Русь Мiровеева (опыт «исправления имен») - В.И. Карпец

Вместе с тем в последние годы фигура Мелюзины, в значительной степени благодаря французским исследователям, обретает исторические очертания. Жан Робен, ссылающийся на исследования Патрика Ферте, указывает на то, что История Мелюзины (Histoire de Melusine) была выпущена в свет Жаном д’Аррасом по велению герцога Жана де Берри (Jean de Berry) в подарок сестре Марии, герцогине де Бар (Marie de Bar, 1344-1404), выданной замуж в 1357 г. за Робера I, графа де Бара, в чьем владении в это время находился город Стене (бывшая столица Дагоберта П, возле которой он и принял мученическую смерть). Из этой семьи потом выйдут многие деятели Приората, в частности, кардинал де Бар. Мария де Бар была бабкой Короля Рене Анжуйского (Rene d’Anjou), чья дочь Иоланда де Бар была, как и ее отец, Великим Магистром Сионского Приората. Появляется в связи с Мелюзиной и очень странное имя ее сестры — Палестины (Palestine), что, впрочем, хотя и странно звучит, вполне совпадает с «ближневосточными» стремлениями Приората.

Далее, в связи с Мелюзиной Жан Робен приводит письмо Рене Генона к Кумарасвами от 14 июля 1945 г., в котором Генон указывал, что соединение мужчины с nagini — женщиной-змеей — характерно не только для Индии, но и для Европы — примеры потомства от таких союзов — польские Ягеллоны и французские Лузиньяны.

Заметим, что Роман Багдасаров находит образ женщины-змеи как прародительницы не только в Европе, но и в славянском мире и даже в России, что чрезвычайно расширяет генеалогическую и конспирологическую сферу влияния «адептов Мелюзины». «Характерный пример совмещения аллегории и завуалированного герба — двуххвостая Мелюзина — сирена ц. Богородицы в Студенице (1183-96). Ктитором монастыря являлся сербский краль Стефан Неманя (предок Елены Глинской — матери Иоанна Грозного — В.К.), постригшийся здесь же с именем Симеон. В животной символике, структурированной по принципу виноградной лозы, богословский смысл тесно сопряжен с генеалогическими аллюзиями». Мелюзина (Ора) появляется и в родовых гербах Рюриковичей (можайского и белозерского князя Ивана Андреевича и даже царей Василия Темного и Ивана Ш). На наш взгляд это связано с многочисленными браками русских князей и царей, неизбежно втягивавшими их в «змеиный круг». Однако одна, очень любопытная деталь, на наш взгляд, свидетельствует о сохранении и у поздних Рюриковичей целебной «тавматургической» меровингской крови: «семя змия» растворялось и исчезало в царской крови, о чем явным образом свидетельствует иконография. «Интересно, — пишет Р.В.Багдасаров, правда, никак этого не объясняя, — что на собственно московских деньгах вел. кн. Василия Васильевича того же периода уже не змеедева Ора, а Дева-полуптица (Сирин). Они являлись разновидностями одной эмблемы на генеалогическом уровне, что предопределило их различие на уровне символическом. В русской эмблематике хтоническая половина туловища постепенно отпадает, а вперед выступает верхняя половина с крыльями. Крылья московской Оры значительно больше, чем у можайской, рептильная же часть туловища исчезла. Это может означать только одно: до Ивана III включительно Рюриковичам-Даниловичам удалось сохранить особую, сверхъестественную кровь своих меровингских предков (Руси) в полном соответствии с выводами Уоллес-Хэдрилла о том, что никакая иная кровь не может повредить истинно Царской Семье. Более того, именно это позволяло им хранить Третий Рим как оплот Православной веры. Там же, где римо-католичеству противостояла лжеименная мистика лжемеровингов, дело шло к крушению християнства как такового. Таковой была судьба Франции, провозглашенной при Хлодвиге Великом „Старшей Дочерью Церкви“.

Отмечая «дуализм женской символики» применительно к Мелюзине, Жан Робен указывает на ее совпадение с символикой «Девы Литаний» (la Vierge des Litanies): зеркало, источник, башня, змея… И еще напоминает об «эмблематической» странице истории Лузиньянов. «Жоффруа, Великий Герцог с 1250 года, преследователь бенедиктинцев из аббатства Мейзе (Maillezais), поднял оружие против Святого Людовика под девизом: Бога не существует! (Dieu n’existe pas)»

В данном контексте мы можем констатировать следующее. Для «Ордена Приората Сиона» Мелюзина как тайный символ уже давно подменяет не только Пресвятую Владычицу Богородицу МарИю, через Ея Державную Икону царствующую над Русской землей с 1917 года, но и святую равноапостольную МАрию Магдалыню, небесную покровительницу монархии (и Франции).

Увы, «Священная загадка» это след не «des pieds luminieux des Maries» (A.Rimbaud), но влажно-крылатого хвоста «женщины-змеи»…

И все же дерзнем высказать эту мысль: онтологическая связь между Мелюзиной и Марией Магдалыней есть. Мелюзина имеет в себе те семь бесов, которые были изгнаны из Марии Магдалыни, и потому эти «две жены» выступают как некие близнецы, различить которых почти невозможно. Быть может, именно потому трезвенно-целомудренная Русская Церковь, прекрасно все зная о святой Марии Магдалыне, предпочитала лишний раз не упоминать о ней. Быть может, в этом разгадка истории таинственной новгородской церкви «святой царицы Щетициницы»… Слово — серебро, молчание — золото. А пока что борющиеся линии истории изображаются Тайнозрителем как две жены.

«И знамение велие явися на небеси: жена, облечена в солнце, и луна под ногама ея, и на главе ея венец от звезд двоенадесяте: и во чреве имущи, вопиет болящи, и страждущи родити. И явися ино знамение на небеси, и се змий велик чермен, имея глав седмь и рогов десять, и на главах его седмь венец. И хобот его оторже третию часть звезд небесных, и положи я в землю, и змий стояще пред женою хотящею родити, та егда родит, снесть чадо ея. И роди сына мужеска, яже имать оупасти вся языки жезлом железным, и восхищено бысть чадо ея к Богу, и Престолу Его. А жена бежа в пустыню, идеже име место оуготовано от Бога» (Откр., 12, 1-6).

«И видех жену седящу на звере червлене, исполнением имен хульных, иже имеяше глав седмь и рогов десять. И жена бе облечена в порфиру и червленицу, и позлащена златом и камением драгим и бисером, имущи чашу злату в руце своей полну мерзости и скверн любодеяния ея: и на челе ея написано имя, тайна: Вавилон великий, мати блудницам и мерзостем земскiм» (Откр., 17, 3-5).

Необходимость различения до конца истории «жены, облеченной в солнце» и «жены багряной» есть необходимость различения «тайны благочестия» и «тайны беззакония», которые воплощаются в двух линиях «мессианского наследия» (Messianic Legacy) «Удерживающего теперь», до Страшного Суда Христова, оканчивающего нынешний мировой эон.

Стремление заново создать «прекрасный новый мир», «царство Мудрецов», «Аркадию» короля Рене Анжуйского имеет совершенно определенные эротико-генетические и генеалогические корни. Об этом хорошо, быть может, слишком хорошо знает замечательная ленинградская поэтесса Елена Шварц:

Земля, земля, ты ешь людей,

Рождая им взамен

Кастальский ключ, гвоздики луч,

И камень, и сирень.

Земля, ты чавкаешь во тьме

Коснеешь и растешь,

И тихо вертишь на уме,

Что все переживешь.

Ну что же — радуйся! Пои

Всех черным молоком.

Ты разлилась в моей крови,

Скрипишь под языком.

О, древняя змея! Траву

Ты кормишь, куст в цвету,

А тем, кто ходит по тебе,

Втираешь тлен в пяту.

Мы чрезвычайно далеки от моралистической оценки истории, культуры, тайных глубин человеческого бытия. Речь идет совершенно о другом. Запредельные тайны, привносимые на землю «адептами Мелюзины», не есть что-то изначально «отрицательное». Более того, «хотя любовь представляется извращенной, это все же слабый отблеск Божественной Любви» (Преп. Максим Исповедник). Однако мы знаем, что до окончания седьмого, экклесиастического, эона, который есть пребывание во времени и может быть окончен только Вторым и Славным Пришествием Христовым, требование различения духов остается непреложным, поскольку в грехопадении человек сам выбрал различение добра и зла. О чем бы ни догадывалась, что бы ни предчувствовала, даже что бы ни знала душа, здесь и сейчас змееборчество остается неотъемлемой основой как духовного, так и воинского делания.

Но все это только комментарии к «Священной загадке», но никак не разгадка.

А разгадка, как всякая разгадка, лежит на поверхности: вопреки утверждениям авторов «Священной загадки», Орден Приората Сиона, если, конечно, сущность его адекватна тому, что отписано М.Байджентом, Р.Леем и Г.Линкольном, не является легитимным преемником династии Меровингов, которая, вопреки всему, сохраняет свою уникальную и абсолютную легитимность (и духовно-генеалогическую и церковно-каноническую). Как мы показали выше, священное наследие этой династии в полной мере воспринято Третьим Римом, под которым мы понимаем Русское Православное Царство в его целом, существующее доныне, хотя и прикровенно.