Северные огни - Джеффри Барлоу

— На это я бы ответил, что ты либо пророк, либо пьян, либо крайне нуждаешься в помощи доктора Холла. — Оливер вновь обосновался в кресле, что облюбовал для себя в ходе военного совета.

Сквайр скользил взглядом по стенам кабинета, по суровым лицам старинных портретов, несущим стражу под слоем масляной краски и лака, по длинным рядам книг, по капитанскому барометру и прочим инструментам, по высоким, светлым окнам.

— Чудовища колодца, — продолжал он, — просто счастливы предложить человеку то, о чем он мечтает и что ему требуется — или по крайней мере сам он так считает! — просто-таки выкладывают все это перед твоим потрясенным взором — ни дать ни взять чудесные подарки под Рождество с обещаниями всевозможных радостей и вечной жизни. Чертовски манящая перспектива, когда в руки тебе вкладывают подобное сокровище. При помощи этих посулов и обещаний они тебя внутрь и заманивают — вот так мы с отцом ловили рыбку на Далройдском причале! Точно так же они в старину заманили к себе монахов, а потом — молодого Кэмплемэна, и кто знает, скольких еще жертв, оказавшихся на грани безумия и эту грань перешагнувших, ибо безумие — удел смертного разума, что столкнулся с бесконечностью. Я тоже утратил бы разум, не вмешайся мой отец. Пропасть между конечным и бесконечным слишком велика и непостижима для человеческого сознания; только слившись с бесконечностью, ты в силах взглянуть ей в лицо. Но едва колодец поглотит тебя, едва ты канешь в чернильно-черную бездну, как тут же обнаруживаешь, что обещанные сокровища — не более чем прах и тлен. О да, это вечность, в самом деле вечность, не сомневайся — вечность, которую суждено провести в рабстве у орды чудовищ.

— Твои рассуждения, Марк, ужасно меня тревожат, скажу начистоту, — отозвался Оливер, еще более укрепляясь в мысли, что не хочет ничего более слышать ни о колодце, ни о его обитателях — и, однако ж, ни минуты не сомневаясь, что рассказа не избежать. — Просто не могу в них поверить, и все тут. По-моему, они — лишь последствие твоих ночных кошмаров, дурного настроения и переутомления.

— Предположим, Нолл, — не отступался сквайр, — предположим, что «загробный мир», эти твои обещанные небеса, вечное блаженство, о котором толкует тетушка, предположим, что и это тоже — царство демонов, бездонная чернильно-черная пропасть, где правят чудовища, — и ничего больше?

— Я скорее поверю, что за гранью земного бытия ждет забвение, распад сознания и ничто, нежели в темные небеса, управляемые чудовищами. Но согласись, Марк, если есть дьяволы, должен быть и Всевышний.

— Ха! — воскликнул сквайр, щелкая пальцами и вставая. — Выбрось из головы эти дурацкие общепринятые мнения. Выбрось из головы твою треклятую веру! Лучше вообрази себе, Нолл, что существуют только чудовища — и ничего больше. Вообрази, что этот ваш так называемый трансцедентальный Всевышний — лишь искусственное порождение человеческого интеллекта, абстрактный идеал, созданный в ответ на вполне реальную угрозу дьяволов?

Верно, доверчивые простецы вроде тебя утешаются мыслью о том, что всеблагой Господь обладает властью над падшими ангелами. Ибо если дьяволы — только падшие ангелы, не более, это заметно умаляет их мощь, верно? Падших ангелов страшишься не так, как всемогущих богов. Но если эти чудовища на самом деле — всемогущие боги, и нет на них никакой сдерживающей силы, никакого тебе справедливого и могучего Всевышнего, тогда на что надеяться человечеству?

— Устрашающая перспектива, просто чудовищная; могу лишь молиться о том, чтобы ты оказался не прав, — ответствовал Оливер, гадая про себя: что, если конечное и бесконечное и в самом деле вступили в конфликт в сознании сквайра и друг его на пути к сумасшествию? — У меня просто мурашки по коже бегут при мысли о том, что в загробном мире нет ни крупицы добра. Вечность в темных небесах или на дне колодца — выбор не из лучших. Но не преувеличиваешь ли ты самую малость? Уж не стал ли ты альбигойцем наоборот? При том, что прежде, насколько я могу судить, был всего лишь праздным хозяином Далройда и закоренелым скептиком? Порою, Марк, я просто не знаю, как тебя и воспринимать-то.

— Признай, Нолл, что моя теория неплохо объясняет все несовершенства нашего мира. Вот, например, кошмарное событие с перевернутой каретой в окрестностях Вороньего Края на дороге через горы, когда пассажиры нашли свою смерть в ледяной воде внизу, и среди них — двое малолетних детей, брат и сестра, которым еще и пяти не исполнилось. Деяние Господа, так ты это называешь? А почему бы не деяние чудовищ? Этот наш мир для них просто создан! По-твоему, всеблагой Господь допустил бы существование такого колодца? По-твоему, всеблагой Господь обрек бы девушку-самоубийцу на участь столь страшную? Тебе не приходило в голову, Нолл, что твой хваленый Всевышний в частной жизни может вести себя как сущее чудовище? Или, если на то пошло, целая орда чудовищ?

В глазах Оливера читались возражения, которые ему так и не удалось облечь в слова.

— Я и не думал, что ты ко мне прислушаешься, как и от нашего достойного викария ничего подобного не ждал, — продолжил сквайр, скрестив руки и вновь усаживаясь на мягкий диван. — Он слишком удобно устроился, со своим доходом, и церковными десятинами, и поборами, с женушкой, и домиком, и садиком, и виолончелью. Ну а мне плевать. И послушай, я тебе еще кое-что скажу, Нолл (Оливер внутренне напрягся, приготовившись к новым откровениям), — меня об этом предупреждали. Я уж вижу, что ты мне не веришь, ты во мне сомневаешься! Я был предупрежден, Нолл — мы все были предупреждены, если на то пошло, — но никто из нас предупреждению не внял.

— И кто же нас предупредил, скажи на милость, и когда? — полюбопытствовал Оливер.

— Да старик-священник тем утром, у Далройдской пристани. Сам викарий Марчант! Ты ведь помнишь, что за вопросы он нам задавал, когда появился из тумана вместе со своей супругой? «Вы не видели Эдит? Вы нашу девочку не видели?»

— По-моему, уже доподлинно установлено, что престарелая чета бродила по берегам озера еще некоторое время после исчезновения дочери, разыскивая тело, но тщетно; и вскорости умерла от разбитого сердца. Что может быть естественнее вопроса викария?

— Ты прав, Нолл, но лишь отчасти; это был не вопрос, это было предостережение, предназначенное для моего слуха: меня предостерегали, чтобы я опасался их дочери. Ты разве не уловил скрытого смысла? «Вы нашу девочку не видели? Нашу Эдит? ОНА ЗДЕСЬ!»

Оливер тяжко вздохнул. До сих пор ему даже в голову не приходило рассмотреть слова старика-священника в подобном свете. Но ведь и сквайру — тоже!