Властелин Севера - Бернард Корнуэлл

— Неужели оставишь мне жизнь?

— Нет, но зато позволю тебе самому выбрать, какой смертью умереть.

Он понял и слабо улыбнулся:

— Я слышал, что монахи хотят меня повесить?

— Да, — подтвердил я, — потому что у них нет воображения. Но я не позволю им повесить тебя.

— И что же, интересно, ты собираешься сделать вместо этого? Отдашь меня тем мальчикам, которых зовешь воинами? Разрешишь им потренироваться на мне?

— Если ты не заговоришь, — сказал я, — то именно так я и поступлю, потому что им и впрямь нужно практиковаться. Но я облегчу новобранцам задачу. Ты не получишь меча.

Если у него не будет меча, он не отправится в пиршественный чертог Одина: этой угрозы оказалось достаточно, чтобы Текиль заговорил.

Он рассказал, что у Кьяртана в Дунхолме три корабельные команды[2], что составляет примерно сто пятьдесят воинов. Но есть и другие люди на фермах недалеко от крепости, которые будут сражаться за него, если их призовут. Поэтому Кьяртан, если пожелает, может возглавить четыреста опытных воинов.

— И все они ему верны, — предупредил меня Текиль.

— Потому что он щедр с ними?

— У Кьяртана всегда в избытке золота, серебра и женщин. А чего еще может желать воин?

— Отправиться в пиршественный зал мертвых, — ответил я, и Текиль кивнул, подтверждая, что это правда. — Но скажи, откуда Кьяртан берет рабынь и рабов?

— Покупает у торговцев вроде того, которого ты убил. Или мы находим их сами.

— Вы держите их в Дунхолме?

Текиль покачал головой.

— Только совсем юные девочки отправляются туда, остальные идут в Гируум. В Гирууме у нас две корабельные команды.

Это имело смысл. Я бывал в Гирууме. Некогда там стоял знаменитый монастырь, пока Рагнар Старший его не разрушил. Насколько я помню, Гируум — это маленький городок на южном берегу реки Тайн, расположенный очень близко к морю: удобное место для кораблей работорговцев.

А еще на мысу Гируума стоит старая римская крепость — правда, далеко не такая грозная твердыня, как в Дунхолме. Но это и неважно, потому что, если вдруг над Гируумом нависнет беда, тамошний гарнизон всегда успеет отправиться на юг, к крепости побольше, и укрыться там, забрав с собой рабов.

— А Дунхолм, — заявил Текиль, — взять невозможно.

— Так уж и невозможно? — скептически переспросил я.

— Я хочу пить, — вдруг сказал пленник.

— Райпер! — прокричал я. — Я знаю, что ты там! Принеси эля!

Я дал Текилю горшок эля, немного хлеба и холодной козлятины, и, поглощая все это, он рассказывал мне о Дунхолме. Он заверял, что крепость эта абсолютно неприступна.

— Однако достаточно большая армия смогла бы его взять, — предположил я.

Текиль издевательски осклабился в ответ.

— Приблизиться к Дунхолму возможно только с севера, — сказал он, — но подступ с севера узкий и крутой. Поэтому, даже если у тебя будет самая огромная армия в мире, ты сможешь повести против тамошних укреплений всего несколько человек зараз.

— А кто-нибудь уже пытался взять Дунхолм?

— Ивар как-то явился, чтобы посмотреть на нас, проторчал поблизости четыре дня — и ушел восвояси. До этого сын ярла Рагнара пришел и не остался даже четырех дней. Полагаю, крепость можно взять измором, но на это уйдет год, а попробуй-ка прокормить осаждающую армию целых двенадцать месяцев! — Текиль покачал головой. — Дунхолм, как и Беббанбург, неприступен.

Однако судьба упорно вела меня в оба этих места.

Я сидел молча и размышлял, пока Текиль вдруг не напрягся, словно проверяя, не может ли он разорвать рабские кандалы. Не смог.

— Ну а теперь скажи мне, как я умру, — попросил пленник.

— У меня есть еще один вопрос.

— Спрашивай, — пожал он плечами.

— Насчет Тайры Рагнарсон.

Это удивило Текиля, и он некоторое время молчал. Потом сообразил, что, конечно, я знал ее в детстве.

— Милейшая Тайра, — саркастически проговорил он.

— Она жива?

— Предполагалось, что она станет женой Свена.

— И она действительно стала его женой?

— Ясное дело, ее силком загнали к нему в постель, — засмеялся Текиль. — Но Свен к ней даже не прикоснулся. Он боится Тайры. Поэтому ее заперли подальше, и Кьяртан интересуется тем, что она увидела во сне.

— Это еще почему?

— Через нее говорят боги. Так считает Кьяртан.

— А ты что думаешь?

— Я думаю, что эта сучка безумна.

Я уставился на него сквозь огонь.

— Во всяком случае, Тайра жива?

— Если только это можно назвать жизнью, — сухо произнес он.

— Говоришь, она безумна?

— Она постоянно режет себя, — сказал Текиль, проведя ребром ладони по своей руке. — Она завывает, режет себя и сыплет проклятиями. Даже Кьяртан ее боится.

— А Свен?

— Он от нее просто в ужасе. Свен хочет, чтобы она умерла, — поморщился Текиль.

— Так почему же она до сих пор жива?

— Потому что собаки ее не трогают, — ответил Текиль, — и потому что Кьяртан верит, будто Тайра владеет даром прорицания. Она сказала, что мертвый воин его убьет, и он ей почти поверил.

— Мертвый воин и вправду однажды убьет Кьяртана, — заявил я. — А завтра он убьет тебя.

Текиль спокойно принял свою судьбу:

— Ветви орешника, я полагаю?

— Да.

— И в моей руке будет меч?

— Если хочешь, в обеих руках по мечу, потому что мертвый воин все равно убьет тебя.

Он кивнул, потом закрыл глаза и снова прислонился к стене.

— Ситрик, — сказал он, — родной сын Кьяртана.

Я вспомнил мальчика, взятого в плен вместе с Текилем.

— Он брат Свена? — спросил я.

— Сводный брат. Мать Ситрика была рабыней-саксонкой. Кьяртан отдал ее на растерзание псам, заподозрив в том, что она хочет его отравить. Может, она и вправду пыталась это сделать, а может, у него просто разболелся живот. Но, как бы то ни было, он скормил несчастную женщину псам. Он пощадил Ситрика только потому, что Ситрик — мой слуга, и я просил за него. Он славный мальчик. Ты бы сделал доброе дело, если бы оставил его в живых.

— Но мне нужно восемь голов, — напомнил я.

— Да, — устало ответил он. — Я понимаю.

От судьбы не уйдешь.

Аббат Эадред хотел повесить четырех пленников. Или утопить. Или задушить. Словом, он хотел для них бесславной смерти.

— Эти негодяи напали на нашего короля! — неистово воскликнул он. — И они должны умереть самой низкой и бесславной смертью!

Он продолжал повторять это с редким пылом, но я только пожал плечами и сказал, что пообещал Текилю достойную смерть, ту, что поможет ему отправиться в Валгаллу, а не в Нифльхейм. Эадред уставился на мой амулет-молот и завизжал, что в Халиверфолкланде не может быть милосердия к людям, напавшим на избранника самого Кутберта.