Эхо во тьме - Франсин Риверс

Цельс снова почувствовал озноб и опять завернулся в свою накидку, чтобы укрыться от холода. Ему внезапно захотелось как можно скорее вернуться домой.

Рабыня с видимым усилием приподнялась. Цельс смотрел, как она захромала в дальний угол помещения и склонилась там, чтобы взять постель, свернутую под рабочим столом. Развернув толстое шерстяное одеяло, она подошла к Цельсу и укутала ему плечи.

— Может, тебе лучше полежать, мой господин?

— Вряд ли, — сказал он, глядя, как она, сильно прихрамывая, подошла к столику. Налив в небольшой сосуд воды, она поставила сосуд на жаровню. Потом взяла с медицинской полки несколько небольших сосудов. Тщательно отмерив содержимое этих сосудов и поставив их на место, она стала растирать все то, что отсыпала, в ступке. Тем временем вода на жаровне закипела. Высыпав в воду содержимое ступки, женщина стала помешивать раствор тоненькой палочкой.

— Подыши этим, мой господин.

Ее голос и движения действовали успокаивающе, и Цельс удивился ее познаниям.

— А хозяин разрешает тебе пользоваться его вещами? — сказал он, наклоняясь вперед.

— Он не рассердится, — тихо ответила она.

Наполняя легкие удивительно приятным ароматом, Цельс почувствовал, как она улыбается.

— Ты пользуешься его добротой?

— Нет, мой господин. Хозяин использует все эти средства, чтобы лечить больных лихорадкой. Он ведь хочет, чтобы вам было лучше.

— О, — смущенно произнес Цельс, устыдившись того, что критиковал ее, тогда как она старательно служила своему хозяину — и ему тоже. Он вдыхал ароматические пары и чувствовал, как расслабляются его мышцы. От тяжелого и теплого одеяла ему стало уютнее. Тепло калидария истощило его силы, а тепло жаровни и приятный пар из сосуда усыпляли его. Выпрямившись на стуле, он стал засыпать, но тут же проснулся, едва не упав со стула.

Девушка встала, вытащила из-под стола еще одну постель и расстелила ее на полу. Цельс почувствовал, как ее рука прикоснулась к его плечу, и услышал ее шепот:

— Иди, полежи, мой господин. Тебе будет намного лучше.

Она оказалась достаточно сильной, несмотря на свою внешность, но когда он, чувствуя усталость, оперся на ее плечо, то почувствовал, как она вздрогнула от боли.

«Ее нога, наверное, сильно болит», — подумал он, опускаясь на приготовленную ею постель. Когда она заботливо накрывала его одеялом, он невольно улыбнулся.

— За мной так с самого детства никто не ухаживал.

Женщина слегка провела кончиками пальцев по его лбу, и он испытал неповторимые приятные ощущения.

Тяжело поднявшись, Хадасса дохромала до стула и села. Вздохнув, она стала массировать свою больную правую ногу. Закрыв глаза, она подумала, как было бы хорошо, если бы она умела так же массировать свое сердце, чтобы избавиться от мучившей ее душевной боли.

По щекам сами собой потекли слезы, и она старалась сдержать их, так как знала, что скоро придет Александр, а ей не хотелось, чтобы он видел ее плачущей. Он обязательно начнет расспрашивать, болит ли ее нога снова. И если она скажет, что болит, он будет настаивать на массаже. А если скажет, что не болит, он засыплет ее такими вопросами, на которые она никогда ему не ответит.

Она встретила Марка!

Он наткнулся на нее прямо на улице. Ей часто приходилось наталкиваться на людей, спешащих в бани или из бань, поэтому и сегодня она не придала этому столкновению никакого значения. Но он заговорил с ней. Пораженная таким знакомым голосом, она подняла голову и увидела, что это действительно он, что это не злая шутка воспоминаний.

Он был таким же потрясающе красивым, только как-то постарел и помрачнел. Его рот, который, как она помнила, был таким чувственным, теперь был прочерчен в одну жесткую линию. Как заколотилось ее сердце… словно стараясь обогнать ее воспоминания. Когда он подхватил ее, чтобы не дать ей упасть, она едва не лишилась чувств.

Прошло уже больше года, а казалось, что это было вчера. Она заглянула Марку в глаза, и перед ней пронеслось каждое мгновение, которое она провела в общении с ним. Она могла протянуть руку, чтобы прикоснуться к его лицу, но он отпрянул от нее, и в его взгляде была такая же настороженность, которую она часто видела в глазах людей, которые смотрели на нее. Если женщина закрывает лицо, значит, ей есть что скрывать в своей внешности. Наклонив голову, Марк озадаченно смотрел на нее. Даже зная, что он не сможет этого сделать, Хадасса все же инстинктивно боялась, что он разглядит ее изуродованное лицо, поэтому быстро опустила голову. И в этот момент он повернулся и ушел.

Она стояла среди бурлящей толпы, чувствуя, как глаза застилают слезы, и смотрела ему вслед. Он уходил из ее жизни, как когда-то…

И вот теперь, сидя в безопасном месте, у Александра, она думала, а помнит ли ее вообще Марк Люциан Валериан.

«Господи, почему Ты допустил это в моей жизни?» — шептала она в тишине тускло освещенного помещения. Сквозь слезы она смотрела на горящие угли жаровни и чувствовала, как та любовь, которую она испытывала к Марку, снова не дает ей покоя, наполняя ее нестерпимой печалью о том, что могло бы быть. «Я не могу забыть его, Господи, — шептала девушка, ударяя себя кулаком в грудь, — не могу…»

Хадасса опустила голову.

Она знала, что Марк не ходит в общественные бани. Он всегда мылся в специальных банях, предназначенных для тех, кто мог заплатить большие деньги.

Тогда почему он пошел сюда?

Она вздохнула. Какое теперь это имеет значение? Бог вычеркнул ее из его жизни и привел сюда, в это крохотное помещение, помогать молодому врачу, который стремится спасти мир от всего. От всего, кроме духовной тьмы. Он был похож на первого мужа Юлии, Клавдия, который жаждал знаний, но не стремился к мудрости.

Ее сердце нестерпимо болело. Господи, почему Ты не дал мне умереть? Почему? Она тихо плакала, отчаянно прося Бога дать ей ответ. Но никакого ответа она не услышала. Она думала, что знает, в чем Божья воля в ее жизни — чтобы умереть за Него. Но она осталась жива и скрывала свои раны за плотной маской. От спокойствия, которое она обрела в течение последнего года, теперь опять не осталось и следа. И почему? Потому что она снова встретилась с Марком. И все это в результате случайной встречи, которая длилась меньше минуты.