Цитадель: дочь света - Марианна Красовская

вовсе не так. Орки отдельно, котлеты отдельно. Возможно, когда-то и они были красивы. Вспоминая некоторые земные народности, я могу в это поверить. На земле, вроде бы, два типа негров – кривоногие, плотные, с ярко-выраженными признаками негроидной расы, и тонкокостные, стройные, длинные, с почти правильными классическими чертами лица. Есть в правильности красота, есть.

…А леса здесь, в Солнечной Долине, были сплошь светлые, березовые. Да и не леса это вовсе, а так, рощицы. А деревни здесь – из светлой древесины, с белеными ставнями, с резными наличниками, с коньками на крыше. И все утопают в цветах. Когда я первый дом увидела – ахнула. Точь-в-точь моя избушка в сосновом бору. Эх, от моей-то избушки пепел ветром развеян…

– Видишь, Пашенька, – сказала я вертящему головой Павлу. – Ты рожден для этого мира.

Павел в последний момент настоял, чтобы отправится с нами.

– Не хватало еще, чтобы моя сестренка со всякими там эльфами якшалась, – заявил он. – Неизвестно еще, что эти эльфы из себя представляют.

Аарон страшно оскорбился и заявил Павлу, что «эти эльфы» любого человека за пояс заткнут. Но Паше по барабану, что заявил эльф. Он закинул свою котомку в повозку, а сам уселся на ослика, предусмотрительно выкупленного у остающихся воинов.

Паша определённо чувствовал себя не в своей тарелке. Он привык быть во главе пищевой цепочки. Даже если и не на самом пике пирамиды – то в той её части, которая треугольная, а не трапециевидная. А здесь в этой части находилась воинская элита и мастера. Воин из Павла никакой. Его тело, хоть и не дряблое, как у многих мужиков, разменявших пятый десяток, на Земле (он все-таки качался и следил за собой), но нет тех воинских рефлексов, выработанных годами. Когда тело уже не зависит от мозга, действует автоматически. Когда уже можно предсказать каждое движение противника, основываясь на опыте. Откуда у Павла опыт? Он неплохо плавал, мог отжиматься и подтягиваться, бегать на длинные дистанции, но мечом размахивал как бейсбольной битой. И это страшно его бесило. На первом же привале он порубал как капусту все окрестные кусты (тупым учебным мечом) и едва не отрубил себе ногу. Точь-в-точь как мальчишка, который воюет с крапивой. Аарону, вздумавшему обучать его, удалось спастись бегством. Вероятно, Павел добьется кое-каких успехов, если найдет себе учителя – из чистого упрямства. Но профессионалом ему не стать. Поздно уже.

Он мог бы стать священником – в конце концов, на Земле Павел изучил немало священных книг, но это опять же с чистого листа. Поэтому ему оставалось одно – карьера архитектора. Я думаю, что здесь не слишком много народу имеют диплом по строительному делу с отличием, да еще кучу сертификатов. Но не в Цитадели же этим заниматься?

– А еще Мари, Мари, Мари… – объяснял мне Павел. – Она меня со свету сживет. Ходит за мной по пятам, был бы хвост – и хвостом бы виляла. Бесит! Если раньше мы жили на расстоянии, то тут в одном доме. Поссать выйдешь – и тут она за углом.

Я покачала головой. Ничего не поделаешь, дружок. Такова твоя судьба.

Наконец Павел закончил жаловаться и ушел в повозку – спать. На ослике он продержался чуть больше часа, после чего в повозке эльфа стало ой как тесно.

– Ты знаешь, – сказал мне Аарон. – Мне кажется, что он в тебя влюблен.

– Кто? – страшно удивилась я. – Павел что ли?

– Думай, о чем говоришь, ушастый! – возмутился за спиной Павел. – Она же моя сестра!

– О! – захлопал ресницами эльф. – А разве вас, развращенных людишек, это останавливает? Ой!

Ему пришлось очень быстро вскочить и спрыгнуть с повозки, а потом еще немножко побегать. Павел, хоть и был немолод, немного за ним погонялся, крича как индеец. Вот правду говорят, что первые сорок лет в жизни мальчика самые сложные! В нашем случае – четыреста.

В конце концов, эльф подставил Павлу подножку, но недооценил сноровку и коварство моего братца. Честно сражаться с оружием в руках он не умел, но по боям без правил он был спец. Да и восточные единоборства изучал. В общем, эльф покатился по земле кубарем, а Павел, как ни в чем не бывало, вскочил на ноги, словно мячик. Аарон был столь удивлен, что даже забыл рассердиться.

– Вечером продолжим беседу, – чуть отдышавшись, пообещал эльф.

Купцы оживились, переглянулись. Путешествие обещало быть интересным.

––

Караван здесь – не совсем и караван. Есть одна большая дорога, торговый тракт, этакий путь из варяг в греки. По нему двигаются обозы. Здесь совершаются сделки. Здесь обмениваются товарами. И здесь же постоянно ездит конный патруль. От гор, что в землях эльфов до Цитадели, и обратно. Дорог, разумеется, много, и городов много, но вот этот путь один. И вместе с патрулями едут торговцы. Часть из них сворачивает, часть присоединяется к обозу. Воины патрулируют свою часть дороги, а потом их сменяет другой отряд. Но это не ручей из повозок, нет. Патруль тратит примерно неделю, чтобы не торопясь проехаться из точки А в точку В. И еще неделю, чтобы обратно. С ними едет Караван. Основной караван. Ибо, что бы ни говорили хорошего об этих землях, здесь были и разбойники, и убийцы, и служители культа Коллекционера.

А караван – как рейсовый автобус, ходит по расписанию. Которое, не сомневайтесь, совпадает до минуты с движением патруля. Из года в год одно и то же.

Повозки сворачивают, кибитки вливаются в струю. Кибитки сворачивают, телеги присоединяются. Телеги сворачивают, появляется карета. Но и она тоже сворачивает рано или поздно.

Несколько телег дойдут до столицы. Они везут из Цитадели доспехи и оружие, хотя правильнее было бы наоборот. Но что сделаешь, если в Цитадели поселился лучший в государстве кузнец? На этот раз купцы везут еще несколько занятных вещиц – эскизы летней одежды, образцы джинсовой ткани, несколько золотых украшений поразительно тонкой работы, женское нижнее бельё (Мариэлла с Никой упросили показать их вещи столичным швеям), везут зажигалку, шариковую ручку, бумагу необычайного качества… И огромный список вещей, помимо тех, которые завозили всегда.

Из Цитадели выехало шесть пустых телег, две – с оружием, доспехом и редкостями, и четыре разноцветных кибитки. Одна наша с Аароном, а теперь еще и с Павлом, ибо последний отказался спать под открытым небом, одна купеческая и две для охраны – чтобы было, где спать днем. Только за первый день с дороги свернуло две пустых телеги и кибитка купца, зато присоединилась крестьянская повозка. Целое семейство, с женщинами и