если б Мортона действительно выбросило из машины, он бы отлетел ярдов на двадцать именно в эту сторону от дороги.

Эванс поплелся обратно, снова посветил вниз с обрыва. Батарейка была на исходе, свет тускнел с каждой секундой. Но он все же сумел разглядеть отблеск дорогой лакированной туфли, застрявшей в кустах у самой кромки воды.

Эванс сел прямо на асфальт и обхватил голову руками. И заплакал.

ПОЙНТ-МУДИ

Ко времени, когда полиция закончила их допрашивать, а спасатели спустились и достали застрявшую в кустах туфлю Мортона, было уже три часа ночи. Тело так и не нашли, и полицейские, посовещавшись, решили, что его, должно быть, отнесло течением в сторону Пизмо-Бич и где-нибудь там прибило к берегу.

– Мы его найдем, – сказал один из них, – через неделю или около того, но точно найдем. Или то, что от него осталось, после того как над ним поработают большие белые акулы.

Разбитый «Феррари» погрузили на специальную платформу. Эванс уже собрался ехать, но тут к нему подошел полицейский дорожной службы, чтобы задать еще несколько вопросов. Совсем молоденький паренек, лет двадцати с небольшим. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке среди более опытных и закаленных товарищей.

– Скажите, – спросил он Эванса, – через какое время вы оказались на месте аварии?

– Точно не скажу, – ответил Эванс. – «Феррари» опережал нас примерно на полмили, может, даже больше… Ехали мы со скоростью около сорока миль в час, так что, наверное, где-то через минуту…

Паренек явно встревожился.

– Вы ехали со скоростью сорок миль в час в этом лимузине? И по такой дороге?

– Ну, что делать. Так уж вышло.

Паренек отошел, потом вернулся и спросил:

– Вы утверждаете, что первыми прибыли на место происшествия. И потом ползали по краю обрыва, верно?

– Да.

– И, должно быть, наступили на битое стекло?

– Да. Ветровое стекло было разбито. Осколки стекла прилипли к ладоням, когда я опустился на четвереньки.