Земляничный год - Катажина Михаляк

Эва вытерла глаза дрожащей ладонью.

– Ты что же, готов рискнуть любовью Каролины, беря на себя ответственность за мой грех?!

В ее голосе звучала горькая ирония, но и это было лучше, чем недавнее немое отчаяние.

– Ну какой такой грех-то, слушай! – нервно ответил он. – Мы же не в Средневековье все-таки живем, а в двадцать первом веке. Так ты этого боишься? Осуждения?

Эва снова уставилась в окно.

Про осуждение она пока не думала. Она вообще с того самого момента, как услышала радостный голос врача, могла думать только об одном: что скажет мама?! Как она перенесет это падение дочери? Как перенесет то, что дочь повторяет ее судьбу? Нет, не будет ни криков, ни долгих раздумий – мама скорей всего просто умрет от отчаяния, потому что именно этого она больше всего и боялась с момента рождения Эвы: что ее дочка проживет свою жизнь так, как она сама. Как подстилка у ног нелюбимого и нелюбящего мужчины.

Но…

Как Анджей заметил, сейчас все-таки двадцать первый век. Матери-одиночки существуют сегодня в обществе на тех же правах, как и счастливые замужние дамы. И несчастливые тоже. Справляются. Наверное…

– Ты же не одна, – Анджей схватил ее за плечо и силой повернул лицом к себе. Они стояли у дома. – Ты не утонешь. Не пойдешь на дно. Я не допущу этого. Я тебя люблю как родную сестру и буду заботиться о тебе как о сестре.

Она прикоснулась к его руке и пожала в знак молчаливой благодарности.

– Я справлюсь, – сказала она довольно уверенным голосом.

– Я знаю, Эва, – он улыбнулся с облегчением. – Ты со всем справляешься сама уже много лет. Иногда надо позволить другим позаботиться о тебе. Я, Каролина, твоя мама… Ты не одна – ты помнишь об этом? Тебе не придется в одиночку сражаться с целым миром. Просто скажи.

– Я не знаю, кто это был, – выдавила она из себя страшное признание. – Я пошла на вечеринку, напилась и очнулась в гостиничном номере уже… после. Я даже лица его не помню!

– Значит, все-таки это было насилие! – пробормотал Анджей, сжимая в бессильной ярости кулаки. Так использовать женщину, когда она находится в бессознательном, по сути, состоянии, – это не укладывалось у Анджея в голове! – Когда это было? – В голосе его теперь звучали бешенство и презрение, но, к чести его нужно заметить, презрение не к Эве, а к тому мерзавцу, который это сотворил.

– Неважно, – уклонилась она от ответа. – Важно, что…

– Но он же мог тебя чем-нибудь заразить! – он снова с трудом удержался от крика.

– Нет. Я про-проверилась, – прорыдала она. – Я знаю, знаю, я идиотка, безответственная идиотка, но… я действительно ничего не помню! – и она снова начала тихонько плакать.

– Ладно, оставим это, – Анджей уже говорил спокойно. – Теперь тебе нужно заботиться о себе. У тебя низкий уровень сахара в крови, а это может быть опасно и для тебя, и для ребенка. Нужны лекарства, хорошее питание, полноценный отдых, – он перечислял все это с той же интонацией, что и врач два часа назад. – Эвка, да ты меня слушаешь? – резко оборвал он сам себя, потому что она опять куда-то уплыла. – Ты можешь впасть в диабетическую кому, если не будешь выполнять все рекомендации! Я бы хотел, чтобы с тобой кто-нибудь жил здесь. Может быть…

– Я буду о себе заботиться, – теперь в ее голосе он услышал холод. – И ты не имеешь права никому об этом рассказывать. Никому! А особенно – своей сладкой Каролине, понял? Ты узнал об этом случайно («и слава богу, что узнал!» – подумал про себя Анджей), но не ты сообщишь эту чудную новость миру.

Ну вот – наконец она была самой собой!

– Я сама сделаю это, когда буду готова. А сейчас я куплю себе лекарства, сварю себе бульончик и буду холить и лелеять себя так, как ни одна самая заботливая нянька в мире не справилась бы. А подумаю обо всем этом потом…

– Ты можешь мне обещать?..

– Не буду я тебе ничего обещать! – упрямо ответила она.

Уже входя в калитку, она снова обернулась к нему.

– Спасибо, Анджей, – в ее голосе, однако, не было даже отзвука благодарности. – За твое предложение признать ребенка своим. Это было очень великодушно с твоей стороны.

Почему-то это прозвучало как пощечина.

Эва осталась одна. Наедине с невеселыми мыслями…

Итак, она беременна.

Да нет, не может этого быть! Как она могла?..

Неожиданно до нее дошли слова Анджея: «Ведь ты мечтала о ребенке. Ты справишься. Ты не одна!»

И она улыбнулась.

А еще это его дурацкое предложение.

Да какой нормальный мужчина хотел бы стать отцом чужого ребенка?! При этом, разумеется, не любя его мать?

Эва покачала головой.

Снова слабая, несмелая улыбка тронула ее губы.

А ведь это правда: она хотела малыша больше всего на свете, даже, наверное, больше, чем собственный дом. И теперь у нее и домик есть… и – под сердцем она носит ребенка…

Она прошла в свою комнату, где у окна стоял компьютер, залезла в интернет, нашла в поисковике страничку для беременных – и аж задохнулась от восторга.

Если верить информации, собранной на форуме, ее бусинка была сейчас уже ростом целых два миллиметра! Еще пару недель – и станет видно, как бьется крохотное сердечко!

– Маленький мой… – прошептала Эва, кладя руку туда, где, по ее представлениям, этот «маленький» находился. – Я тебя буду очень любить, обещаю. Мне только нужно немножко привыкнуть. И у тебя будет все, чего у меня не было. Нам нужно найти тебе папу. И как можно скорее!

Словно по заказу зазвонил мобильник. Эва потянулась за трубкой, взглянула на экран – и нахмурилась, видя, чье имя там высветилось.

Витольд.

Вот уж кого ей совсем не хотелось бы в это впутывать.

Он был слишком хорошим человеком, чтобы так его обманывать. Лучше пока просто прятаться от него, а потом… потом Эва представит ему своего жениха – отца ребенка.

И вот теперь ей нужна была Изка. Ее идеи и ее решительность в деле сватания подруги.

Первый раз в жизни Эва не будет сопротивляться этому сватовству.

В понедельник Эва пришла на работу как ни в чем не бывало. Может быть, только чуть более отдохнувшая, чем обычно (хотя утром она немало времени провела в обнимку с унитазом) и чуть более веселая.

На полный тревоги вопрос Анджея: «Как ты себя чувствуешь?!» – ответила, что замечательно, – и это была правда. Ну, не совсем правда – кое-чего до «замечательно» ей все-таки не хватало. Но от отчаяния не осталось и следа, что вызвало у ее шефа и друга в одном лице вздох глубочайшего облегчения.

Он звонил ей чуть не каждые два часа вчера и уже пару раз сегодня утром, но одно дело слышать уверения в том, что все хорошо, и совсем другое – увидеть это собственными глазами.

– Лекарства принимаешь?