Худшие опасения - Фэй Уэлдон

Александра сидела у тела мужа на жестком табурете и смотрела в пространство. Она не чувствовала себя в одиночестве — Нед, при всей его непоколебимой холодности, составлял ей компанию. Александра не плакала. Смерть произошла в присутствии двух свидетелей. Двух, если считать Неда, — но он мертв. Другая свидетельница жива, но не заслуживает доверия. Ради Неда, Саши и себя Александре хотелось бы сохранить остатки собственного достоинства. Она капитулировала перед оцепенением, уподобилась неорганическому веществу, пока не пришло время вернуться к Анджеле Пэддл за документами. За работу Анджела запросила двадцать фунтов. Александра подумала, что цена грабительская, но заплатила не торгуясь.

Александра тут же поехала к Дженни Линден, чтобы вернуть оригиналы. Припарковала машину на перекрестке, напротив эддон-гарнийской тюрьмы. Перед домом Дженни стоял неказистый красный автомобиль. «Машина Дженни», — поняла Александра; этот автомобильчик часто попадался ей на глаза в округе — и даже во дворе «Коттеджа». Александра с независимым видом зашагала по тротуару, отвернувшись от домов, разглядывая тюремную стену. Поравнявшись с красной машиной, уронила обе книжечки на асфальт, прямо перед левой дверцей. Дженни Линден весьма удивится, обнаружив их там, но поневоле сочинит какое-нибудь правдоподобное объяснение: книжка и ежедневник вывалились из машины, когда Дженни распахнула дверцу; а может, вообще пролежали на этом месте все это время. Какая разница. Если Дженни и впрямь так удручена, как всем кажется, ей сейчас не до подробностей. Дженни и в голову не придет, что с ее бумаг сделаны копии, что теперь Александра располагает рычагом, который позволит ей проникнуть в мир Дженни, как Дженни ранее проникла в ее, Александры, мир.

Приехав домой, Александра обнаружила, что Хэмиш очень обеспокоен: записи с «У» по «Я» в записной книжке Неда остались неохваченными. Эбби слишком медлительна; и Александра тоже; столько людей еще надо оповестить. Около часа Александра просидела на телефоне, перелистывая страницу за страницей, сообщая знакомым и незнакомым дату и время похорон. Некоторые уже знали о кончине Неда, другие же слышали эту весть впервые. Некоторые призадумывались, стараясь подобрать для Александры нужные слова утешения. Другие сами нуждались в утешении. Все это было крайне утомительно. Закрыв записную книжку, Александра поймала себя на том, что верит в смерть Неда не больше, чем в тот первый миг. Она все время вздрагивала — ей чудился его голос. Впрочем, то был голос Хэмиша, говорившего по телефону в соседней комнате. На расстоянии он был неотличим по тембру от голоса Неда.

Стемнело, и из старого сарая, истошно пища, начали вылетать все те же летучие мыши — так, как вылетали всегда. Их мир ничуть не изменился — да и с чего ему меняться? Возможно, мы печалимся об ушедших именно потому, что их взор больше не упадет на привычные картины обыденной жизни. Никто не вечен. Какая гадость: заронить в сознание надежду на бесконечно долгое существование только для того, чтобы затем грубо ее отнять.

Ну конечно, между Недом и Дженни ничего не было — мерзко уже то, что Александре вообще навязали это подозрение. Дейв Линден потерял остатки разума под воздействием женушки: Дженни опутала его ложью. Кого ни спроси, всякий знает, что Дженни из своего слабовольного мужа веревки вьет. Александре остается лишь смириться с огорчительной, но мелкой подробностью — с тем фактом, что Дженни Линден проникла незваной в их спальню и первой обнаружила Неда мертвым. Но разве с таким смиришься?

Александра позвонила Леа и вновь заговорила с ней голосом Дженни.

— Это я, — хныкала она. — Я.

— Спокойствие и самообладание, — рекомендовала Леа. — Завтра я смогу уделить тебе немного времени — одна клиентка отменила сеанс. Пусть жена поступит с земной частью так, как ей угодно. Земная часть ничего не значит. Сгниет ли тело или сгорит — какая разница? Вы с Недом продолжаете свой духовный путь вместе.

— Ты не могла бы дать мне ключевую фразу? — взмолилась Александра-Дженни. Это выражение она когда-то слышала от Неда. Он о чем-то рассказывал, но о чем, когда? Не вспомнить.

— Худшие опасения, — быстро произнесла Леа. — Худшие опасения, — и положила трубку.

Худшие опасения.

Что эта дамочка имела в виду? «Худшие опасения», «худшие опасения»… Это что, волшебное слово, дарующее душевный покой? Может быть, пациент должен вообразить самое худшее, что могло бы произойти, и воспрять духом, поскольку в реальности все еще не так плохо?

Что всего страшнее для Дженни Линден? Если бы она, Александра, играла роль Дженни на сцене, как бы она себя чувствовала? Как бы себя вела?

Александра позвала Алмаза. Отправилась с ним на прогулку в поля. И начала входить в образ.

Вот я, Дженни Линден, женщина, разменявшая пятый десяток — о, как летят годы, и все мимо; у меня есть любящий муж, боготворящий меня, что бы я ни вытворяла; следовательно, я могу без урона для своего финансового положения потакать своим капризам. Я — мелкая сошка. Сижу в маленьком домике в маленьком городке, уменьшаю до микроскопических размеров большие вещи. Мое будущее скукоживается вместе с моим настоящим. Как и многие, чья жизнь недостаточно наполнена, недостаточно ярка и богата, я обожаю театр. Я рождена, чтобы кому-то поклоняться, — как и тот парень, который застрелил Джона Леннона. Единственный способ добиться, чтобы твой кумир всецело принадлежал тебе, — это убить его собственными руками. Я способна слепо преклоняться, а значит, и слепо разрушать.

По воле судьбы я, Дженни Линден, выбрала себе в кумиры некоего Неда Лудда, знаменитого в весьма узких кругах, но в тех кругах, куда я безуспешно стремлюсь пробиться, в мире театра. Я намерена привлечь к себе его внимание. Я неспособна трезво взглянуть на себя со стороны, а потому ничуть не сомневаюсь, что моя любовь, мое безумие сотворит чудо — он ответит мне взаимностью. Дело только за тем, чтобы составить беспроигрышный план действий.

Меня гложет зависть к его жене: к ее красоте, положению в обществе, успеху, к вниманию прессы, к ее имени в газетах. Мне тошно от ее уверенности в себе. Чем она лучше меня, скажите на милость? Я ее проучу. Я стану верной помощницей Неда: буду выгуливать его собаку, бесплатно собирать для него материалы в архивах, вотрусь в его дом; а когда он умрет, стану безутешно рыдать у всех на виду, и тогда в нашей близости никто не усомнится. Я пойду на любые уловки, чтобы унизить его вдову. Я украду ее сладостные воспоминания; заставлю ее тревожиться и гадать, зароню в ее душу сомнения. Если у меня нет сладостных воспоминаний о счастье с Недом, то и у нее их не будет.