В логове льва - Гарри Гаррисон

— Слишком большой?! Значит, вам нужно чудо.

— Мне нужно не чудо, мне нужно, чтобы обстрел уничтожил его не за дни, а за часы. Сам форт меня не интересует, его в любом случае обойдут.

— Любопытно, — пробормотал инженер, подхватывая план форта сверху. — Река, конечно, здесь. Если пушки умолкнут, военные корабли смогут пройти. Вы обратились ко мне, потому что я военный кораблестроитель, а здесь требуется решение корабельщика. Можно забрать чертежи с собой?

— Нельзя. Изучайте их сколько угодно, но только в стенах этой комнаты.

Насупившись из-за этого запрета, Эрикссон задумчиво потер подбородок.

— Ладно, могу и так. Но еще один вопрос: флот, что поплывет вверх по этой реке, — он будет речной?

— Нет, ему придется пересечь океан, чтобы добраться до устья реки.

— Тогда ладно. — Эрикссон встал. — Я покажу вам, как это можно сделать, через неделю, когда буду демонстрировать свой новый стог сена.

— Танк.

— Стог ли, танк ли — все это чушь. — Он двинулся к двери, но на полпути обернулся:

— К тому времени я смогу показать вам, как подавить эти орудия. Над идеей я уже начинал работать. — И вышел, с шумом захлопнув за собой дверь.

— По-твоему, он справится? — поинтересовался Грант.

— Если не справится, то уже во всем мире не сыскать такого, кому это по плечу. Он мыслит по-новаторски. Не забывай, именно его «Монитор» навсегда преобразил искусство морского боя.

А по ту сторону Атлантики разыгрывались куда более заурядные события. В Дуврский порт только что прибыл паровой пакетбот из Кале, без каких-либо приключений пришедший через Английский канал из Франции. Альберт Нуаро — всего лишь один из множества пассажиров — сошел по трапу и ступил на английскую почву.

Большинство пассажиров спешили сесть на поезд до Лондона. Но у некоторых, как у мсье Нуаро, имелись дела в здешнем порту. Судя по всему, он приехал ненадолго, потому что не взял с собой никакого багажа. А заодно он вроде бы и никуда не торопился, в прогулочном темпе шагая вдоль причалов. Время от времени он останавливался поглазеть на корабли, а иногда рассматривал склады и здания, обращенные фасадами к порту. Одно из них заинтересовало его в особенности. Рассмотрев гравированную табличку на двери, он двинулся дальше. У следующего поворота остановился и огляделся. Насколько он мог судить, его никто не замечал. Улучив момент, он бросил взгляд на клочок бумаги, добытый из кармана, и неспешно кивнул. Действительно, то самое название, что ему велели искать. «Тринити-хаус». Вернувшись, он вошел в паб, расположенный в смежном здании. «Бочонок и подзорная труба». Tres naval[28].

Пришелец заказал пинту пива на хорошем английском — хотя и с сильным французским акцентом. Его французский был абсолютно безупречен, он прожил во Франции много лет, и давным-давно похоронил Михаила Шевчука под новой личиной — но никогда не забывал, кто его господа.

Завести разговор в баре было совсем нетрудно. Особенно благодаря необычайной щедрости, когда подходила его очередь заказывать на всех.

К вечеру он успел переговорить с рядом лоцманов из Тринити-хаус и узнать все, что хотел. Им он представлялся любезным агентом французских торговцев корабельными снастями и провиантом с туго набитым кошельком.

Лоцманы дружелюбно покричали ему вслед, когда он поспешил на вечерний пакетбот, чтобы вернуться во Францию.

КНИГА ВТОРАЯ

Дыхание войны

МОРСКОЙ ГРОМОВЕРЖЕЦ

Год 1865-й окончился пренеприятнейшей зимой. Столь холодного декабря — с бесконечными метелями и морозами — не выдавалось уже много лет. Замерз даже Потомак. Неустанные юридические и дипломатические нападки британского правительства на американцев малость поутихли, когда лорд Пальмерстон, так и не оправившийся после удара и переваливший уже за восьмой десяток, простудился и после непродолжительной болезни скончался в октябре. Лорд Джон Рассел покинул пост министра иностранных дел, чтобы сесть в кресло премьер-министра вместо него.

Политика правительства осталась прежней, и хотя во время формирования нового правительства Соединенные Штаты получили кратковременную передышку, давление на них оставалось неизменным до весны 1866 года.

Вторая отсрочка возникла в декабре 1865 года, когда скончался король Леопольд Бельгийский.

Его посредничество немало способствовало трудным переговорам между обеими странами. Его сын унаследовал трон как Леопольд II, но никогда не отличался дипломатическими дарованиями отца. Разногласия и противостояние не ослабевали, но прямого военного конфликта все еще удавалось избежать.

Линкольн сдержал обещание, выиграв время, испрошенное генералом Шерманом. Угодить взыскательному и педантичному Шерману было трудновато, но к марту 1866 года он счел, что сделал все возможное для подготовки страны к войне.

Не просто участия, а для победы в ней. В сырой и ненастный день он встретился с генералом Грантом и адмиралом Дэвидом Глазго Фаррагутом в сталелитейных и кораблестроительных мастерских Эрикссона в Ньюпорт-Ньюс.

— Вы еще не видели новые морские батареи? — поинтересовался адмирал Фаррагут, отхлебнув бренди. Они ждали Эрикссона в его кабинете, но инженера, как обычно, задерживали дела где-то на огромном заводе.

— Нет еще, — ответил Шерман, — и жду их с большим нетерпением. От этих батарей зависит исход сражения. Зато я осмотрел в гавани новые транспорты и более чем доволен ими.

— Мне внушают опасения эти аппарели в бортах, — хмуро сдвинул брови Фаррагут, — да еще и выходящие на разных уровнях. Они нарушают целостность корпуса.

— Без них нам успеха попросту не добиться, адмирал. В предполагаемом пункте назначения тщательно измерили уровни приливов и отливов, чтобы сконструировать двери аппарелей в точности такой высоты, как надо. — При этом он воздержался от упоминания о том, как именно были проделаны эти замеры: в этом вопросе Фокс тесно сотрудничал с русскими.

— Но нельзя же сбрасывать со счетов напор волн в открытом море, особенно в шторм, — не унимался Фаррагут.

— Пожалуй, нельзя. Но Эрикссон уверяет меня: водоупорные уплотнители дверей выдержат даже самую сильную бурю.

— Искренне надеюсь, что он прав.

Прикинув на глазок уровень шерри в бокале, наполненном еще на добрый дюйм, генерал Грант решил больше не доливать.

— Я всем сердцем верю в нашего шведского инженера. Покамест он доказывал свою правоту во всем, что делал. Вы осматривали танки, вооруженные пулеметами, адмирал?

— Осматривал. Зрелище действительно впечатляющее. Я в восторге перед таким нововведением, но исключительно отвлеченно, потому что даже вообразить не могу, как применять их в боевых условиях. Мне куда уютнее в море, нежели на суше.

— Уж поверьте мне, — заявил Шерман с угрюмой уверенностью, — изобретение не просто важно для моей стратегии; ее успех зависит только от него. Оно раз и навсегда преобразит облик полей сражений.

— Уж лучше вы сами воюйте на этих колымагах, — Фаррагут не скрывал своего скепсиса. — Новые бронированные корабли с поворотными орудийными башнями и пушками, заряжающимися с казенника, куда больше подходят для работы, интересующей меня.

— Британия тоже обзавелась новыми кораблями, — заметил Грант.

— Обзавелась, и я изучал рапорты о них. И уверен, что в сражении превосходство и по огневой мощи, и по маневренности будет за нашими собственными кораблями.

— Отлично, — Шерман обернулся к распахнувшейся двери. — А вот и сам хозяин!

Пробормотав нечто невразумительное, Эрикссон ринулся к своему верстаку и принялся лихорадочно рыться в стопке чертежей. Руки его были перепачканы смазкой, но он не обращал внимания на черные пятна, которые оставлял на чертежах.

— Вот, — он с торжеством выудил один чертеж и поднял его для осмотра. — Вот это может объяснить, как сконструированы морские батареи, куда лучше, чем слова. Видите?

Он провел пальцем вдоль нижней части чертежа, указав на мощную стальную конструкцию.

— Заметьте, что мортиры расположены вдоль центральной оси судна, прямо над этим стальным килем. Когда они стреляют — вынужден настаивать, по очереди, — отдачу поглощает киль. Прежде мортиры подобного калибра еще ни разу не устанавливали на кораблях. Не без основания опасаюсь, что если все они дадут залп разом, то вышибут судну дно. Ясно ли это, адмирал, вы в точности понимаете, что я говорил?

— Я все прекрасно понял. — Фаррагут даже не пытался скрыть гнев, вызванный высокомерием инженера. — Все судовые офицеры уведомлены обо всех подробностях. Они будут стрелять лишь в том случае, если ваш электрический телеграф подаст сигнал.

— Телеграф — всего лишь машина и в бою может запросто отказать. Главный артиллерийский командир посылает электрический сигнал, включающий соленоид орудийной позиции, поднимающий красный флажок, дающий расчету приказ стрелять. Но если машина сломается, сигналы придется передавать вручную. Вот тут-то и не должно быть путаницы. По одному орудию за раз, вот что важнее всего.