Шпион, который любит меня - Джулия Кеннер

– У меня было жуткое детство,– тщательно подбирая слова, призналась она.– Я связалась с дурной компанией.– Она покачала головой.– В какие только переделки я не попадала, страшно вспомнить. И когда я впервые оказалась в суде для несовершеннолетних, моя мать быстренько умыла руки.

В глазах Финна отразились изумление и неодобрение.

– Не может быть.

– Увы,– сказала Эмбер.– Сидящая рядом с тобой очаровательная женщина в юности была кошмаром.

При этих словах он рассмеялся.

– В это-то я верю. Я имел в виду твоих родителей. Разве они не старались тебе помочь?

Эмбер подумала, что хотела бы знать, как складывались взаимоотношения в его семье. Она плохо себе представляла родителей, привязанных к своим детям. Они с Брэндоном рано осиротели, несмотря на то что их родители были очень даже живы. Возможно, в этом отчасти виновата и она сама: она действительно была сорванцом. Но ее родители никогда не пытались одернуть ее, удержать от неправильных поступков. Проклятье, да они с ней почти не разговаривали!

– Когда мне было семь лет, умерла моя сестра. Примерно через год мать с отцом расстались, и я никогда его больше не видела. Да я и маму-то редко видела. Она с головой окунулась в работу и наняла мне няню. В то время мне казалось, она обижается на меня за то, что я осталась жива. Сейчас я так не думаю. Возможно, ей было тогда слишком больно. Возможно, она думала, что работа поможет ей забыться. Ее побуждения не столь уж важны. Все, что я знаю, это то, что она меня игнорировала.

– Поэтому ты постаралась привлечь ее внимание.

– Угу.

Финн покачал головой.

– Мне очень жаль. Она взглянула на него.

– Как я понимаю, в твоем детстве было больше розовых тонов?

– У меня было замечательное детство,– сказал Финн.– Родители работали полный рабочий день – мы нуждались в деньгах,– и меня отдавали в детский сад или на продленку всякий раз, когда мама не могла договориться о ночной смене. Но когда они бывали дома, я становился центром их вселенной.

Эмбер попыталась себе это представить, но картина в воображении полностью не складывалась.

– Ты видишься с матерью?

Она вспомнила, как Том рассказывал, что отец Финна болел раком. Финн покачал головой.

– Она умерла в прошлом году. Они были немолоды – маме исполнилось сорок пять, когда я появился на свет, а до этого детей у нее не было,– так что неожиданностью назвать это нельзя. Но все равно больно.

Потянувшись к нему, Эмбер крепко сжала его руку.

– Мне жаль,– сказала она.

Ее слова были искренни. Не умея по-настоящему прочувствовать пустоту от потери родителя, она вполне ощущала грусть утраты, окутывавшую Финна как покрывалом. А что до утрат, так Эмбер знала о них больше, чем ей хотелось бы.

– Все в порядке,– сказал он, отнимая у нее руку, чтобы переключить передачу.– Но каким образом твое злосчастное детство привело тебя в издательство?

– Благодаря воспитательной программе,– сказала она.– Однажды в исправительный центр пришел для проведения беседы мой теперешний босс, Джеймс Монаган.

Говоря об этом, она слегка выпрямилась. С ее точки зрения, Джеймс был святым. Кто, кроме святого, мог вытащить ее из адского пламени?

– Что за беседа?

Здесь она отклонилась от правды.

– Одна из тех, которым человек обязан своей судьбой. Но она вовсе не была душещипательной. И сопровождалась заданием. Довольно сложным...

Эмбер замолчала, припоминая, насколько сложным. Смешно даже говорить о какой-либо «душещипательности». Это был ультиматум: примкни к нам или пройди свой путь в качестве обвиняемого по делу об убийстве. Она покачала головой.

– Но я выдержала испытание, и потом нас стали обучать.

– Обучать?

– Языку, грамматике и тому подобному,– ответила Эмбер, почти не погрешив против истины. Она действительно прошла интенсивный курс обучения произношению. До работы в Управлении она понятия не имела, как правильно говорить по-английски, а уж тем более по-французски или по-арабски.– Я по-прежнему занимаю общий кабинет с одним из наших ребят, парнем по имени Брэндон Клайн.

– Сколько же тебе было лет? – спросил Финн.

– Тринадцать.

– И с тех пор ты связана с издательством?

Она кивнула.

– Я связана с Джеймсом. Одно время он работал в журнале, но потом они переключились на выпуск книг.

– А твоя мать?

Эмбер сжала губы, как всегда удивившись тому, до чего сильно ранят воспоминания.

– Она подала документы на отказ от родительских прав,– ответила она и посмотрела Финну прямо в глаза.– Моим законным опекуном стал Монаган.

Для Эмбер была важна в первую очередь не юридическая сторона дела. С того момента, как Джеймс взял ее в учебный центр Управления, ей открылась одна простая истина: он относился к ней лучше, чем ее собственные родители. Прошло время, и Эмбер перестала спрашивать себя почему. Она любила и уважала Джеймса, а мать ненавидела. Вот и все.

– Дерьмо,– прошептал Финн.

– Что тут еще скажешь...

Больше сказать и вправду было нечего.

– Но, по-моему, ты нашла настоящую семью.

Эмбер наморщила лоб.

– Что ты имеешь в виду?

– Похоже, твоей семьей стали мистер Мо- наган и твой друг Брэндон.

Прикрыв глаза, Эмбер сделала глубокий вдох.

– Ты очень чуткий,– сказала она.– Они действительно стали моей семьей.

Джеймс, Брэндон и все Управление № 7.

– Ты делаешь то, что тебе хотелось бы? – спросил Финн.

Она заморгала, не совсем понимая, о чем он.

– В каком смысле?

– Я про то, чем ты занимаешься в жизни. У тебя были в детстве какие-нибудь мечты?

– Только вернуть маму.– Она не стала ждать его ответной реплики.– Забудь. Да, я занимаюсь делом, которое мне нравится больше всего на свете.– Она поспешила воспользоваться удобным случаем, который предоставил ей Финн.– Но тебе, кажется, повезло меньше. О чем ты мечтал в детстве?

– О всяких глупостях,– признался Финн.

– Мечты часто бывают глупыми. Это не значит, что не стоит мечтать.

– Ну, понимаешь, мне хотелось такой жизни, о которой ты читаешь в ваших книгах Жизни в которой есть секретные задания, красивые женщины и все такое. Хотелось заниматься чем-то важным, чем-то необычным, отчего кровь быстрее струится по жилам.– Он рассмеялся.– Поначалу я, конечно, мечтал стать ветеринаром, но когда нам пришлось усыпить собаку – мне тогда было двенадцать,– я решил, что не смогу этим заниматься.

– Доктор Айболит превращается в Джеймса Бонда.– Эмбер пожала плечами.– Да, это мог бы быть персонаж одной из моих книг.

– Секретные послания, переправляемые в собачьих ошейниках и мисках...