Королев: факты и мифы - Ярослав Голованов

– Трибуналом она пахнет, Сергей Павлович, – без улыбки ответил Кириллов.

– Но ведь люди на многих производствах работают с сотнями токсичных веществ, – спокойно возражал Челомей своим оппонентам. – Я гарантирую полную безопасность стартовой команды при соблюдении всех инструкций по заправке и других предписаний техники безопасности. Да, новая техника требует дисциплины. И мы не можем отказываться от ракеты только потому, что офицеры космодрома не в состоянии эту дисциплину обеспечить. Что же касается космонавтов, я вовсе не настаиваю, чтобы УР-500 стартовала с космонавтами. Мы поднимем на орбиту полностью заправленный разгонный блок. Дальше одна стыковка с кораблем, которого поднимет «семерка» Сергея Павловича, и путь к Луне открыт...

Аргументы были веские. Не согласиться с ними было трудно. Челомею очень хотелось стать участником советской космической программы. И не рядовым, а ведущим участником.

Владимир Николаевич Челомей. В течение многих лет и при жизни его, и после смерти, наверное, ни о ком не слышал я мнений столь противоречивых, как о нем. Карьерист, интриган, скупердяй. Душа нараспашку, искренен, общителен. И те, и другие дружно утверждали: прекрасно образован. Раушенбах говорил: «Если бы Челомею и Королеву устроить экзамен по физике и математике, Челомей, пожалуй, побил бы Королева». И еще, всеми подмеченное: уникальное умение в любой компании сразу становиться своим, природный дар общения, редкое обаяние, артистизм.

Один наблюдательный сотрудник ОКБ Королева после заседания, на котором его шеф выступал вместе с Челомеем, сказал своему другу, работающему у Владимира Николаевича:

– Я знал, что мой – большой артист, но, оказывается, и твой – не меньший!

– Конечно! – отозвался его приятель. – Только твой – трагик, а мой – комик!..

Мне удалось лишь однажды в мае 1975 года встретиться и говорить с Челомеем. Я просил рассказать мне о Королеве. Владимир Николаевич сидел в своем кабинете за большим, фантастической формы столом, в окружении телефонов, микрофонов, мониторов и других средств оперативной связи. Телефон часто мешал нашей беседе. С кем-то мне неизвестным Челомей говорил резко, коротко, гневно. Тут же зазвонила «кремлевка» и тон его сразу переменился, он почти пел в трубку:

– Анатолий Петрович, дорогой! Ну как же хорошо, что вы позвонили! Ждем-ждем, а вы все не едете... Но ведь обещали!.. Мне так хочется вам все наше хозяйство показать, посоветоваться...

Из дальнейшей беседы я понял, что он говорит с президентом Академии наук А.П. Александровым...

– Ну что вам рассказать о Королеве... Королев был человеком недостаточно образованным, – начал. Челомей свой рассказ. – Обладал удивительной технической интуицией и огромным организаторским талантом. Да... А интеграла, увы, взять не мог... Отобрал у меня облет Луны – сам не сделал и мне не дал. Разве это не талант?

– Но ведь он не успел, он умер...

– Да, да, это ужасно... Мы познакомились в Германии в 45-м. Я занимался Фау-1, а он Фау-2. Он произвел на меня чрезвычайно приятное впечатление. Это был мягкий, спокойный и очень толковый человек... Королев не был идеологом ракетного оружия. Мысль о замене бомбардировщиков ракетами принадлежит фон Брауну. Немцы, безусловно, занимали лидирующее положение в этой области не только в технике, но и в ракетной идеологии. Ни Королев, ни кто другой, в том числе и я, этой перспективы не видели... Понимание пришло позднее, и часто оно шло не «снизу» – от нас, техников, а «сверху» – от руководства, от политиков. Мы быстро перехватили лидерство в ракетной технике и удерживали его довольно долго. В области военных ракет США начали нас обгонять примерно в 1960 году237. К этому времени относится начало разработок, которые обеспечили их будущее первенство и в космических программах...

Королев обладал относительно скромными знаниями и технической эрудицией, но был человеком необыкновенно увлеченным, целиком отдававшим себя делу. Я всегда завидовал его умению увлечь окружающих своим делом и возбудить интерес к нему у руководства... Главной ошибкой Королева было то, что он потерял чувство перспективы. Он продолжал выжимать из своей «семерки» все, что можно выжать. Он увлекся политической шумихой, сообщениями ТАСС. А будущее ему проглядывалось плохо...

– Но ведь шла работа над Н-1, целиком нацеленной в будущее, – возразил я. – И облет Луны...

– Я никогда не выступал против Н-1, – улыбнулся Челомей, – никогда ее не критиковал, но ведь конструктивно она явно несовершенна. А облет Луны... О, у Сергея Павловича было необыкновенное чутье на все новое. Поэтому он и отнял у меня облет Луны. Он очень болезненно переживал мои предложения по облету Луны, понимал, что это возможно сделать. Отнял, но сам не сделал! – повторил Челомей свой укор.

Он лукавил, предполагая во мне просто лопоухого репортера. А я знал, что все было не совсем так...

В марте 1958 года сын Хрущева Сергей окончил Московский энергетический институт. Он увлекался автоматикой и собирался работать в КБ Пилюгина. Но Челомею удалось его перехватить. Сергей был работящий, толковый и скромный парень, не испорченный своим «высоким» происхождением. Он отлично понимал, что нужен Челомею не как молодой специалист, а прежде всего как сын первого человека в стране, понимал, зачем шеф водит его с собой на все совещания и заседания. Во время одной из встреч с Хрущевым-старшим в Ливадии Челомей говорил:

– Вы знаете, Никита Сергеевич, через мои руки прошли сотни молодых специалистов. Хотите верьте, хотите нет, но Сергей – талант необыкновенный, редкий, уверяю вас! Здесь меня не обманешь...

Голос его звучал так проникновенно, что у Хрущева влажнели глаза. Он знал, что Челомей льстит. Человек без образования, Никита Сергеевич относился с известной долей недоверия к ученым, писателям, художникам, актерам. Он не всегда мог разобраться в том, что они ему внушали, эти люди могли его запутать, а потом и высмеять. Но он относился с большим уважением к интеллигентам массовым: учителям, врачам, инженерам. Более всего он ценил те знания, которыми хотя и не обладал, но которые, в принципе, были ему доступны. Когда Сергей получил диплом, отец был совершенно счастлив: его сын – инженер! Слушая Челомея, Хрущев понимал, что это – лесть. Потеряв на фронте старшего сына, Никита Сергеевич особенно любил младшенького, радостно отмечал все его успехи, но, как человек умный и трезвый, понимал разницу между способным молодым человеком и гением. Однако все шепотки здравого смысла сразу заглушались мощным, ликующим хором родительских чувств, не желающих верить в неугодные истины. Никите Сергеевичу было приятно слушать Владимира Николаевича... Ах Челомей, ах умница!..

Много раз приходилось слышать, будто Владимир Николаевич находился якобы в родстве с Никитой Сергеевичем. Это не так, не было никакого родства. И сам Хрущев сыну никогда не протежировал, как не протежировал, скажем, своему зятю Алексею Аджубею. Механизм власти был сконструирован так, что в этом не было никакой необходимости. Все партийные, государственные, военные и другие аппаратчики снизу доверху и сверху донизу знали, что «Известия» – не просто центральная газета, а газета, которую редактирует зять Хрущева, а КБ Челомея – не просто ракетное КБ, а КБ, в котором работает сын Хрущева. И все. Остальное уже происходит само собой. Молодой Хрущев, даже не прикладывая каких-либо титанических усилий, одним фактом своего присутствия помог Челомею стать на ноги, развернуть строительство в Реутове под Москвой прекрасно оснащенного КБ, «съесть» могучую фирму Владимира Михайловича Мясищева и сделать своей основной производственной базой завод имени М.В. Хруничева в Филях – едва ли не лучший авиационный завод в стране: с богатыми традициями, стойкими кадрами, культурой и чистотой самолетнего производства.

Королев понимал это. Сергей Никитович рассказывал мне, как однажды Королев как бы невзначай, вскользь повел разговор о переходе к нему, но тут же одернул себя:

– Знаешь, не надо, пожалуй. Володя обидится, скандал будет... И не Королев отобрал у Челомея облет Луны, как рассказывал мне Владимир Николаевич, а стремительно вырвавшийся вперед Челомей вместе со своей хоть и ядовитой, но хорошей ракетой УР-500 отобрал его у Королева. Вскоре Хрущев-старший был отстранен от власти. Челомей не уволил после этого Хрущева-младшего, не понизил в должности (хотя и «забыл» повысить, как обещал буквально за считанные дни до этого), не укорял скороспелой Ленинской премией и Золотой Звездой Героя Социалистического Труда. Просто перестал возить его на совещания-заседания и не приглашал в свой кабинет, когда приезжали именитые гости. Сергей Никитович не обижался. Он знал правила этой «игры»: иначе Челомей поступить не мог. Примерно через год программу облета Луны вернули Королеву, и тот ее действительно не выполнил: умер, а преемники не сумели. Вот так было дело...