Глаз мертвеца - Анна Воронова

Сашка с трудом разогнулся, повертел туда-сюда шеей, поправил карту Луны на стене и набрал номер Веги:

– Все, я вернулся.

– Больно было? – голос в трубке дрогнул.

– Ерунда, – небрежно отмахнулся от вопроса Сашка, чувствуя, как в отсиженной ноге зашевелились проворные едкие мурашки. – Я и не почувствовал ничего. Так… пустяки. Пара искорок. Давай, поднимайся, я тебя жду.

– Ну, ты герой! – восхитилась Вега. – Я тобой горжусь!

– Ну… – Сашка смутился. Приятно ему стало, что уж тут скрывать.

– Он ушел? – не столько спросила, сколько подтвердила Вега.

– Да ушел вроде…

– Доброй дороги. Пусть земля ему будет пухом.

Сашка вспомнил, как сосед поднес свой глаз к пылавшему лицу, сунул его в этот огонь, как мокрый глаз сердито зашипел – и как проступил сквозь пламя обугленный череп. Глаз радостно вращался в черной глазнице, белые зубы, подчеркнутые угольными бороздками на щеках, сверкнули в улыбке. Вторая глазница была пуста. И эта пустая глазница смотрела на Сашку. Горящий человек сказал ему… сейчас, что же?.. вот! «Смерть всегда улыбается», – вот что он сказал. Сашка так и не понял – к чему это он?

Перед его глазами встала выгоревшая соседская комната. Он увидел черное скрюченное тело на диване у стены. Тело покрылось мелкими трещинками, сквозь уголь проступили крупные кости и почерневшие суставы. Дунуло сквозняком, и скелет разлетелся в легкую серую пыль. И стена медленно заросла. Только карта Луны поблескивала.

В дверь позвонили.

Вега как раз успела подняться на пятый этаж.

Летом дни длинные, ленивые – пройдет неделя, а кажется, что уже месяц миновал, а через две ты уже и не помнишь, что на свете бывает зима. Сашкина мама наконец-то уверовала, что ее драгоценный отпрыск не вспыхнет внезапно по дороге в булочную и не отправится пешком на планету Марс. Мама, слава богу, перестала через каждые полчаса заглядывать в его комнату и в панике терзать телефон, когда Сашка просто выходил на балкон.

Закончилась мамина бдительность. Жизнь пошла своим чередом. Сашка опять засиживался допоздна за компом, расстреливал виртуальных монстров, болтал по скайпу и гонял с пацанами на великах. В комнате на стене рядом с картой Луны появился распечатанный на принтере плакат: силуэт волка, освещенный яркой «вампирской» Луной.

Сегодня мама отправилась на ночное дежурство. Вега позвонила Саше вечером, в пол-одиннадцатого:

– Привет, Санек! Выходи из сумрака, я внизу.

Она не любила долго болтать, говорила порою, словно телеграммы печатала. Сашка заметался по комнате, сунул в карман ключ и мобильник, зашнуровал кеды и хлопнул дверью. Рыжая ждала его на памятной скамейке во дворе. Задумчиво накручивала на палец хвостик косички, посматривая в сторону болота.

– Привет! Что, пса-призрака высматриваешь? Над душой квакает?

– Не, – помотала головой Вега. – Нет его, не слышу… Говорят, болотные призраки могут друг к другу в гости ходить. В одном болоте нырнут – в другом вынырнут, уже с той стороны земли. Может, он занырнул куда-то?

– К собаке Баскервилей отправился, не иначе. Она тоже на болоте живет. Или они на пару к Сусанину свалили. Пошли?

Они зашагали по улице Ленина, по самой длинной улице города. Сашка вспомнил, как Вега в первый раз привела его к себе на дачу. Он тогда босиком из дому выскочил. Когда это было? Тысячу лет назад? Две тысячи? На миг к нему вернулось это ощущение – теплый асфальт под босыми пятками…

Асфальт, казалось, тоже помнил его. Асфальт и лес, песок и вода, ветер и огонь. Мир запоминает нас навсегда. Воздух помнит, как мы дышим, земля – как мы бегаем, вода – какого цвета у нас кровь…

Пожалуй, такие философские мысли могли зародиться в его голове, только он был рядом с Вегой. Мысли – это заразно, оказывается. Сашка покосился на рыжую. Она шла молча, погруженная в себя.

Сумерки наплывали со стороны озера, зажглись фонари, улица расстилалась впереди, как сине-золотая шоколадка. Машин не было, никто не мешал им шагать прямо по разделительной полосе.

Они шли мимо заборов, и собаки «передавали» их друг другу, как любимую косточку. Вот первая взорвалась бдительным лаем, другая подхватила, а там – третья, четвертая… и пошло-поехало. Когда они свернули и пошли под мост, уже весь берег оживленно гавкал и подвывал. Причем дальние собаки уже забыли, из-за чего разгорелся сыр-бор, и выли на разные лады просто из любви к искусству. Каждая приличная собака хоть раз в жизни сочиняет песню в честь Луны. В эту ночь Луну на год обеспечили хитами.

– А ты знаешь, что среди воющих собак одна – всегда призрак? Призрачный вой будит кошек тьмы. Смотри, какая Луна! Собачий джаз – и зрачок лунного дракона… Интересно, а клетки моей руки вообще знают, что я есть на свете?

Вега остановилась под фонарем, разглядывая свою руку.

– Нууу… эээ… ну и вопросик! – удивился Сашка. – Шут их разберет, твои клетки. Ты прямо как мой племянник Костик. Тоже прицепится иногда – скажи, а пауки целуются? А кто сильнее – наш президент или Терминатор? А если они подерутся? А дожди куда идут? А первый космонавт Гагарин сначала в космос вышел или в Интернет? А Бог любит чипсы?

Вега улыбнулась:

– Скажи ему, что любит.

– А ты что, Бог?

– Сашка! Ну я же поэтому и спрашиваю про клетки. Ведь организм – это всего лишь много-много клеток, верно? Тогда, получается, я для них – Бог. Я для них всемогущая и вездесущая, ведь я – в каждой клеточке, каждую секунду. Вот интересно, они в меня верят? Или одни верят, а другие – типа, атеисты? И спорят там – ой, да нет ничего, никакого Бога! Мы сами собою возникли, случайно. А другие, кто верит, – те мне молятся: «О, всемогущая Вега, сделай так, чтобы нам жилось хорошо!» А еще, может, у них войны из-за меня бывают? Они воюют, погибают… а у меня температура поднимается? Может, когда на земле идут войны – у Бога тоже температура растет?

– Вега! Я к тебе, конечно, уже привык, но все равно, ты – странная…

– Все люди странные. Вот ты в детстве хоронил муравьев?

– Нууу… было пару раз, в садике, с девчонками, а что? Они вечно там скреблись в уголке, в песочке. Крестики, помню, мастерил из палочек. Еще я там секрет закопал в одной могилке: стеклышко, а под ним – серебринка, цветок, две пробки от пива, копейка…

– И ты, получается, Бог, – протянула Вега. – Только очень молодой еще. Дитё.

Сашка и половины не понял – что она сказать-то хотела? Про Бога и муравьев? Впрочем, с девчонками всегда так. Кто и когда понимал женщин? Он уже две книги по психологии прочел, авторы (оба мужики) осторожно сходились в том, что понять женщину может только генератор случайных чисел. Потому что женщины с Венеры, а мужчины – с Марса. И пока одни шевелят антеннами, другие растерянно моргают третьим глазом, и никто никого не понимает, вот засада! Сашка раньше и не подозревал, что пропасть между полами так безнадежно глубока.