Фантастика 2025-51 - Антон Лагутин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рыжая выдернула меч, заляпав тонкими кровавыми полосками пол и потолок, а труп мужчины в полном молчании медленно утопал в луже собственной крови.
Рыжая взглянула на меня. Я на неё.
Поняла она что случилось? Догадалась? Честно говоря, я еще и сам до конца не осознал, что произошло.
Она кивнула мне, и мы быстро вернулись в реальность.
Стены, пол и потолок усеяны кровавыми полосками и кляксами, большая часть которых затушила свечи.
Пять истерзанных трупов валялись под нашими ногами. Мучения их прекратились, рты умолкли. Прочь ушла боль. Я эту чувствовал каждый раз, когда наступал в лужу крови. Мы с Рыжей шли к Дрюне.
Огромный воин успел отхватить пару прямых ударов в свой посеревший от жидкости доспех. Левая ладонь прижата к животу, он заметно прихрамывал, но продолжал сражаться против двух искусных воинов. Точнее сказать, он продолжал от них отбиваться. Их двое — старый и молодой. Один воин, прожжённый опытом, второй — с трудом прорывает пелену трусости и неуверенно прыгает на Дрюню, когда тот только-только подставил своё уродливое лезвие меча под сокрушительный удар старика.
Выбить всю трусость в одной драке — невозможно. Тело и дух должны вместе пережить сотню ударов. Вместе встать против толпы и пройти её насквозь, ободрав со своего тела налёт трусости. Сыкливый паренёк был далёк от столь тяжких испытаний. Увидев наше стремительное приближение, его глаза инстинктивно упали на пол. Лицо искривилось от ужаса, когда юный мозг быстро сосчитал количество бездыханных тел. Сложилась страшная цифра. В одну секунду он забыл обо всё. Он забыл про всех. Он даже забыл про старика, чей меч Дрюня сумел выбить из рук. Даже когда старик рухнул на задницу после промощённого удара кулаком в челюсть, парнишка и не думал ему помогать. Как трусливая шавка он запрыгнул на стол и ломанулся вдоль стены, опрокидывая на пол те самые столы. Он убегал, выбросив меч. Он убегал, что-то громко выкрикивая и вереща как юная девка.
Он бежал, перепрыгивая со стола на стол. Так стремительно и так быстро, что мы не смогли его остановить.
Рыжая вытащила лук, вложила стрелу, но в момент выстрела поскользнулась на луже крови и стрела вонзилась в дверной косяк чуть выше головы парня, успевшего выскочить на улицу.
Вот урод!
— За ним! — взревел Дрюня.
Первая на улицу выскочила Рыжая, за ней — я. Дрюня остался внутри. Я обернулся, посмотрел на него. Продолжая прижимать ладонь к животу, воин в гнойном доспехе тяжело дышал. Лезвие уродливого меча рисовало в воздухе круги над головой старика. Может Дрюня так издевался над ним? Демонстрировал свою силу? Ведь всё это время, старик смотрел ему в глаза. Без страха. Без мольбы о пощаде. Я не знаю насколько их отношения были сложными, но Дрюня не стал его убивать. Старик лишь махнул головой на слова Дрюни, которые я не услышал, а после они вместе посмотрели на меня.
Дрюня выскочил на улицу.
— Быстрее, — взревел он, — надо догнать ублюдка!
— Куда? — спросила Рыжая.
Я догадывался, куда он побежал. Уже открыл рот, но мой друг меня опередил.
— В «Швею»! Борис там!
Мы бросились в уличный мрак. Свет полевых костров освещал стреловидные крыши домов спящей деревни. Тишина была всюду. И лишь топот убегающего сыкуна отражался от невысоких каменных стен соседских домов. Мы знали куда бежать.
Я помнил каждый поворот.
Дрюня знал каждый дом.
Длину каждой улицы Рыжая выучила в шагах.
Сыкливый ублюдок истошно завизжал, когда обернулся и увидел наши приближающиеся тела. Ему не оторваться. Он бы ни за что от нас не убежал, даже будь эта деревня в два раза шире и длиннее. Он сумел добежать до распахнутых ворот в каменном заборе, отгораживающем от спящей деревни здание «Швеи». Его убегающая фигура скрылась за воротами, но мы слышали, как он слёзно кричит:
— Борис!
Вот ублюдок! Ладно всю деревню на уши поднимет, но вот звать Бориса точно не стоило. Спалились так спалились. По-тихому теперь не выйдет, придётся брать нахрапом, а по-другому никак, бля!
До ворот оставалось пару шагов, когда мы услышали дрожащий от испуга голос парнишки:
— Он здесь! Андрей… он жив…
Последние слова парнишки сжевало голосом, обладающим абсолютной властью и силой:
— И ты его не убил?
— Я… мы… я пытался, но он сильный! Он всех убил!
— Ты убежал? — в устрашающем голосе слышалось лёгкое бульканье.
Мы поравнялись с распахнутыми воротами, и вбежали на территорию «Швея». И замерли, как вкопанные. Увиденное поразило меня до глубины души. Можно во многое поверить, но только не в это.
Парнишка стоял на коленях перед огромной фигурой с зажатым факелом в вытянутой над головой левой рукой. Голова парня тряслась от плача, он боялся признаться в своей трусости. Но тому, кто стоял перед ним на целую ступень выше, и не нужно было никаких оправданий.
Раздался свист. Лопнула кожа, хрустнули кости. В свете факела мы увидели огромную секиру, разрубившую воздух у лица парня.
— Трус! — завопила огромная фигура и пнула ногой стоящее перед ним тело в грудь.
Бедолага молчаливо покатился по лестнице, а когда до земли оставалось ступеней пять, его голова отделилась от туловища, и, не хуже футбольного меча, попрыгал вниз по ступеням.
Факел медленно опустился. Мы видели, как вздрагивающее пламя осветило лысую башку, покрытую странной коркой. Мы увидели вздувшееся тело, покрытое такой же грубой коркой. И мы увидели огромные руки, затянутые доспехом из какой-то корки, шершавой и грубой. Примерно, как у меня…
А точнее — как у Дрюни.
— Ты и вправду хочешь вернуть власть? — знакомый до боли голос бульканьем раскатился по округе. — Так знай, Великий Андрей, народ тебя ненавидит! Народ тебе не поверит! Мой народ на моей стороне!
Это огромный уродец, этот амбал в гнойном доспехе оказался Борисом. Его белые глаза, его голос, его лысая голова… он сумел перевоплотиться.
Свет факела медленно пополз по затянутому гноем животу. Борис подтянул правую руку к телу, выпуская на свет ужасный предмет,
