И стали они жить-поживать - Светлана Багдерина

После этого настало время следующей четверки…

– Это один из их колдунов? – изучая в медную подзорную трубу маленького сосредоточенного мага, методично воюющего с бывшими деревьями стратегически не важных пород, хмуро полюбопытствовал Митроха, словно не мог и предположить, какой получит ответ.

– Это их царь, – мрачно сообщил Агафон.

Митроха действительно не мог предположить, какой ответ он получит.

– Царь?!.. Это… этот… эта… – ихний царь?!..

– Ну, да, – нервно повел плечами чародей. – Если мы, конечно, об одном и том же человеке говорим.

– На вон, посмотри, – протянул ему Граненыч подзорную трубу, и он жадно прильнул к окуляру.

Когда маг вернул трубу хозяину, в грязи валялись еще восемь бревен, а на застывшей в гримасе вселенской скорби физиономии чародея блуждала, явно не понимая, как она здесь оказалась и что делает, призрачная улыбка.

– И чего там смешного показывают? – нахмурился Граненыч.

– Ничего, – покачал головой Агафон и улыбнулся еще шире. – Но, если я все правильно понял, то раньше Костей справился бы с этими бревнами за пять секунд, а сейчас он возится с ними уже минуты три.

– Кроме того, что мы выиграли две минуты и пятьдесят пять секунд, чем еще можешь порадовать? – кисло усмехнулся Митроха, снова прильнув к не успевшему остыть окуляру.

– Во-вторых, по словам царевны Серафимы, свежезаряженный Камень обычно цвета… цвета… – глаза чародея лихорадочно забегали по туалетам присутствующих, и быстро остановились на темно-малиновой шапке ополченца с огромным луком справа от Митрохи. – Вот такого цвета. Она сама мне показала этот цвет на какой-то ягоде, стреляющей колючками, в лесу, когда мы встретились, так что я не придумываю, я запомнил. А сейчас Камень, как ты можешь созерцать, алый. И это значит, что Костей использует его уже довольно долго, и силы в нем осталось где-то вполовину от изначального.

– Хм… – неопределенно пробурчал Митроха, не прекращая процесса, который был окрещен Агафоном "созерцанием".

– А, в-третьих, то, что он делает это сам, а не его жалкие фокусники, отчего-то именующие себя колдунами[152], указывает на то, что они этого сделать НЕ МОГУТ.

– Да?.. – нахмурил брови Граненыч и подобие кривой улыбки, озираясь, вползло и на его озабоченное лицо. – А вот это хорошую новость ты сказал. И означает она, что у других ворот такие проходы пока не проделываются. Ну, разве если только руками… Но мне бы уже доложили.

– Ваш светлость Митрофан Гране… граврилыч! – к Митрохе подскочил небритый, не выспавшийся, но радостно-возбужденный Семен Соловьев, с горящими от нетерпения глазами и шальной ухмылкой. – Дозволь по супостату из "аленушки" шмальнуть, а? Мы энто направление позавчера пристреляли: хоть на излете, да достает туда, родимая. А то вытаращились, гады ползучие, через кочергу их да в коромысло, зубы скалють… Разреши, а?..

– Ты погоди, Семен, погоди, впереди телеги-то не беги, – слегка остудил его пыл Митроха. – На излете интересу мало. А вот когда они яму первую заделают и снова бревнами займутся, тогда попробуй. А то ишь – выстроились, как на смотру… Посмотрели, и будет. И соседям своим передай, самострельщикам и катапультщикам, чтоб как до второй полосы неприятель дошел, так и они за дело бы принимались.

Довольный кузнец убежал сообщать товарищам по оружию массового поражения тактику на ближайшее время, а Граненыч снова прилип к окуляру, и, пожевывая обветренными губами, то и дело бормотал, отвечая каким-то своим, невысказанным мыслям:

– Ничего… Мы еще повоюем… Мы еще посмотрим, кто кого…

Мужики при котлах со смолой – котловые – переглянулись, кивнули друг другу и стали разводить под огромными закопченными посудинами огонь.

День обещал выдаться жаркий.

Под непрекращающимся обстрелом бревнами, камнями, стеновыми блоками, кусками старой кирпичной кладки[153] и прочим строительным мусором Костею пришлось трудиться над прокладкой прохода в линии Граненыча почти час. Причем последние несколько десятков метров он продвигался вперед исключительно под прикрытием поспешно собранного домика-тарана.

Чем ближе подходил он к валу, оставляя за собой относительно ровное пространство шириной в пять метров, не доросшее еще до почетного звания дороги[154], но уже не щетинившееся кольями и бревнами, тем больше предметов – тяжелых и колючих – сыпалось на его защитное укрытие.

Домик не дополз до вала метров пятнадцать и остановился, и тут же в мокрые мешки с песком, составляющие его броню, впились десятки стрел с горящей паклей.

– Не-а… Ничего его, гада, не берет… – разочарованно сплюнул мужик в малиновой шапке, опуская лук. – Обложился мешками как подушками… Каменюкой его бы сейчас хорошей припечатать: небось, только так бы его избушка крякнула…

– Слишком близко подобрался, – с сожалением поморщился Граненыч, выглядывая из-за зубца и наблюдая, как вал начинает медленно, но неуклонно сам по себе осыпаться в ров, словно разравниваемый невидимой лопатой.

– Не добыли еще такую каменюку, чтобы его гадскую избушку прошибла, – хмуро отозвался Семен, оторвавшись на минутку от своей "аленушки". – Глаз даю – сам лично в него два раза попал, и хоть бы хны!.. Трещит, да лезет!..

– Да уж… Прет, как лось… Всё нипочем… – злобно прищурился лучник в кольчуге дружинника.

– Из чего она у них только сделана?..

– Не иначе, из дуба. Да колдовством подперта.

– Да… Бают, он самый сильный колдун во всем Белом Свете…

– Похоже…

– Наш-то супротив него, поди, не потянет.

– Да куда уж… Энто как теленку с медведём бодаться…

– Наш-то без году неделя, а тот-то, говорят, старик…

– Да-а… Парень-то он неплохой, вроде, да опыту, поди, маловато будет…

– Да ладно, не стони, Ерема, раньше времени. Может, еще и сдюжит наш парень-то.

– Да хотелось бы…

– Бы, да кабы…

– А, кстати, где твои горшки закопаны, чародей? – спохватился главком, оторвавшись от подзорной трубы, хотя и невооруженным глазом было теперь видно даже слишком хорошо. – Не пора ли?..

– Кажется… они между бревнами были… прямо на бывшей дороге… перед варом… то есть, пелед валом… но он до них не дошел… и в бару тоже вара пыла… то есть, в вару бара пыла… пала бала…

– Эй, Агафон, с тобой все в порядке? – тревожно потряс за плечо специалиста по волшебным наукам Митроха, когда беспомощные попытки того поведать миру про пару горшков, закопанных в вал, незаметно сошли на нет и больше не возобновились. – Ты чего?

– А?.. Что?.. – встрепенулся маг, словно очнувшись ото сна. – Да, я… это… да-да… Что ты говорил? Ты что-то говорил, то есть?..