Русский полицейский рассказ (сборник) - Коллектив авторов

Астрахань: «Производится строжайшее расследование по поводу именинного пирога, испеченного в прошлом году, неизвестно с какой начинкой, у присяжного поверенного Перерытова. Расследование ставят в тесную связь с исчезновением еще пять лет тому назад участкового писаря Григорьева и поимкой известного завихряйского пожирателя пирогов с полицейскими купца Семипудова».

Петрозаводск: «Обнаружено новое зверское преступление пожирателя. Два года тому назад исчезла из города супруга брандмейстера Свербаухова. В то время полагали, что она бежала с комиком проезжавшей труппы „Звенигород“ – Кокленовым. Теперь только догадались, что она была просто-напросто съедена в пироге».

Тифлис: «Пропал околоточный. Полагают, что он сделался жертвой Семипудова».

Екатеринослав. «Пропал участковый пристав. Подозревают Семипудова».

Незамутиводск: «Вчера по распоряжению губернских властей была единовременно произведена выемка пирогов изо всех обывательских печей нашего города.

По вскрытии все пироги оказались с надлежащей начинкой, и многие из них возвращены владельцам».

XI

От «Осведомительного бюро»:

Опровержение

Напечатанное в некоторых столичных газетах известие, будто в последнем совещании министров решено воспретить, ввиду настоящего переходного времени, печение пирогов по всей России, лишено, как мы уполномочены сообщить, всякого основания. Такой вопрос, ввиду участившихся случаев запекания в пироги чинов полиции, действительно, был поднят в последнем совете министров, но постановление было сделано в том смысле, что надлежит воспретить печение пирогов лишь в местностях, где не введено военное положение, – в местностях же, где действует военное положение, предоставить разрешение или неразрешение обывателям печь пироги на усмотрение военных генерал-губернаторов, ближайшее же наблюдение за начинкой пирогов возложить на жандармский и прокурорский надзор.

XII

Корреспонденция из столичной газеты «Вольный Дух» (жития ей было один день)

ЗАВИХРЯЙСК

Действия карательного отряда

(от нашего корреспондента)

Вчера в пределы нашей губернии вступил карательный отряд под начальством Закатай-Закатальского.

Ввиду известного случая съедения околоточного надзирателя Силуянова действия отряда сосредоточены на предупреждении повторения подобных случаев.

С этой целью карательный отряд озабочен вырыванием зубов у обывателей. Таким образом предполагается лишить тайных злоумышленников возможности повторять прискорбные случаи.

С этой целью из губернского и уездных городов вызваны все наличные дантисты с инструментами – с предупреждением, что с уклонившимися от явки будет поступлено как со стачечниками.

По собранным нами сведениям, многие из дантистов по этому случаю бежали в Северную Америку.

По слухам, за ними послана в погоню эскадра под начальством адмирала Небогатова.

От редакции. Печатая эту корреспонденцию, считаем долгом оговориться, что последняя часть ее кажется нам совершенно невероятной. Вряд ли адмирал Небогатов годится для этой цели. По принятой им системе воевать он может сдать свою эскадру дантистам, – что будет явлением в морской истории совершенно небывалым.

XIII

Письмо от судебного следователя по особо важным делам гор. Завихряйска к прокурору того же города:

Дорогой Иван Иванович!

Вторую неделю – лишился сна! – читаю уложение о наказаниях: под какую статью подвести бы этого каналью Семипудова. Каково несовершенство законов! Людоедство не предусмотрено! Полагаю по этому поводу выпустить его на свободу и делопроизводство прекратить. Не запрещено – значит, дозволено. Ешь людей в свое удовольствие! По закону выходит так.

Сердечно жму руку. Ваш

(подпись неразборчива).

P. S. Письмо это, как заключающее в себе некоторую критику законов, прошу вас сжечь и пепел съесть. Береженого и Бог бережет.

XIV

Письмо прокурора гор. Завихряйска к судебному следователю по особо важным делам:

Дорогой Семен Семенович!

Из письма вашего с прискорбием вижу, что вы не только сна, но и рассудка лишились. Как отпустить на свободу преступника, на которого обращено внимание всей России и Министерства юстиции? Запечение должностного лица в пирог смело может почитаться убийством с заранее обдуманным намерением при исполнении служебных обязанностей. А участие в съедении этого пирога должно быть приравнено к укрывательству следов преступления. В таком духе и валяйте. Сердечный поклон вашей супруге. Как детишки? Жму вашу руку. Ваш

(подпись неразборчива).

P. S. Письмо ваше, как заключающее в себе некоторую критику законов, переслано мною в жандармское управление. Дружба – дружбой, а служба – службой.

XV

Телеграмма телеграфного агентства, напечатанная во всех газетах:

3 а в и х р я й с к. «Известный людоед купец Семипудов будет предан военному суду для суждения по законам военного времени».

Извлечение из газеты «Новое Время»:

Околоточный – идеал

(Из личных воспоминаний)

Вся Россия говорит ныне с ужасом о трагической смерти – он запечен в пирог! – околоточного надзирателя Силуянова.

Мы знали покойного лично.

Чуден был околоточный надзиратель Силуянов, когда, опоясавшись новенькой шашкой, шапка набекрень, тихо и плавно совершал он обход своего околотка. Не обругает, не прогремит. Глядишь и не знаешь: околоточный ли то или тихий ангел мира шествует по земле кротким дозором своим. И сколько ни было окошек на улице, все открываются, бывало, и любовно глядят оттуда обывательские лица на своего околоточного, и кивают ему своими головами, и горделиво любуются им, и радостно улыбаются светлому его зраку. И не было тогда околоточного, равного Силуянову, в мире!

Когда же заметит, бывало, нечистоту у ворот или гнилые яблоки у торговки, или книжку в руках у простолюдина – страшен тогда бывал околоточный надзиратель Силуянов. Темные тучи пойдут по лицу, и сдвинутся густые брови, глаза мечут молнии, а уста – слова. Грозный, справедливый, не терпящий беспорядка – страшен он бывал в такие минуты для нечестивцев. И слова его летели как камни и лились как лава. Так извергается Везувий, когда лава переполняет его. И все обыватели торопились закрыть свои окошки, ибо ушам простого смертного непосильно было слышать слова разгневанного бога. Страшен был тогда околоточный Силуянов – и не было тогда околоточного, равного ему, в мире!

XVI

Из газеты «Новое Время», выдержка из статьи под названием «Письма к ближним» г. Меньшикова:

«Братие! Ближние мои! Что зрим? Чего очевидцами соделались? Се зрим, с сокрушенным сердцем, околоточна в пирозе запеченна и торговцем Семипудовым во граде Завихряйске съеденна. Поразмыслим. Не об околоточном, в пироге погребение себе нашедшем, восплачем, ибо что есть околоточный с философской точки зрения? Коль скоро околоточный может быть в пирозе запечен, толь скоро другой околоточный может быть вновь испечен. И не на сем пути может быть побеждено наше мудрое министерство революционерами, в лютой злобе невинный доселе пирог в орудие адской злобы превратившим. Ибо неизвестно еще: кто скорее кого устанет – сомутители ли есть околоточных или министерство новых околоточных печь. Не об околоточном купно с ближними его восплачем, но об оном заблудшем купце Семипудове, читательчики мои милые! Сколь злоба сердце его обуяла, что в неделю сыропустную, в самое Прощеное воскресенье купец третьей гильдии оскоромился, съевши пирога с околоточным надзирателем. Вот что ужасно, братие. Поста забвение. Купец, заветов прошлого держительство, вместо того чтобы съесть, как полагается, пирожка с тешечкой, пирожка с визигою, с осетровой щекой, с налимьею печенкою, блинчика с творогом, блинчика со сметанкою, блинчика с вареньем – околоточного вкусил. Тьфу!»

Подписано: Меньшиков.

XVII

Выдержка из статьи газеты «Земщина»:

«Некоторые подлецы, называемые юристами, лишили правосудие ключей в истине, как-то: дыбы, колеса с гвоздями, каленых щипцов и т. п. Язык бледнеет говорить о злодеянии, совершенном в Завихряйске. Волосы, даже под мышками, встают от ужаса, и перо невольно падает из скрючившихся от трепета пальцев. С ужасом садишься за стол, с ужасом хлебаешь щи: на чем они сварены? С ужасом погружаешь нож в дымящийся пирог: а вдруг в нем околоточный? Все возможно в наши дни, когда даже страшное преступление в Завихряйске остается неразысканным. Каким бы обжорой ни был этот купец Семипудов, но возможно ли предположить, чтоб он один сожрал околоточного надзирателя?

Принимая во внимание, что по самому роду своего служения в господа околоточные избираются особы знатного роста и недюжинной силы. Кто же жрал еще и не подавился? Где виновники? Как узнать это от молчащего купца, ежели не прижечь ему пятки каленым железом, ежели не запустить хорошенькой иглы под ноготь, ежели не растянуть его на дыбе. Какой дурак скажет свои сокровенные мысли, если судебные власти кормят его мармеладами и миндальным печеньем: „Кушай, миленький! Заедай околоточного мармеладинкой“. Когда же окончится это преступное попустительство так называемых властей, во главе которых стоит граф Витте? Когда, на радость всех истинно русских людей, в суде нашем будут введены, по образцу всех истинно цивилизованных стран, пытки? Кто были сообщники Семипудова? Мы знаем это. Доблестный сын своего отечества А. И. Гучков сказал это вчера на собрании октябристов: „Околоточного надзирателя вместе с Семипудовым ели богопротивный Петрункевич, богомерзкий Родичев вместе с ненасытным в своей лютости кн. Павлом Долгоруким“. И они доныне еще не пытаны! Страшно по улицам ходить даже околоточному! То-то был бы праздник, то-то было бы веселие для всей Руси православной, для всякого человека истинно русского, для каждого доброго христианина, если б нас к праздникам святые Пасхи порадовали пытками. То-то радость была бы в Москве-городе, ежели б к Светлому празднику заботливое начальство ее площади изукрасило. На Красной площади Петрункевич бы на колу сидел, на Страстной – Родичев, на детское удовольствие, на колесе бы вертелся, на Арбатской – Маклакова бы млада на горячих угольях поджаривали, а на Каланчевской – князь Павел Долгоруков, будучи подвешен за большие пальцы рук, с гирями, прикрепленными к большим пальцам на ногах, должен был бы в такой позиции поганые речи Мирабо произносить. А народ православный, по-праздничному разодетый, ходил бы мимо, смотрел и любовался, лузгая семечки и расходясь по требованию начальства. А из Семипудова бы котлет понаделали и заставили те котлеты есть без хлеба сотрудников „Русских Ведомостей“. Нечего церемониться с иноземцами! Самое имя – Семипудов. Что в нем русского?