Возвышение Хоруса - Дэн Абнетт

– Какого происшествия? – спросила она.

– Это случилось пару дней назад. Неужели ты не слышала?

– Нет.

– Один из летописцев ускользнул от охранников во время посещения планеты и попал в ужасную переделку. Разразился жуткий скандал. Это разозлило командование. Верховному итератору пришлось здорово потрудиться, чтобы всех летописцев не отстранили от работы.

– Неужели все так серьезно?

– Я не знаю подробностей, но прошу, хотя бы ради меня, держись в рамках.

– У вас очень приятный голос, – сказала Киилер. – Можете просить меня о чем угодно. Обещаю не высовываться.

Эмонт смущенно вспыхнул.

– Давайте заканчивать наш визит.

Едва он отвернулся, как Киилер сделала еще один снимок: худосочный итератор с опущенной головой на фоне энергичных рабочих и грозных кораблей.

– Итератор? – окликнула она. – А у нас есть разрешение присутствовать при загрузке десанта?

– Вряд ли это возможно, – грустно ответил он. – Извините, но меня ни о чем не предупреждали.

Над обширной палубой раздались громкие глухие удары. Киилер слышала – и ощущала всем телом – отрывистые звуки, похожие на удары огромного барабана или молота по листу железа.

– Все в сторону! Быстро, всем отойти в сторону! – закричал Эмонт, пытаясь собрать всю группу на самом краю свободного пространства палубы.

Звуки приближались и становились еще громче. Это были шаги. Подбитые сталью сапоги грохотали по палубе. Три сотни Астартес в полном боевом снаряжении, шагая в ногу, прошли по грузовой палубе к ожидающим штурмкатерам. Идущий первым знаменосец нес славное знамя Десятой роты.

При виде этой сцены Киилер едва не ахнула. Так много огромных, идеальных воинов, и все двигаются почти синхронно. Дрожащими руками Киилер подняла пиктер и начала снимать. Перед ней были гиганты в белой броне, созданные для войны, похожие друг на друга, невозмутимые и целеустремленные.

Раздалась отрывистая команда, и космодесантники, оглушительно щелкнув каблуками, остановились. Воины словно окаменели, а их командиры разошлись по рядам, разделяя десантников на группы по числу катеров. Через мгновение без всякой суеты звенья поочередно разошлись к посадочным люкам.

– Они уже принесли обеты, – сдавленным шепотом пояснил Эмонт.

– Объясните, – так же тихо попросил ван Крастен.

Эмонт кивнул:

– Каждый солдат Империума с самого начала службы присягает на верность Императору, и Астартес не являются исключением. Никто не ставит под сомнение их верность клятве, но перед особыми поручениями космодесантники в каждом отдельном случае предпочитают давать особый обет, который еще больше настраивает их на выполнение предстоящей миссии. Полагаю, вам это может показаться повторением присяги, но это древний ритуал, и космодесантники не собираются от него отказываться.

– Я не понимаю, – сказал ван Крастен. – Они уже присягнули, но…

– Утверждать Истины Империума и защищать Императора, – прервал его Эмонт, – но особый обет относится к определенным задачам. Это специфический и точно установленный обычай.

Ван Крастен кивнул.

– Кто это? – спросил Твелл, показывая на старшего, судя по развевающемуся плащу, офицера, который шел вдоль рядов солдат.

– Это Локен, – ответил Эмонт.

Киилер подняла пиктер.

Увенчанный гребнем шлем Локена висел на поясе. Подстриженные белокурые волосы обрамляли бледное, веснушчатое лицо. Серые глаза казались бездонными. Мерсади рассказывала Киилер о нем. Если слухи правдивы, то сейчас он стал важной фигурой. Одним из четверки.

Она сняла его беседу с подчиненными, затем поймала момент, когда Локен махал рукой сервиторам, приказывая освободить погрузочный трап. Он был самым значительным объектом. Киилер не приходилось задумываться о композиции или думать, что вырезать позже. Локен выделялся на любом фоне.

Неудивительно, что Мерсади так много о нем рассказывала. Киилер снова задумалась, почему подруга упустила такой шанс.

Когда почти все воины погрузились в катера, Локен отвернулся. Он что-то сказал знаменосцу и почтительно коснулся стяга. Еще один прекрасный снимок. Но вот палуба почти опустела, и Локен повернулся к пятерым подошедшим воинам, тоже закованным в броню.

– Это… – прошептал Эмонт, – это удивительно. Надеюсь, вы счастливы такое увидеть.

– А что происходит? – спросил Сарк.

– Капитан последним дает свой особый обет. Его выслушают и примут клятву два сослуживца, тоже капитаны, но, боги, остальные члены Морниваля тоже пришли выслушать его присягу.

– Это и есть морнивальцы? – спросила Киилер, не переставая щелкать пиктером.

– Первый капитан Абаддон, капитан Торгаддон, капитан Аксиманд и вместе с ними капитаны Седирэ и Таргост, – едва дыша, Эмонт перечислил всех пятерых.

– Который из них Абаддон? – спросила Киилер, снова нацеливая пиктер.

Локен опустился на колени.

– Не стоило… – заговорил он.

– Он хотел, чтобы все было сделано по правилам, – перебил его Торгаддон. – Люк?

Люк Седирэ, капитан Тринадцатой роты, вынул лист гербовой бумаги, на котором был записан текст особой клятвы.

– Я послан, чтобы тебя выслушать, – сказал он.

– А я присутствую, чтобы засвидетельствовать обет.

– А мы пришли, чтобы поддержать твой дух, – добавил Торгаддон.

Абаддон и Маленький Хорус усмехнулись.

Ни Таргост, ни Седирэ не были «сыновьями Хоруса». У Таргоста, капитана Седьмой роты, было плоское лицо с глубоким шрамом поперек брови. Люк Седирэ, участник многих войн, был улыбчивым, озорным симпатичным блондином с яркими голубыми глазами. Его рот постоянно оставался полуоткрытым, словно он собирался что-то откусить.

Седирэ поднял гербовый лист.

– Гарвель Локен, сознаешь ли ты свою роль в этом деле? Обещаешь ли доставить своих солдат к месту сражения и вести к славной победе, вне зависимости от мощи и мастерства противника? Клянешься ли ты сокрушить мятежников Шестьдесят Три Девятнадцать, невзирая на их сопротивление? Клянешься ли ты быть достойным Шестнадцатого Легиона и Императора?

Локен положил руку на болтер, поднесенный Таргостом.

– Клянусь этим оружием, – произнес он.

Седирэ кивнул и протянул лист с клятвой Локену.

– Убивай ради живых, брат, – сказал он, – и мсти за мертвых.

После этих слов он повернулся и ушел. Таргост убрал болтер и последовал за ним.

Локен поднялся на ноги и спрятал листок с клятвой под клапан на правом наплечнике.

– Делай свое дело, Локен, – сказал Абаддон.

– Хорошо, что ты мне это сказал, – невозмутимо ответил Локен. – А то я собирался провалить операцию.

Сбитый с толку Абаддон промолчал. Торгаддон и Аксиманд расхохотались.

– Он уже наращивает толстую шкуру, Эзекиль, – хихикнул Аксиманд.

– И ты клюнул на эту удочку, – добавил Торгаддон.

– Знаю, знаю, – буркнул Абаддон, поглядывая на Локена. – Не подведи своего командира.

– Разве я могу? – откликнулся Локен и шагнул к своему штурмкатеру.

– Наше время истекло, – раздался голос Эмонта.

Киилер это не огорчило. Последний пикт получился потрясающим. Члены Морниваля, Седирэ и Таргост вокруг коленопреклоненного Локена.

Эмонт вывел летописцев с погрузочной палубы на соседнюю, обзорную палубу, поблизости с пусковым шлюзом, откуда они могли наблюдать запуск штурмкатеров. Вслед уходящей группе понесся нарастающий вой мощных машинных двигателей, разогреваемых перед запуском. По мере того как летописцы двигались по длинному туннелю, соединявшему два помещения, и толстые люки, один за другим, закрывались за их спинами, рев двигателей становился все тише.

Одна из стен обзорной длинной палубы целиком состояла из армированного стекла. Внутреннее освещение приглушили до минимума, так что можно было рассмотреть, что происходит в темноте космоса.

Зрелище было впечатляющим. Наблюдатели расположились как раз над разверстой пастью взлетно-посадочной палубы; колоссальный пусковой люк по всей окружности мерцал яркими направляющими огнями. Выше люка зубчатым силуэтом готического замка нависала громада основной части флагманского корабля. Внизy простиралась бескрайняя бездна.

Поблизости мелькали небольшие вспомогательные суда и грузовые модули; некоторые из них направлялись на поверхность планеты, остальные – к другим кораблям экспедиционной флотилии. С обзорной палубы можно было увидеть сразу пять судов. Узкие длинные чудовища стояли на высоком якоре в нескольких километрах от флагмана. На таком расстоянии можно было рассмотреть только силуэты, но прячущееся за планету солнце образовало вокруг их ребристых туш неяркое золотистое свечение.

Еще ниже проплывала планета, на орбите которой они находились. Шестьдесят Три Девятнадцать. Сейчас под флагманским кораблем стояла ночь, но в том месте, где побывали терминаторы, осталась дымная светящаяся дуга остаточной радиации. Кроме того, в сплошном черном покрывале Киилер различала неяркое мерцание городских огней.