Королев: факты и мифы - Ярослав Голованов

Надо думать, что и Королев с Янгелем видели в Челомее своего конкурента. Не могли не видеть. Общая тревога даже сблизила их. Известно, что Сергей Павлович приезжал к Михаилу Кузьмичу в Днепропетровск и они провели несколько дней «на рыбалке», обсуждая создавшуюся ситуацию и вырабатывая совместный план действий. И все-таки очень многие свидетели событий тех лет единодушны в том, что ни Королев к Челомею, ни Челомей к Королеву с откровенной враждебностью не относились. Один из ведущих сотрудников Челомея – Г.А. Болтянский – рассказывал мне, например, что Челомей любил ставить Королева в пример другим как сильную личность. А сотрудники Королева И.В. Лавров и М.С. Флорианский вспоминали, как Королев посылал свое «посольство» для налаживания деловых контактов.

– Да о чем говорить?! – помню, как энергично восклицал Василий Иванович Вознюк. – Королев целовался с Челомеем! Сам видел!

Сергей Павлович уже понял, что всю космонавтику в своих руках ему не удержать, что единственным ему не быть, и лишь хотел остаться первым.

Настоящим демоном Челомея был не Королев, и не Янгель, а Устинов. К страстям ведомственным тут подмешивались и страсти политические. Устинов боготворил Сталина – ему было за что любить покойного генералиссимуса. Хрущев Сталина развенчал. Неприязнь Устинова к Хрущеву, естественно, перекидывалась и на сына Хрущева, а значит, и на Челомея. Челомей платил Устинову тем же. Однажды, когда Хрущев потребовал, чтобы Устинов поехал к Челомею на совещание по ракете УР-500, Владимир Николаевич держал Дмитрия Федоровича в приемной, чтобы приезжавшие другие конструкторы, которых сразу провожали в кабинет, видели это.

Устинов мешал Челомею всегда, где только мог и как только мог. До последних дней. До последних минут. Но поддержка Хрущева, а позднее Брежнева и особенно маршала Андрея Антоновича Гречко, ставшего в 1967 году министром обороны, помогли ему выжить.

Расцвет КБ Челомея пришелся на конец хрущевского царства и эпоху еще не впавшего в маразм Брежнева. К этому времени у него уже были баллистические ракеты: УР-100, УР-200, УР-500 и две ее более совершенные модификации. Шла работа над «лунной ракетой» УР-700239. Отрабатывалась программа облета Луны. Позднее Челомей начал проектирование орбитальных станций. После отставки Хрущева Челомею удалось сохранить УР-100, УР-500 и орбитальные станции. В 1965 году на УР-500 были запущены тяжелые спутники. Еще до этого в КБ Челомея были созданы маневрирующие спутники «Полет». После смерти Королева на ракетах Челомея были запущены «Зонды» – бесславно засохшая ветвь советской лунной программы. УР-500 послала к Луне тяжелые лунники, которые доставили на Землю образцы лунного грунта, и два «Лунохода». «Венеры» и «Марсы» второго поколения, геостационарные связные спутники «Радуга», «Экран», «Горизонт» сделанные в КБ Челомея: «Салют-2, -3, -5», были запущены в космос с помощью этой ракеты. Как и «семерка» Королева, УР-500 Челомея пережила своего конструктора.

После смерти Гречко в 1976 году Челомею стало совсем плохо. С министром вновь созданного Министерства общего машиностроения Сергеем Александровичем Афанасьевым он не сработался и прилюдно отзывался о нем нелестно, о чем министру, разумеется, докладывали. Люди, много лет знавшие Владимира Николаевича, рассказывали, что он сильно изменился в последние годы – стал злым, дерганым, жадным. Часто грозился «бросить все к чертовой матери», хотя и в семьдесят лет был он крепок, бодр и голова работала хорошо.

В декабре 1984 года на даче Владимир Николаевич вывел свой «Мерседес» из гаража и, стоя спиной к машине, стал отпирать ворота. «Мерседес» тихо покатился вперед и сломал своему хозяину ногу. Владимира Николаевича отвезли на московскую квартиру, вызвали врача. Вроде бы перелом легкий, без смещения, но на всякий случай решили госпитализировать. Он набрал в больницу книг, работал, думал. В больнице узнал, что Устинов при смерти: тяжелый инсульт – он недвижим, не говорит... Как теперь будет без Устинова? Не начало ли это «ренессанса» его КБ?..

Тромб убил Челомея мгновенно, как пуля, в тот момент, когда он говорил с женой по телефону.

Устинову принесли лист бумаги с надписью: «Умер Челомей». Он прочел и удовлетворенно прикрыл глаза...

Дмитрий Федорович пережил Владимира Николаевича на двенадцать дней.

Но все эти печальные события случились лишь через двадцать лет. А тогда, в 64-м, перед Королевым стояла проблема очень непростая не с технической, а с чисто человеческой точки зрения: впервые ему предлагалось созданный им для облета Луны аппарат запустить в космос с помощью чужой ракеты.

В монтажном цехе

Ракета УР-500

Владимир Николаевич Челомей

72

Для того, чтобы данность стала действительностью, нужно ее в буквальном смысле слова воскресить.

Это-то и есть наука...

Полеты в космос возродили былую славу ВВС. Молодежь потянулась в авиационные училища. На любого парня в фуражке с голубым околышем смотрели как на потенциального кандидата в Герои Советского Союза. Генералы с Пироговки начинали понимать, сколь недальновидны были они еще вчера, чураясь ракетчиков. Кто подготовил и воспитал героев космоса, посланцев мира, граждан Вселенной? Кому обязана страна блеском звездной славы? Военно-Воздушным Силам! Королев? Никто не спорит: он делает хорошие ракеты и космические корабли. И пусть строит! Честь ему и хвала. Но вмешиваться в формирование экипажей ему не положено. Микоян или Сухой, которые, кстати сказать, делают тоже неплохие машины, не берут на себя смелость давать советы, кто должен летать на их истребителях. Они проектируют, авиапром строит, а ВВС эксплуатирует – все ясно и понятно. Так же должно быть и с ракетами...

Эти тенденции Сергей Павлович уловил быстро. «Антивэвээсовские» настроения существовали и в стенах его ОКБ, особенно среди молодежи. Молодые проектанты и испытатели, прекрасно знающие космическую технику, ясно представляющие себе весь ход полета, не видели в нем решительно ничего такого, чего не смог бы сделать, малость потренировавшись, любой здоровый человек. Именно нормально здоровый, а не сверхздоровый, как требовали авиационные медики в 1960-м.

Возможно, Сергей Павлович сожалел теперь о том, что он отдал на откуп ВВС отбор космонавтов. Ведь еще тогда, в 60-м, начал точить его молодой проектант из отдела Тихонравова Костя Феоктистов: все доказывал ему, что летать на новых кораблях должны не летчики, а инженеры.

– Скорее всего, я сам, – добавил Феоктистов.

Королев накричал на него тогда, а ведь он был прав. Потом Женя Фролов – один из его молодых ведущих конструкторов – тоже начал «забрасывать удочку»: надо бы слетать да все проверить в деле... Ясно, что из молодежи своего ОКБ он может набрать отряд космонавтов не меньший, чем в Звездном городке.

А Звездный городок тем временем интенсивно расширялся. Штат Центра подготовки космонавтов распухал как на дрожжах. Если в самом начале количество летчиков – кандидатов на космический полет – было соизмеримо с количеством людей, «при них состоящих», то теперь число последних во много раз превышало число первых. Служить в Звездном, даже не претендуя на участие в космических стартах, было престижно. Тут легче было получить хорошее жилье, дети учились в отличной школе, магазины были богаче московских, вокруг прекрасная природа, леса – о чем еще может мечтать служивый человек?! Наконец, здесь было интересно работать! Поэтому уже через три года после организации ЦПК его штат перевалил за 600 человек. Непрерывно шло строительство административных корпусов, тренажеров, классов, жилья. Из первых отобранных кандидатов в космонавты к началу 1963 года двое уже слетали, один погиб, шестеро были забракованы медиками или отчислены за дисциплинарные прегрешения – осталось одиннадцать человек: не столь уж большой выбор. В 1962 году в частях ВВС начался поиск новых кандидатов, и к началу следующего года отряд космонавтов пополнился второй группой кандидатов из пятнадцати человек, из которых было восемь летчиков и семь летчиков-инженеров. Среди них: Владимир Шаталов (Карпов назначил его старшим среди летчиков). Лев Демин (старший среди инженеров), Георгий Добровольский, Юрий Артюхин, Алексей Губарев, Анатолий Филипченко, Виталий Жолобов и другие. В 1964 году в эту группу вошел любимец Каманина Георгий Береговой. Вскоре после того, как новые кандидаты разместились в Звездном городке, их повезли знакомиться к Королеву.

В большом кабинете, на дверях которого висела табличка «Главный конструктор. Начальник предприятия», всех усадили за длинный стол. Сидели тихо, озирались на черную школьную доску, на деревянные панели для чертежей, которые задергивались бежевыми занавесочками (секретность!), на здоровенный глобус в углу. Наконец, вошел плотный человек в шерстяной рубашке без галстука, обошел всех, с каждым поздоровался за руку – все это без суеты и не только без сюсюканья, но даже без особой приветливости: строго, по-деловому. Космонавты рассказывали о себе.