Дело мерзкого снеговика - Николас Блейк

Это была хорошая мысль. Но она пришла к Найджелу поздновато – его опередили. Когда он вошел в дом и спросил мистера Ресторика, дворецкий вернулся с просьбой миссис Ресторик перенести разговор на полчаса. И Найджел счел эти полчаса годными для беседы с Эвнис Эйнсли.

Сначала она старалась быть угрюмой и вызывающей. Но терпение и мягкость Найджела, его повадки эксперта и невозмутимая беспристрастность – качества, которые он сделал своими профессиональными чертами, – быстро сломили ее упрямство. Он понимал, как несчастна женщина, сидящая перед ним, и потому за его с виду безличностным подходом крылась явная симпатия.

– Я подумал, что сначала будет лучше поговорить с вами, – сказал он. – Меня очень заинтересовало то, что вы сказали Хиварду.

– Вот как? – с дерзким вызовом отвечала Эвнис.

– Да. Мне показалось, что вы о чем-то умалчиваете, – о нем и о Бетти.

– Я очень любила Бетти, – беззвучно прошептала Эвнис.

– Да, не сомневаюсь. Отбросьте мысль, что каждый мужчина – ваш враг. Я не враг. Но все-таки мне кажется, что Бетти не захотела, чтобы вы делали с Хивардом то, что вы, по-моему, с ним делаете.

– И что же я, по-вашему, делаю с Хивардом?

– Шантажируете его. – Бледно-голубые глаза Найджела невинно уставились на Эвнис. – Это же бросается в глаза, разве нет?

– Какие у вас странные мысли. Только из-за того, что я сказала…

– Моя дорогая девочка, не надо боксерского матча. Я объясняю это именно так, если вам угодно. Если у вас есть какие-то сведения, из-за которых вы подозреваете Хиварда в большей осведомленности об обстоятельствах смерти Бетти, чем та, что он представил полиции, вам лучше об этом сказать. Выходит, – продолжал он почти равнодушным тоном, – выходит, что Хивард убил Бетти…

Мисс Эйнсли при этих словах словно задохнулась и приложила палец к губам.

– Вам чрезвычайно опасно оставлять эти данные при себе. Если же вы, наоборот, действуете так по недомыслию или ради шантажа, вам все равно грозит опасность. Хивард заявит в полицию, и вы получите срок за ваш шантаж.

Мисс Эйнсли откликнулась на этот веский, правда и нарочитый, совет потоком слез. Она не умела плакать прилично: она зло сопела и хлюпала носом, словно проклиная свою слабость. Наконец, справившись с нервами, сказала:

– Ох, гори все синим пламенем! Я проиграла, как обычно. Это несправедливо. Это были мои деньги, правда.

– Ваши деньги? – В своем терпеливом дознании Найджел сумел вытянуть из нее, что под конец Бетти обещала оставить Эвнис свои деньги, если умрет, да и раньше снабжала ту довольно щедрыми суммами. Но Бетти слишком затянула с составлением завещания, пока не стало слишком поздно; теперь, из-за того что она умерла, не оставив завещания, ее капитал переходил к ближайшему родственнику. Когда Бетти умерла, Эвнис обратилась к Хиварду, рассказав ему об обещании Бетти, но он отказался признавать ее претензии. Небольшой доход самой Эвнис, тающий по причине войны, приводил девушку в отчаяние.

– И вы стали давить на Хиварда? Ладно, с этим покончено. Но вы должны сказать мне как.

– Нет, пожалуйста! Я не могу. Вы все равно не поймете. Лучше сначала спросите его, и, если он не скажет, тогда я вам откроюсь.

– Хорошо. Только один момент. Знал ли Хивард до смерти Бетти о ее желании оставить вам свои деньги? Говорила ли она вам, что поставила его в известность об этом?

– Нет. Да я, по правде сказать, и не знаю. А зачем? Она не собиралась умирать.

Теперь Найджел верил, что Эвнис говорит правду, но она была не самым надежным свидетелем на всем белом свете, и он не имел права забывать, как во время допроса у Блаунта она чуточку намекнула на деньги Бетти как на один из возможных мотивов преступления.

Подошло время разговора с Хивардом. Входя в кабинет, Найджел не слишком обрадовался, увидев Шарлотту Ресторик подле своего супруга. В своем черном траурном одеянии она выглядела еще внушительнее, чем обычно, ее пышный бюст и твердая уверенность прижимали к земле тонкого и неловкого Хиварда. С порывистостью театрального импресарио она указала Найджелу на стул и сделала краткое вступление:

– Я надеюсь, вы не будете возражать, если я побуду здесь, мистер Стрэнджвейс. Хивард сообщил мне о том, что случилось… и о других вещах. Ему не терпится облегчить душу.

Хивард был похож на провинившегося школьника и одновременно – на мужчину, возражающего против вмешательства женщины. Этот коктейль чувств был комичен.

– Да. Именно так. Хм-м, хм, – начал он. – Боюсь, что слишком поднажал только что на мисс Эйнсли. Нервная женщина. – Он перевел взгляд на Найджела в немой просьбе поддержать его. Однако лицо Найджела выражало лишь крайнее неодобрение. – Дело в том, – барахтался Хивард, – дело в том, что я осмелился сказать ей, вы же все видели, что она играет на моих нервах. Никакого ущемления прав, все хорошо. Простые разногласия. Но смотрится некрасиво. Я хочу сказать…

Шарлотта Ресторик, как боевой крейсер на высокой волне, поспешила ему на помощь:

– Хивард хочет сказать вам, что мисс Эйнсли знает некоторые вещи, которые она неправильно себе толкует. В ночь, когда Бетти умерла…

– Право, Шарлотта. Я сам могу объяснить, – раздраженно перебил ее Хивард. – К сожалению, я немного запутал полицию в том, что я делал той ночью. Я сказал им, что пошел в постель в 11.30. Так я и сделал. Но когда я вошел в свою туалетную, то подумал, что надо бы сходить и пожелать Бетти спокойной ночи. Как вы знаете, ее комната в другом крыле. Чтобы попасть туда, мне надо было пройти мимо комнаты мисс Эйнсли, вот она, видно, меня и услышала, высунулась наружу и увидела, как я пошел в другое крыло.

– Зачем?

– Э-э… Что?

– Зачем она высунулась из своей комнаты? Она что, высматривала, кто ходит мимо ее двери?

– Хотел бы я знать!.. Довольно странно, если так. Наверное, совпадение?

– Ничего подобного, Хивард! – возразила Шарлотта. – Ненавижу всякие сплетни об Эвнис, мистер Стрэнджвейс, но она страдает жгучим любопытством.

Похоже на правду, подумал Найджел, особенно если вспомнить, сколько раз она «случайно услышала».

– Она была по-настоящему привязана к Бетти, но ужасно ревновала к ее поклонникам. Поэтому они с мистером Дайксом и не в ладах. Так вот, комната мистера Дайкса – рядом с туалетной комнатой Хиварда. Эвнис вполне могла решить, что это мистер Дайке проходил мимо в другое крыло.

– Я понимаю. Да, такое возможно. У вас обоих был такой обычай – желать Элизабет спокойной ночи перед сном?

– О нет, – ответил Хивард. – Дело в том, что еще раньше я с ней слегка повздорил – боюсь, мой тон был слишком резок. А ведь я хотел все уладить, вот так!

– Повздорили? Из-за чего?

– А, так, пустяки, буря в стакане воды, не имеет…

– Полиция захочет знать.

Хивард подергал себя за ус, явно находясь в затруднении:

– Я не одобрял ее манеру общения с детьми. Бедняжка Бетти – ругалась, как новобранец! Я не неженка, но не люблю, когда леди ругаются; думаю, что это не для детских ушей – знаете, как они легко подхватывают дурное. Лучше бы я не расставался с Бетти в таких чувствах, да уж.

– Вы пошли пожелать ей спокойной ночи и загладить ссору, а мисс Эйнсли видела, как вы прошли в западное крыло, – подытожил Найджел. – Вы сразу направились в сторону ее комнаты?

– Да.

– Значит, вы пришли к ней между 11.30 и 11.35?

– Примерно.

– Видели по пути кого-нибудь еще?

– Нет. Я старался идти тихо, вы же понимаете – не хотел будить людей, а получается, что мисс Эйнсли вбила себе в голову неизвестно что… – Хивард замолчал, стушевавшись.

– Пока оставим это. Вы пришли к ней в комнату. Что было дальше?

– Ну, дверь была закрыта. Я тихонько постучал и позвал ее, раз или два, очень тихо. Ответа не было, я решил, что она уснула, и вернулся к себе в комнату.

– Сколько времени у вас ушло на все?

– Мой муж вернулся не позже чем через три минуты, я слышала, как он вошел в туалетную комнату, – сказала миссис Ресторик.

– Как я понимаю, вы бы увидели свет под дверью, если бы в комнате мисс Ресторик в тот момент горел свет?

– Да. Свет был выключен. Это абсолютно точно. Обычно она читала в постели до полуночи, но в последнее время плохо себя чувствовала.

– Слышал ли кто-нибудь, кроме вашей жены, как вы вернулись в себе комнату?

– Думаю, что нет. Разумеется, нет.

– А любопытство мисс Эйнсли не зашло настолько далеко, что она решила понаблюдать, как вы войдете?

– Очевидно, нет. Хорошо бы, если так! Чертовски неудобно – вы же видите, она составила себе мнение… ну, все это, что произошло той ночью, навлекает на меня подозрения.

– Почему вы не сказали об этом полиции?

– Вы спрашиваете это не без задней мысли, мистер Стрэнджвейс, – вмешалась Шарлотта. Она улыбалась дружелюбно, но в голосе возникли высокомерные нотки.

Найджел пожал плечами.

– Вы не хотели быть замешанным в это дело? – спросил он.