Непредвиденные изменения. Книга первая. Часть вторая (СИ) - Юрий Николаевич Москаленко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В других ящиках обнаружился весь ассортимент новой продукции Тулы. Ну, кто бы сомневался. Промышленная разведка у англичан всегда была на высоте. Но вот доноса и каких-либо других бумаг, я как ожидал, почему-то не обнаружил. Чёрт, опять какая-то фигня.
— Как же это, так? — и почесал голову. Возвращаюсь к столу.
— Ну что девушки поели? Есть у меня для вас работа. Надо конюхам помочь — на меня уставились удивлённые глаза. — Жаловаться будете потом…по приезду домой. А сейчас за работу.
Понятно, что толку от них не будет, но хоть умаются. Отдал распоряжение Савве с Гришей, чтобы приглядывали за тремя «добровольцами».
Мы же в это время готовились к осаде. Надо как-то пять дней продержаться. Подготовили и баню. Тут она на греческий манер, называлась лаконикумом и что удивительно была. Это я выяснил у двух оставшихся добровольно-принудительных помощников. В результате проведенной экскурсии, я выяснил, что небольшое отдельное сооружение, лаконикум представлял собой помещение круглой формы, выложенное из тесаных камней. Округлые формы как нельзя лучше способствовали равномерному распределению жара во всей бане, по мнению греков. В центре находился открытый каменный очаг, в котором для топки применялся древесный уголь. Иногда применялись камни, которые разогревались снаружи, а потом уже вносились в лаконикум. Для вывода дыма в куполе помещения была предусмотрена крышка на бронзовых цепях, которая открывалась во время топки очага.
Нагрев тела в греческих банях происходил за счет «сухого» жара от камней очага, углей костра, а также от горячих стен помещения. После активного потоотделения греки переходили к гигиеническим процедурам очищения тела. При этом в ход шли деревянные, металлические или костяные скребки, стригли, которыми в прямом смысле слова выскребали загрязнения.
Очень даже ничего, я даже кое-что себе зарисовал. Особенно уложение камней мне показалось интересным. А с учетом того, что в Туле на данный момент, вообще не было ни одной общественной бани. И опять это утвердило меня во мнении, что праведным трудом местные жители себя не отягощали. Слишком шикарно для простых рыбаков.
Так прошло ещё два дня, я разговаривал с пленниками. Пообещал отпустить, если с доктором всё подтвердится. Ага счас, обещать, не значит выполнить. Мне надо чтобы они сейчас только чего-нибудь не учудили…ну и рассказали что-нибудь интересного. У меня и так людей мало, а с пленниками и так много проблем, упаковывай-распаковывай. Никак не могу решить, что мне делать с Мордвиновым. Просто так я его убить не могу. Везти в центр, подписать себе и своим людям смертный приговор. Папа сенатор позаботится. Объяснять, тому же Петру, бесполезно, не поймёт. Может понять это Савельев, но вот в нём у меня уверенности нет никакой. С ним тоже что-то надо решать. Да ещё девушки. Мне с каждым разом всё труднее и труднее, приходилось придумывать им работу. А они всё больше и больше капризничали, «ловя отходники». У меня, от отчаяния, даже промелькнула мысль напоить их опиумной настойкой. Нет, не буду…не хочу я больше быть рыцарем. Баста.
На третий день со стороны Ростова-на-Дону показались четверо конных. Рассматривая их в подзорную трубу, сделал вывод, что это казаки.
Пока четверо конных неспешно подъезжали к нам со стороны Таганрога, показался отряд быстро скачущих всадников человек в пятьдесят — шестьдесят. И, похоже, тоже казаков, так как у некоторых всадников заметил пики.
— Ну, вот и дождались «гостей». Обложили…демоны — подвожу итог наблюдения в подзорную трубу и отдаю команду. — Срочно проверить и зарядить всё оружие. Приготовится к бою.
Конечно, при таком численном перевесе шансов у нас, скорее всего, и нет. Надежда только на количество огнестрельного оружия и достаточно крепкий дом. В таком случае они нас сразу всей массой вряд ли задавят. Но постараемся, всё же как-то договорится. Тут ещё о корабле надо не забывать, который должен вот-вот прийти. Первая четверка, тоже заметила всадников и немного забеспокоилась. Как мне показалось. Друзей… так точно не встречают.
— Опа, а тут не всё так просто — подвожу итог, продолжая рассматривать и тех и других всадников. — Значит, наши шансы растут.
Четверо остановились, дождались остальных, о чём-то переговорили и всей массой направились к нам. Причём я заметил, что четвёрка держится немного обособленно. Да и одета и снаряжена она намного лучше. Основная масса казаков, кто во что горазд. Одежда от бурок, до халатов. На голове шапки, кушаки, колпаки и казахские малахаи. В общем, сборная солянка какая-то. У нас бы назвали маскарадом. С оружием, такая же история. У некоторых, не то, что ружей, сабель не было. А вот это сейчас, меня очень порадовало. Значит, легче договорится, будет.
Вся толпа остановилась метров за двести, внимательно осматривая хутор. Да учить их ещё и учить. Я хоть и не специалист в военном деле, но если мы сейчас начнём стрелять, одну треть точно положим. Надо будет поговорить со старшим. Они что, совсем о нарезном оружии представления не имеют. Вот так и будут поначалу воевать и в Крымскую войну, пока потери не заставят задуматься. Нет, так дело не пойдёт. Простых наших казаков мне жалко.
Глава 13
— Эй, и что вам надо? — кричу из-за баррикады.
— А ты кто есть, мил человек? — спрашивает представитель четвёрки.
— Я то есть. Да не про твою честь. Кто вы такие и что вам надо? — этим вызываю ухмылку своих людей и злость других.
— Сотник-атаман Щерба. А вот ты, если не выйдешь, на кол сядешь — злится главный из отряда со стороны Таганрога. Явно пытается запугать. Я смотрю на него, и у меня создаётся такое впечатление, что это с него художники рисовали Стеньку Разина. Мужику явно годков сорок, плюс минус копейки. Тёмные курчавые волосы выглядывают из-под папахи с красным верхом. Золотое кольцо в ухе. Такая же курчавая борода вызывающе торчит вперёд. Явно не славянской наружности или скорее метис. Серая куртка с газырями, перепоясанная широким красным поясом. За ним пара кремневых пистолетов. На поясе сабля. Под ним хороший рыжий конь с чёрными ногами. В общем, красавец и лихой разбойник в одном флаконе. Для войны одет, в моём понимание хреново, для парада сойдет.
— Ну, а второй кто? — интересно, а другие то кто.
— Хорунжий Павел Когальников — неохотно отвечает один из четвёрки.
А вот тут совсем другая противоположность, хотя и возраст у них примерно равный. Сразу выделяются пышные чёрные усы на бритом подбородке и «злые и колючие» карие глаза, смотрящие с презрением на окружающих. Из-под очень высокой папахи, как будто это боярская шапка, выглядывают волосы с сединой. На нём чёрная куртка-мундир с дорогого сукна и синие штаны. На руках белые перчатки. На ногах высокие кавалерийские сапоги. Сверкают начищенные шпоры. Подпоясанный, тоже красным поясом, на котором слева подвешена сабля. Восседал на абсолютно чёрном жеребце, где седло и попона отделана красным кантом. Вот же любители красного и яркого.
— Сороки-белобоки — матюгнулся я тихонько. — Ну и что вы хотите, господа?
— Чтобы ты отпустил моих друзей Мордвинова и Качукова — хорунжий.
— И семью Катракис — добавляет сотник.
Всё-таки они тут ещё наивные. Врать почти не умеют и считают, наверное, это позором, даже на войне. И имя тоже не скрывают. Однако… учтём.
— А ничего, что они контрабандой занимаются? — задаю провокационный вопрос.
— Ну и что? Кого этим тут удивишь. Жить-то всем надо — ухмыльнулся сотник, явно не видя тут проблемы.
— Жить-то надо. Вот только живут все по-разному — дразню казаков.
— А это не твоё дело. Ты у себя дома командовать будешь. А тут наша земля — сотник, показывая что тут он хозяин.
Боевые действия начинать никто не хочет. Они не уверенны и боятся больших потерь. Плюс сначала хотят добиться освобождение заложников. А я не хочу убивать казаков Щербы, у меня вдруг возникли на счёт его сотни другие планы. Пытаюсь выяснить, для чего приехал Когальников. То, что он тут замешен каким-то боком понятно, но вот каким? Так же я пытаюсь придумать, как спровоцировать конфликт с ним
