Сон в красном тереме. Том 1 - Цао Сюэцинь

Юй-чуань. Неожиданно появилась наложница Чжао и поманила меня рукой. Я не могла додуматься, зачем она меня зовет! Оказалось, она намеревалась поехать в дом своего умершего брата и посидеть у его гроба, а на следующий день присутствовать на похоронах. Она сказала, что ее служанке Цзи-сян не во что одеться и поэтому она хочет одолжить мою кофту из белого сатина! Я подумала: «У них ведь есть халат, просто они хотят одолжить чужой, чтобы не попортить свой». Правда, это мелочь, но я вспомнила, что мы от нее не видели ничего хорошего. Тогда я ответила ей: «Мою одежду, головные украшения и кольца забрала на хранение сестра Цзы-цзюань по распоряжению моей барышни. Так что, если хотите получить что-нибудь от меня, придется сначала доложить барышне, а это значит, что будет много лишних хлопот. Но мне не хотелось бы, чтобы вы запаздывали с выездом, поэтому советую вам занять халат у кого-либо другого».

– Ну и плутовка же ты! – со смехом воскликнула Цзы-цзюань. – Ничего не одолжила, свалила все на нас с барышней, чтобы на тебя никто не сердился! Она уезжает сейчас? Или утром?

– Сейчас, а может быть, уже уехала, – ответила Сюэ-янь.

Цзы-цзюань молча кивнула.

– Барышня как будто еще не проснулась! – произнесла между тем Сюэ-янь. – Кто же тогда расстроил господина Бао-юя? Иду я, вижу – сидит он и плачет.

– Где? – удивилась Цзы-цзюань.

– Да тут, возле «беседки Струящихся ароматов» под персиковым деревом!..

Цзы-цзюань, отложив в сторону вышивание, встала и, обращаясь к Сюэ-янь, сказала:

– Посиди здесь, если барышня будет звать меня, скажи, что я сейчас вернусь.

Она вскочила и, выбежав из ворот «павильона реки Сяосян», отправилась искать Бао-юя.

Подойдя к мальчику, она с улыбкой произнесла:

– Я сказала все это для вашей же пользы. А вы рассердились, плачете да еще сидите на ветру. А если заболеете?

– Кто рассердился? – воскликнул Бао-юй. – Просто ты говорила вполне разумно, и мне стало больно при мысли, что и другие так думают и вскоре, может быть, все будут избегать меня. От этого я и загрустил.

Цзы-цзюань присела возле Бао-юя.

– Ведь мы только что разговаривали с тобой, и ты ушла возмущенная, – заметил Бао-юй. – Как же ты осмелилась явиться снова да еще сесть рядом со мной?

– Неужели вы забыли? – засмеялась Цзы-цзюань. – Вспомните, как несколько дней назад, когда вы разговаривали с барышней, пришла наложница Чжао – я только слышала, вы говорили что-то о ласточкиных гнездах, но потом замолчали и с тех пор не упоминали об этом. Вот мне и захотелось узнать, в чем дело.

– Ничего особенного, – ответил Бао-юй. – Просто я думал, что, поскольку сестра Бао-чай наша гостья, неудобно ежедневно обращаться к ней за ласточкиными гнездами. Просить у матушки я тоже не решился, поэтому намекнул бабушке, рассчитывая, что она скажет об этом Фын-цзе. Именно об этом мы и разговаривали, но не успели договорить. Я слышал, что теперь ей каждый день дают по одному ляну ласточкиных гнезд; таким образом, сейчас все в порядке.

– Спасибо вам за заботу о барышне, – ответила Цзы-цзюань. – А то мы были в недоумении, как старая госпожа вспомнила о нас и велела каждый день присылать нам ласточкины гнезда! Оказывается, вот в чем дело!

– Если сестрица привыкнет есть их ежедневно, то через два-три года, глядишь, и поправится, – с улыбкой промолвил Бао-юй.

– Здесь-то она привыкнет, – кивнула Цзы-цзюань, – но на будущий год она уедет домой, а разве там у нее найдутся деньги, чтобы покупать такие дорогие вещи?!

– Кто уедет? – испуганно спросил Бао-юй.

– Разве вы не знаете, что ваша сестрица Дай-юй уезжает в Сучжоу? – усмехнулась Цзы-цзюань.

– Не болтай глупости, – недоверчиво сказал Бао-юй. – Правда, она родилась в Сучжоу, но мать ее, моя тетка, умерла, и она приехала сюда потому, что дома за ней некому было присматривать. К кому же она поедет на будущий год? Все это выдумки!

– Слишком вы недооцениваете людей! – холодно усмехнулась Цзы-цзюань. – Неужто вы думаете, что только ваш род многочислен, а у других не может быть дальних родственников? Старая госпожа просто жалела мою барышню и, когда умерла ее мать, решила взять ее сюда на несколько лет, несмотря на то что у барышни в Сучжоу остался дядя. Теперь барышня подросла, пора ей выходить замуж, и она, разумеется, должна возвратиться в семью Линь. Разве может девушка, которая принадлежит к другой семье, весь век жить у вас? Конечно, семья Линь бедна, иногда у них даже есть нечего, но они люди образованные и ни за что не согласятся отдать кого-либо из своих на воспитание родственникам, ибо не хотят стать предметом насмешек знакомых. Поэтому будущей весной, в крайнем случае – осенью, ее должны отправить в Суч-жоу, а если не отправят, то за ней непременно приедут люди из семьи Линь. Позавчера вечером барышня сама мне об этом говорила. Кроме того, она просила передать вам, чтобы вы возвратили ей все игрушки, которые она дарила вам в детстве, а она в свою очередь вернет вам все ваши подарки.

Слова Цзы-цзюань произвели на Бао-юя потрясающее впечатление: ему показалось, будто у него над головой разразился удар грома. Цзы-цзюань хотелось знать, что он ответит; она стояла и терпеливо дожидалась, но Бао-юй не произнес ни слова. Цзы-цзюань хотела задать ему еще один вопрос, но в этот момент появилась Цин-вэнь, которая, завидев Бао-юя, воскликнула:

– Вы, оказывается, здесь! Идемте скорее, вас зовет бабушка!

– Второй господин расспрашивал меня о болезни моей барышни, – сказала ей с улыбкой Цзы-цзюань. – Я долго рассказывала ему о состоянии ее здоровья, но он ничему не верит. Лучше уж уведи его поскорее отсюда!

Она повернулась и направилась к дому.

Цин-вэнь взглянула на Бао-юя, и ей показалось, будто он обезумел: лицо его побагровело, на лбу выступил пот. Недолго думая, она схватила его за руку и потащила во «двор Наслаждения розами». При виде Бао-юя страх охватил и Си-жэнь, но, не зная, что с ним произошло, она решила, что на него подействовала погода или же его, разгоряченного, продуло ветром.

Если бы у Бао-юя был только жар! Страшно было то, что глаза его казались будто остекленевшими, на губах выступила пена, и он ничего не соображал. Ему подали подушку – он покорно лег, подняли его и посадили – он сидел, принялись поить его чаем – он пил. Служанкам стало страшно, они засуетились, но никто из них не осмелился доложить об этом матушке Цзя, а послали лишь за мамкой Ли.

Вскоре старуха явилась. Она долго осматривала Бао-юя, задала ему несколько вопросов, на которые