СМЕРШ без грифа «Секретно» - Юрий Ленчевский

– Фамилия сержанта? – потребовал немец.

– Николай Калашник.

– Давно находился в роте?

– Недели две.

– И вы недавно, – сказал майор.

– Так на передовой же долго не живут, – как бы удивился вопросу Сумцов.

– Расскажите о себе. Подробно! – приказал немец.

Сумцов изложил свою слегка подправленную биографию, разумеется, опустив свою службу в пограничных войсках и в СМЕРШе.

Майора интересовало все: места, где Сумцов родился, жил и работал, его родственники, служба в Красной Армии.

– В школе вы работали старшим пионервожатым. Это значит, массовик-затейник, – заметил немец.

– Не совсем так. У пионервожатого другие задачи.

– Вы комсомолец?

– У нас вся молодежь состоит в комсомоле.

– Коммунист?

– Нет. Не довелось быть.

– А как относитесь к большевистскому правительству? Проклинаете их режим?

– Да нет у меня оснований ненавидеть советскую власть. Жил я не хуже других.

– Однако перешли на нашу сторону, к врагам.

– Что делать? Безвыходные обстоятельства.

Сумцов не лебезил перед немцем, держался с достоинством. Константину казалось, что немец был настроен дружески, но его внешнее дружелюбие скрывало огромную сосредоточенность, попытку проникнуть в мысли собеседника и разгадать истинный смысл его намерений.

Первое впечатление Сумцова было, что легенда срабатывает. Чем необычнее легенда разведчика, тем она действеннее. А его легенда была необычной.

После бесконечных вопросов и ответов разговор немца с Сумцовым закончился, и его доставили в лагерь военнопленных. Он оказался в длинном бараке. С порога на него пахнуло тяжелым, резким запахом карболки, пота, тлена. Ему указали место на нарах. Лежа на жестких нарах барака, Сумцов мысленно подводил итоги всего с ним происшедшего, старался представить, что ждет его впереди. Шли дни, о нем, казалось, забыли. Но в том, что его помнят, Константин убедился после того, как немцы с целью выявить его намерения подводили к нему свою внутрилагерную агентуру. Таких попыток со стороны немцев было несколько. Однако из этой затеи у них ничего не вышло: Сумцов без большого труда определил агентов.

И вот настал день, когда с «перебежчиком» Сумцовым беседовал немецкий полковник. Он стремился получить согласие Сумцова на зачисление его в «Русскую освободительную армию». Для Константина это не было неожиданностью. Он видел, что представители гитлеровских спецслужб рыскают по лагерю, подыскивая среди военнопленных охотников служить «великой Германии». Обещают хороший паек и другие льготы. Но в разговорах не до конца раскрывают свои карты. Так что можно оказаться в команде карателей или лжепартизанском отряде. А Сумцову надо в абвер. «Как же добиться этого, не вызывая у немцев подозрений?» – напряженно думал Константин. На память приходили слова чекистов, направивших его в тыл врага, о смекалке, находчивости, разумной инициативе разведчика. «Действовать напрямик, открыто предлагать свои услуги абверу, разумеется, нельзя. Лучше идти в обход. Но как?» – уже не раз спрашивал себя Сумцов, но ответа не находил. Сейчас ему предстояло дать ответ немецкому полковнику.

– Я устал от войны и хочу отдохнуть, – ответил немецкому офицеру Сумцов. Он твердо помнил поставленную перед ним задачу – заинтересовать собой гитлеровскую разведку и попасть в школу абвера. И только в крайнем случае идти на службу в РОА.

– Не хочешь служить у генерала Власова – пошлем в лагерь, – не скрывая своего раздражения, пообещал ему полковник.

«А если я перестарался и не попаду куда надо?» – забеспокоился Сумцов, но менять своего решения не стал.

Из лагеря Сумцова отправили в местечко Нойгоф в 12 км от Кенигсберга.

В Нойгоф в июле 1943 года была переведена Варшавская разведшкола, непосредственно подчинявшаяся главному штабу «Вали». (Этому штабу подчинялись многочисленные разведывательные, диверсионно-террористические и контрразведывательные абверкоманды.) Школа являлась центральной и показательной по методам подготовки квалифицированной агентуры из советских военнопленных. Начальник школы – Моос (Марвиц). До середины июля 1943 года школа располагалась на бывшей даче Пилсудского в местечке Сулеювек, близ станции Милосна, 21 километр от Варшавы, имела номер полевой почты 57219. В Нойгофе школа была законспирирована под воинскую часть РОА, псевдонимы всех преподавателей были изменены.

В Нойгофе Сумцов оказался в каком-то большом, окруженном лесом лагере. Как только Константин прибыл туда, его сразу же провели в помещение канцелярии. Через несколько минут с ним уже разговаривали два немецких офицера, свободно владеющие русским языком. Очевидно, советский офицер-«перебежчик» заинтересовал их. Беседу вел пожилой майор, слегка прихрамывающий на одну ногу. Худощавый капитан, сидевший с ним рядом, изредка вставлял замечания.

– Вам известно, куда вы попали? – вежливо осведомился майор.

– По-видимому, в лагерь военнопленных.

– В известной мере это так, пленные у нас здесь есть. Но главным объектом является разведывательная школа, которую эти военнопленные обслуживают, – майор острым взглядом окинул Сумцова и продолжал: – Нам известно, что вы перешли на нашу сторону и, как говорится, обратно вам пути нет. Если не возражаете, мы зачислим вас в разведшколу, чтобы вы вместе с германской армией могли бороться против большевиков.

Это прозвучало так неожиданно, что Сумцов чуть не выдал себя. О таком он мог только мечтать. Скрывая свои чувства, он нахмурил брови и не спеша ответил:

– Чтобы бороться, надо иметь идею, а я человек безыдейный.

– Понятно. Но о нашем предложении вы все же подумайте. Ответ завтра. Желательно положительный. Пока будете жить с обслуживающим персоналом, но фамилию следует изменить. Будете, скажем, Алексеевым.

– У нас уже три Алексеева, – уточнил капитан.

– Тогда Сергеевым. Свою фамилию с сего дня рекомендую забыть. И второе – с местным населением не общаться, с обслуживающим персоналом не болтать. За болтовню у нас одно наказание – на тот свет, – жестко закончил беседу майор.

Капитан отвел Сумцова в барак, где жили военнопленные. На месте никого не было. Только на кухне, располагавшейся в конце барака, повар готовил обед. Из разговора с ним Сумцов узнал, что здесь, в Нойгофе, находится школа абвера. Недавно она перебазировалась из-под Варшавы, где размещалась на даче Пилсудского.

– А почему ее перевели сюда?

– Говорят, что поляки помогали советским разведчикам собирать сведения о шпионах, обучающихся в школе. К тому же под Варшавой стало неспокойно, появились партизаны.

Вечером от других обитателей барака Сумцов узнал, что он попал в «главную школу абвера на Восточном фронте», что прихрамывающий майор Марвиц, который беседовал с ним, является начальником школы. Второй офицер – его заместитель по учебной части капитан Редер.

Военнопленные не знали, что под этими псевдонимами скрываются опытные офицеры абвера – майор Моос и капитан Рудин. Еще в начале войны, занимая руководящее положение в абвергруппах – 111-й и 112-й, находившихся в подчинении разведывательного центра «Марс», они засылали десятки шпионов в расположение войск Ленинградского и Волховского фронтов.

На другой день утром в барак заглянул капитан Редер. Он подошел к Сумцову:

– Ну как, надумал?

– Почти.

– Отлично, – с удовлетворением заметил Редер и, видимо, желая подбодрить своего нового подопечного, перешел на откровенный тон: – Я сам старый разведчик, не раз ходил в глубокую разведку и, как видишь, жив-здоров. Главное в нашем деле – не бояться. Правда, есть маленькое неудобство в нашей профессии – смерть.

Редер отвел Сумцова на вещевой склад, где ему выдали военную форму без знаков различия. Затем они прошли в расположение 4-го учебного лагеря, изолированного от других подразделений школы проволочным забором.

– Будешь обучаться здесь на разведчика-радиста, – пояснил Редер Сумцову и предупредил его: – Имей в виду: общение со слушателями других учебных лагерей запрещено. За нарушение – штрафной лагерь.

Через неделю группа, в которую был зачислен Сумцов, ставший Сергеевым, приступила к учебным занятиям. Так разведчик Управления контрразведки СМЕРШ Ленинградского фронта Константин Александрович Сумцов оказался в центральной школе абвера. В душе Константин ликовал – цель достигнута. Редкая удача в судьбе разведчика. Конечно, постоянно надо быть начеку. Абверовцы – мастера искусных разведывательных и контрразведывательных операций – устроят ему еще не одну проверку…

Так оно и случилось. Сумцовым неожиданно заинтересовалась гиммлеровская служба безопасности – СД. Говоривший по-русски молодой эсэсовец предложил:

– Расскажите о себе все. С самого начала, как говорится, с пеленок.

«Где же я прокололся?..» – лихорадочно соображал Сумцов. Внезапно ноги его сделались точно свинцовые. Он испытывал подобное чувство во сне, когда снится, что хочешь бежать от невидимого врага, а ноги не поднимаются, точно к ним привязаны пудовые гири… «Или же это очередная проверка?..»