Плейбой и серая мышка - Марина Серова

— Это тоже девчонки говорят? — усмехнулась я.

— Это все говорят, — махнул рукой Киря. — Кстати, из девочек-актрис лично попробовал каждую. Многие купились так же, как и твоя Светка, на шантаж. Другие же изначально шли, что называется, добровольно.

— А с мальчиками как? — поинтересовалась я. — Не грешил?

— Такие факты не подтвердились, — официально проговорил Киря и тут же добавил уже понятным обыденным языком: — Короче, педиком он точно не был.

— Кто на студии мог желать ему зла?

— Да желать могли и желали все, — улыбнулся Киря. — Я о нем не услышал ни одного доброго слова. Разве только все подчеркивали, что вел себя внешне вежливо. Но это все маска, которая тут же слетала, когда кто-то пытался ему перечить или надуть его. Однако ненавидеть настолько, чтобы убить… К тому же ты сама обратила внимание на способ убийства. Кто мог такое совершить? Артисты там только рожами смазливые, а на деле сплошь дохляки. У них вся сила между ног болтается. И то небось пока молодые, а лет через пять все импотентами станут, — произнес Киря с долей презрения к молодому поколению, которое он считал вырожденческим, и гордостью за свое поколение среднего возраста.

— К тому же в этот удар вложена не только сила, — качая головой, продолжал Кирьянов. — Налицо явный профессионализм, а у них даже охранники — обычные пацаны с мускулами. Чего уж там про остальных говорить!

— А посторонних не было на студии в тот день? — спросила я.

— Ты понимаешь, им за посторонними уследить трудно, — пояснил Киря. — Кадры у них частенько меняются: кто-то приводит своих знакомых, кто-то появляется после долгого отсутствия… Поди их упомни! Все уже на одно лицо кажутся. Это мне так охранники объяснили, — добавил он. — Но одного чужака все же видели. Охрана, кстати, его пропустила, потому что тот сказал, что пришел к Роману. Хотя с Романом вместе его никто не видел. А может быть, не заметили, никто на сто процентов ничего подтвердить не смог. И когда он выходил, никто не видел.

— В общем, охрана у них скорее для галочки, — сделала я вывод.

— Да можно сказать и так, — кивнул Кирьянов. — Ну, или если нужно уладить конфликт на месте. Например, кто-то посчитал себя несправедливо обиженным и полез разбираться. Вот тогда охрана подключается и утихомиривает. Если бы ты милицейское удостоверение не показала, тебя тоже могли запросто пинком оттуда отправить, — ухмыльнулся Киря. — Кстати, оно у тебя просрочено.

— Ладно, зайду в канцелярию, новую печать поставлю, — улыбнулась я в ответ. — Значит, Валерия Николаевича не знаете где искать?

— Пока нет, — развел руками Владимир. — Знать бы его фамилию… Но она в документах не упоминается. Да там документы-то, е! — С досады он даже хлопнул кулаком по столу. — Они даже фамилий артистов туда не вносили.

— Стоп, но они ведь как-то должны быть зарегистрированы! — сказала я. — Как ЧП или ООО там, я не знаю! Оформлено-то должно быть хоть что-то!

— Ну да, ООО «Василиса». Да у них по документам вообще два человека числятся — директор и бухгалтер. Бухгалтера, кстати, никто в глаза не видел. Левого какого-то человека провели — и все.

— А кто директор? — заинтересовалась я.

— Малинин Роман Святославович, — иронично произнес Кирьянов. — Якобы художественная студия для начинающих талантов.

— Понятно, — усмехнулась я. — Ты говоришь, с женой он недавно развелся, и они имущество никак поделить не могут?

— Да. Я послал запрос в суд. Может быть, кто-то из них туда обращался по этому вопросу, или оба. Может быть, уже прошло слушание, посмотрим. Но ответ будет только завтра.

— А к самой жене, что же, не ездили? — подняла я бровь.

— Ездили, только нет там никого. Она живет в отдельной квартире, одна. Со слов соседей, она может у матери остаться ночевать. Такое порой случается, потому что мать у нее болеет. Адреса матери не знают. А может и просто поздно прийти, откуда — они не знают. Посторонних мужчин у нее в доме никогда не видели.

— Ага, вот так, — кивнула я. — А как ее зовут?

— Виктория Соболева. Уже пробивают адрес ее матери. Хотим завтра с утра найти Соболеву, если дома не объявится, и сообщить о смерти бывшего мужа.

— Думаешь, это ее сильно озаботит? Или она хлопоты о похоронах на себя возьмет?

— Не знаю, — сухо отозвался Кирьянов. — Может, и возьмет, а может, и нет. Это не мое дело. Вообще-то похоронами его родители начали заниматься, им уже сообщили.

Я взяла себе на заметку фамилию и имя бывшей жены Малинина и решила обязательно с ней встретиться, как только появится возможность. В принципе, она могла бы нанять кого-то, чтобы устранить мужа, с которым у нее происходили, оказывается, финансовые трения. Правда, поспешно делать какие-то серьезные выводы рано, нужно сначала познакомиться. Неизвестно, что она за человек, по какой причине они расстались, почему не было детей. На что живет сейчас и способна ли оплатить услуги киллера. Или она собиралась рассчитаться потом из средств убитого мужа? Кому, кстати, достанется его имущество?

Последний свой вопрос я адресовала Кире, но он пока что затруднялся на него ответить. Сказал только, что в квартире, из которой меня похитили люди Олега Антоновича, Роман был прописан один.

Вскоре в кабинете Кирьянова появился один из оперативников и сообщил, что Михалыч задержан и доставлен в отделение. Как выяснилось, он так и торчал в подземелье, скованный наручниками. Он уже охрип кричать и звать на помощь. Так что приезду оперативников даже обрадовался, поскольку почти смирился с участью умереть в сыром подвале без воды и пищи. По его словам, те бандиты могли не появляться несколько дней.

К сожалению, ничего особенно ценного Михалыч сообщить не смог. Когда он увидел меня — а я пожелала присутствовать при его допросе, — на его лице появилось непонятное выражение. С одной стороны, явная неприязнь, из-за меня мужику пришлось пережить много неприятных часов, наверняка одни из самых ужасных в его жизни. С другой — он явно испытывал радость от того, что вырвался на свет божий и голодная смерть ему не грозит. Так что показания давал довольно охотно.

По его словам, Михалыч знал только Серого с Игорем. Именно эти двое приезжали к нему в лес с различными поручениями, которые обычно заключались в разгрузке и припрятывании какого-нибудь «товара».

— А что за товар? — нахмурился Киря.

— Не знаю, не смотрел, — тоже хмуро ответил Михалыч. — Мое дело маленькое — принял, разгрузил, потом сдал в целости и сохранности. А больше я не интересовался. Меньше знаешь — крепче спишь.

Кто такой Олег Антонович и где обитает, Михалыч тоже знать не знал и не слышал. Такого имени Серый с Игорем никогда не упоминали, как, впрочем, и других имен или адресов. Михалыча они наняли на работу полгода назад, выцепив в магазине, где он подвизался грузчиком. Платили хорошо и регулярно, так что мысли о возвращении на прежнее место Михалычу в голову не приходили. Пару раз, признался он, привозили каких-то людей, мужчин. Держали в подвале пару-тройку дней под его присмотром, потом приезжали и забирали. Большего он сказать не мог, повторял только: «Мое дело маленькое».

В конце концов допрос был окончен, и Михалыча препроводили в соответствующее место. Я же, попрощавшись с Кирей, отправилась домой, оставив все дальнейшие расследования до завтрашнего дня. Проводить меня вызвался один из оперативников, что приезжал ко мне домой. Я нисколько не возражала…

…А вечером меня навестил менеджер среднего звена. Он был крайне удивлен тем, что, во-первых, никак не мог дозвониться до меня ни по одному из телефонов, а во-вторых, моим измученным видом. Он высказал пошлое предположение, что я еще не отошла от прошлой ночи. Но я его разочаровала, в самых общих чертах поведав о том, что произошло со мной.

— Приключения частного детектива переходят все мыслимые границы! — произнес он.

«Знал бы ты, что такое мыслимые границы», — насмешливо подумала я про себя, но решила лишний раз не выпячивать былые заслуги.

— В таком случае вы нуждаетесь, видимо, в каком-то супермегапоощрении со стороны погрязшего в рутине менеджмента, — выспренно произнес он, под последним словом явно имея в виду себя.

— Виталий, не умничай, а свари лучше кофе. Это действительно будет супермегаприз для меня.

Виталий сварил весьма приличный кофе, чуть хуже моего. Во всяком случае, я, находясь в лениво-созерцательном состоянии, осталась довольна. Исследовав происшедшие события со всех точек зрения, за философским их толкованием я обратилась к костям.

14+25+7 — «В жизни самые лучшие условия для развития бывают в трудные моменты, только надо уметь правильно их использовать».

Ну, собственно, моменты не такие уж трудные, а… Вот насчет правильного и умелого использования — самое то. А не пора ли применить это все к мальчику Виталию?