Трепетные птички - Лев Портной

ТРЕПЕТНЫЕ ПТИЧКИ

1

Почти год после развода Катя Величкина питалась эклерами и опомнилась лишь тогда, когда сама превратилась в огромный, подпортившийся эклер с расползшимся через трещинки несвежим кремом.

Все это время она ждала, что вот-вот закончится кошмарный сон и Андрей вернется. Особенно тяжкими были ночи, когда она оставалась в пустой квартире одна. А самой черной была ночь в начале апреля, ровно через неделю после его дня рождения.

В подарок она купила спиннинг — выбрала самый дорогой в магазине «Рыболов». Позвонила ему на работу и… — разве он не был рад ее поздравлению?!

— Может, отметим как-нибудь вдвоем? Я приготовила тебе сюрприз. Тебе понравится.

— Катька, спасибо тебе! Обязательно… Да… Даже не знаю, что и сказать…

— Ничего не говори. Просто давай посидим где-нибудь вдвоем.

— Хорошо, Катечка… Я позвоню тебе, и мы договоримся…

Он не позвонил. И на седьмой день она поняла, что его день рождения так и прошел где-то в другой его жизни, в которой для нее не нашлось даже одного вечера. И наступила самая тихая за всю историю человечества ночь, потому что за всю эту ночь в целом мире никто никого не убил, никто никого не ударил, не оскорбил, не обидел, за всю ночь в целом мире никто не умер и даже не заболел, не споткнулся, не упал и не ушибся, не проронил ни единой слезинки, потому что вся боль, страх и горечь этого мира обрушились на нее одну. Раньше она б не поверила, что в одном человеке может быть столько слез. Она ревела всю ночь, заснула под утро и проснулась рано, еще не было восьми. Катя не чувствовала усталости, на душе было легко, и она знала, что эта ночь была искуплением, девятью кругами ада, которые она прошла, и сегодня Андрей вернется, просто не могло быть иначе. Она набрала номер его сотового и услышала любимый голос:

— Алло.

— Птичка моя, возвращайся, а?

— Катя, Катьк, ну мы же все обсудили. Катьк, я не могу.

Она бросила трубку. В мире не было справедливости. В холодильнике лежали эклеры, его любимые. В углу стоял спиннинг в зеленом футляре, обклеенном красными сердечками.

Потом был развод, он тоже произошел где-то в другом мире, откуда ей по почте пришло извещение о том, что их брак прекращен. Каждый день она устраивала себе маленький праздник с кофе, пирожными и сигаретами, по ночам плакала. Боль не отпускала, но однажды она поняла, что и с этой болью можно жить, ведь всего-то ей двадцать пять лет, крест ставить рано. Для начала она посмотрела на себя в зеркало. Собственно, в зеркало она смотрела по тысяче раз на дню. Но теперь она посмотрела не просто в зеркало, а на себя в зеркале. И увидела жирную бабу, которой на вид можно было дать лет на десять больше, чем Величкиной было на самом деле. Оказалось, что между работой, гамбургерами, эклерами и ликерами она успевала обновлять гардероб. Катя не помнила, откуда у нее взялись все эти юбки, блузки, джинсы и платья, в которые не так давно они б уместились вдвоем с Андрюшкой… Впрочем, хватит о нем. Настала пора подумать о себе. И первым делом нужно было восстановить фигуру.

Для начала сесть на диету. Катя думала, что это будет легко. Ей и нужно-то просто вернуться к тому питанию, режим которого она соблюдала, пока занималась спортом, да и потом… пока он не ушел. Она открыла холодильник. Он был пуст, если не считать недоеденную «Марику» и початую бутылку «Багратиона». По дороге на работу Катя отправила остатки торта в мусоропровод, коньяк полетел с ними наперегонки.

В середине дня голод дал о себе знать. Она съела зеленый салат, но не наелась, а пробудила в себе страшного зверя, который заявил, что салатиком она не отделается, что нужны «Бигмак», картофель фри с кетчупом, шоколадный коктейль, кока-кола и как минимум два пирожка с вишней. Решив после работы закупить фруктов и овощей и отложить здоровый образ жизни на следующее утро, Катя направилась к стойке «Макдоналдса».

Потом она отложила диету до понедельника и честно выдержала первый день недели, но во вторник был день рождения у Насти, и пришлось отодвинуть здоровое питание до следующего понедельника. Потом случился сердечный приступ у отца, и стало не до того, чтобы подвергать себя дополнительным испытаниям. Потом прошел слух, что им отказывают в аренде, и надо будет искать работу. Потом Катя поняла, что ее организм подсел на гамбургеры и эклеры как на наркотик, и для того, чтобы избавиться от этой зависимости, ей нужно совершить над собой такое насилие, на которое у нее нет сил. Стало тошно смотреть на себя, но именно теперь она постоянно замечала себя в зеркальном отражении. И некуда было деться. Величкина работала парикмахером.

Как-то она пришла в салон, героически ограничившись на завтрак стаканом морковного сока. Появился первый клиент, она начала стричь, и у нее непотребным образом забурлило в животе, начались спазмы в желудке. Она еле справлялась с дрожью в руках, оцарапала посетителю ухо и чуть не обварила его горячей водой. Разразился скандал, клиент не стеснялся в выражениях и ушел недовольный. А нет бы радовался, что из его ушей оригами не сделали!

И все бы ничего, если б речь шла только о диете и здоровом образе жизни. Но Катя вспомнила и о том, что бросивший ее Величкин был не единственным представителем сильной половины человечества. В ее потухшем было взгляде появился огонек, слабый, но отдельные особи мужского пола его заметили, ждать себя не заставили и запорхали вокруг да около, ожидая последнего знака, чтобы решительно сузить круги. Но все кандидаты были такими, что перед свиданием ей пришлось бы сунуть два пальца в рот для принудительного очищения, чтобы это очищение не произошло самопроизвольно, случись, кавалер затеет интимное таинство.

Как-то весной позвонила Ленка Самойлова. Она работала с ними в салоне и вечно допекала подруг народными рецептами от сомнительных знахарок, травянистов и ясновидцев. Прошлым летом она сообщила всем о революционном прорыве в нетрадиционной медицине. Некий Ефим Найман, бывший авиаконструктор, а ныне целитель, изобрел фантастическое средство для похудания. В отличие от большинства специалистов по одурачиванию он не гарантировал успеха, но обещал, что первый же осмотр позволит стопроцентно установить, поможет его метод пациенту или нет. Самойлова, страдавшая избыточным весом, отправилась на прием к этому Найману, и больше ее не видели. Ирка Расплетина порывалась организовать поиски, но милиция требовала заявлений от родственников. Однако родители Самойловой не проявляли ни малейшего беспокойства по поводу исчезновения дочери. Ирка ходила домой к ним, и они дали понять чересчур неравнодушной Расплетиной, что раз Ленка не появляется на работе, значит, не хочет больше ни с кем из коллег общаться.

Три дня в салоне только и спорили, что о выходке Самойловой. Подозревали, что тайна внезапного исчезновения кроется в увлечении мистикой, и опасались, что Ленка стала жертвой какой-нибудь секты, впрочем, утешались тем, что на то была ее добрая воля. Вскоре разговоры о ней поутихли и о Самойловой почти не вспоминали, но на удивление всем она позвонила зимой откуда-то из Африки и сообщила, что у нее все замечательно.

— Смотри-ка, вспомнила вдруг про нас, бля! — высказалась Расплетина.

— А тебе больше всех надо было! — воскликнула Настя.

— А ты бы пропала, и никто б не поинтересовался, куда?! — огрызнулась Ирка.

— Девочки, не ссорьтесь, — пропел Максим, крашеный блондинчик с колечками в ушах.

Девушки называли его «голубком Макси».

О Самойловой после этого вспоминали так: а эта, наша-то, помните!

И вдруг она опять объявилась. Позвонила в салон, попросила Величкину и сказала, что им обязательно надо поговорить. Условились встретиться на третьем этаже гипермаркета в ресторанном дворике.

— Чего это она? — спросила Настя, когда Катя положила трубку.

— Не знаю.

— Слушай, ты, что, забыла, что твой банкир сегодня придет? — спросила Расплетина.

— Черт, и правда, — ответила Катя.

Банкиром они называли ее нового клиента, хотя не знали, кто он на самом деле. Мужчина лет тридцати пяти, подтянутый, ходил в дорогих костюмах исключительно черного цвета, сладковатый запах «Гуччи» сопровождал его. Приезжал на шикарной синей «бээмвухе» — Расплетина бегала на улицу, отследила. Каждую вторую и четвертую среду месяца он звонил, записывался к Величкиной и на следующий день ровно в три появлялся в салоне. Она делала стрижку, и он оставлял хорошие чаевые.

— Запал он на тебя, — как-то сказала Настя, когда они втроем курили у входа в гипермаркет.

— Да ну тебя, — фыркнула Катя и вздохнула. — Его любовница — какая-нибудь модель или актриса. Года два назад, может, и запал бы, а сейчас…

Она зажала складку на животе и потрясла ее.

— Полно мужиков, которым нравятся толстые бабы, — поддержала Настю Расплетина. — Только они стесняются.