Я. Книга-месть - Отар Кушанашвили

Вы бы хотели жениться второй раз?

Да. Нет. Нет. Да. Да. Нет. Да. Нет. Да. Нет. Нет. Нет. Да. Да. Да. Вот когда это сойдется…

На любом парне, знакомящемся с цыпой, лежит отсвет обреченности. О нет, я не циник, я реалист.

Девушки омерзительно прагматичны – за путевку в высшую лигу они способны к любой мимикрии.

Я люблю их, но, любя, констатирую, что по части железной хватки в битве за преференции они не знают себе равных.

Но за все, за все, за все приходится платить.

Как Пикассо на смертном одре произнес, прошептал: «Модильяни», так я на своем убогом улыбчиво: «Шарлиз Терон!»

Что, Малахов, Киркоров, Матвиенко, Меладзе, Маршал, – съели?!

О, я познал ее блеск.

Теперь можно обратиться в пыль.

Мужчина, бьющий женщину, – чмо, пидор, ублюдок. Я всего раз был чмом, пидором, ублюдком. Странно, но я знаю женщин, с этим утверждением не согласных.

Хорошо быть женатым. Но соблазны не деваются, а только усиливаются. Не пиздите, что не так.

Мужчина, который работает, как я, все время, деградировать не может. Ему некогда просто.

Женщины врут, когда говорят, что уступят, если мужчина сумеет убедить их в своей правоте. Чушь! Если даже они уступают, то это стратегия.

Мужские слезы – не всегда позор. В моем случае – никогда не позор.

Если ей не нравится ваш юмор – посылайте отношения на хуй.

Каждый мужик мечтает о шлюхах. Каждый.

Ни один конфликт не выявляет победителя.

Мужчина, который не занимается своим ребенком, плохой. Я – не очень хороший.

Женщина, которая дерзит собственной маме, – бегите от нее.

Напиваться иногда необходимо, до зюзи.

Мужчина-отец – самое гордое звание из всех, что я знаю.

Кокетство мужское тоже бывает омерзительным. Впрочем, мужское – всегда омерзительно.

Посмотри правде в глаза: ты не так уж хорош.

Ты одинок.

Цитирую:

«Как смешно! Кажется, я впервые в жизни готова признать, что и мне присущ фанатизм!

Я всегда была слишком горда, чтобы вознести какого-либо человека на пьедестал, признать его – богом. Набравшись смелости, вынуждена констатировать: я стала тем, при виде или упоминании которого лицо сводило судорогой и возникало желание сделать хорошую выручку хозяйственному магазину или отдать полцарства (если бы оно было) за кусок мыла. Да, я стала фанатом! Но у меня есть фундаментальный аргумент. Моим кумиром является не какая-то там посредственность, поющая под фанеру или вещающая с экрана телевизора, делая ошибки в словах. Признав себя Фанатом, теперь могу сказать: мой Кумир – Оська – Мой Оська! Оська, который становиться Моим, после того как скинет облик (дорогущий костюм ARMANI и туфли за 2000 $) Отара Кушанашвили, который вызывает зуд у тех, кто выше описан (это оттого, что соответствовать наивысшему уровню посредственность никогда не сможет – другой набор хромосом заключает в себе).

Я люблю гениальность Осечки, но не ту, которая признаваема многими (эту сторону гениальности я уважаю), а ту, которая позволяет: чувствовать, любить, плакать и заразительно смеяться, гениальность, диктующую иное восприятие окружающей действительности, гениальность, не терпящую примитивизма, свойственного большинству.

Когда Тебя, Мой милый Оська, рядом нет,Твои лишь письма мое сердце согревают.Я не хочу встречать рассвет,Когда Тебя со мною рядом не бывает!

Прости мне весь этот глупый детский бред,Что Ты сейчас читаешь.Пишу Тебе, и беспроглядный сизый светГлаза тоскою застилает!

Я знаю то, что все слова,Пусть даже написать их на золотой бумаге,Не могут передать следа,Что Ты в душе моей собой оставил!

Я так хочу пусть даже через тысячу веков,Чтоб Ты моим признаниям поверил!И я хочу не омрачить Твоих годков,Которые Ты мне в Своем письме последнем вверил.

Прости, Мой Милый – Мой Родной,За то, что эти глупости Тебе черкаю.Мне просто думать ни о чем другом невмочь —Туман мне разум застилает!

Теперь я вспоминаю те мгновенья,Когда меня Ты ночью страстно прижимаешь!Как я боюсь и потому молюсь,Чтоб это никогда не прекращалось!

Сейчас пишу я эти письма, чтоб, если что,себе напомнить,Что очень много в жизни черепков блистающих,как дорогое злато.

Я так боюсь все важное забыть,Чем жизнь питает человека.Я так хочу Тебя любить!И никогда не вспоминать другого человека.

Я знаю: если вдруг приблизится бедаС угрозою разрушить все былое,Тогда мне надо будет прочитать слова,Которые написаны моею же рукою.

Но если Ты захочешь от меня уйти,Засохнут во всем мире реки!Но все равно я буду о Тебе молить:И на небе, где Бог, и на земле, где ходят человеки!

Конец цитаты…

Многие СМИ, аж пыхтя, имитируют живую реакцию на кастинг в группе «Фабрика», на ротацию, уже никто не помнит, какую по счету, в «ВИА Гре», на внеплановую беременность кого-то из «блестящих» барышень. Но массовой истерии не будет, уверяю: не до девчонок стране глухого ропота и опасений, что день грядущий будет неласков.

Никто не знает и знать не хочет, кто ушел, кто пришел. Кое-кому обидно слышать, но это инкубатор. Здесь суть понятна без детализации.

Это в чистом виде продюсерские проекты с полным игнорированием индивидуальности. Возвращение Нади Грановской в «ВИА Гру» при всем учиненном тарараме событием не стало. Это же касается и книжек, девчонками сочиняемых, и тривиальных до ухмылки линий одежды, и телепередач (Надя, Вера Брежнева, Анна Седокова – все побыли данами борисовыми), у которых был и есть один, но убийственный изъян – русский язык, отсутствие его. Чтобы девичья группа была успешной (читай: долгосрочной), нужны три ингредиента в правильной пропорции: сексуальный, сакральный, моральный.

Только безумец возьмется утверждать, что в ведущих женских коллективах такая пропорция наблюдается. Акцент делается на сексуальном ингредиенте. Продюсеры полагают, что девушка должна быть кричаще сексапильной, вульгарно яркой, как уикенд, пролетевший в декадентском угаре.

Есть ли смысл ввязываться в дискуссию на тему: отчего же так ярко горит звезда Жанны Фриске? Или всем, надеюсь, как и мне, ясно: пока другие интриговали, бесились по поводу того, кому достанутся мужики с толстенными бумажниками, она (это происходило на моих глазах) работала над собой. Та еще была стерва, но трансформировалась в леди с открытой улыбкой, волевую и семижильную. Она – исключение из правила, с годами все более очевидного: Лены, Кати, Наташи, Нади, Оли, Альбины, Маши, Насти будут сменять друг друга; мы редко-редко, если случится хит, будем им подпевать, изредка выдавая (говорю о себе и своих озабоченных наперсниках): «А мне вон та, черненькая, с краю нравится: в жизни не видел таких си…» Ушла ли Савельева из «Фабрики», «ушли» ли Котову из «ВИА Гры», ушла или «ушли» Настю Осипову из «Блестящих» – какая кому разница! Другие придут через пять минут.

Они минуют репетиционный период, акклиматизационный период – оба периода за ненадобностью – и безо всякого смущения предложат нам любоваться своими прелестями.

Исключительно за это мы (и я, и я!) их любим.

Сколько времени прошло, а я помню день, когда Полина познакомила меня с новобранцем «Блестящих» и будущей журналисткой Жанной Фриске.

Средь шумной толпы она обдала жаром!

Рад за нее и верю в нее.

Полина Иодис. На нее облизовались все, а она выбрала меня. Не сложилось. Но аллилуйю я воспою Ей всегда!

Цитирую:

«О! как же сильно мне хотелосьсегодня днем, пока была я на работе,сказать, что я Тебя люблю!Так сильно, каким бывает ветер,срывающий листы фанеры с крышисоседского сарая, так непреодолимо,каким бывает притяжение земли,влекущее на свою поверхностьте самые листы,что упоминались вышев данном тексте.

И потемнело вдруг в моих глазах,и закружилась комната,как красочная карусель,затем все побледнело…Как я сумела справитьсяс порывом сильным – ума не приложу!

Хотя, конечно, когда речь идето столь великом чувстве —понятие ума стирается из словаря.И тут, возможно, у кого угоднонапросится вопрос: «Зачем ты без ума нужна?»Вопрос сей прозвучит как приговор!Святого оправданьяна приведенную чуть выше в текстесентенцию найти я не смогув туманных ответвленьях мозга.

Но стану, как всегда, в таком вопросена доброту Твою и милость,Мой милый Оська-Альфик, уповать!Я протяну к Тебе в мольбе мои культяпки.И тихо бестолкову голову склоню.Со мной Ты делать можешь все, что хочешь!Но помни – я Тебя ЛЮБЛЮ!!!

Конец цитаты…