Комната девственницы - Кара Колтер

– Не за что, – сказала она, и Райдеру не нужно было смотреть на нее, чтобы знать, что она улыбается. – Если все эти рождественские атрибуты тебе неприятны, я готова их убрать прямо сейчас! – порывисто воскликнула она.

Райдер был тронут. Ради него, незнакомого человека, Эмма была готова отказаться от собственной мечты! Он взглянул в ее сторону, и в эту секунду пламя отразилось на ее лице. В нем было столько доброты и любви, что желание поцеловать ее охватило его с новой силой. Однако Райдер заставил себя остаться на месте.

– Спасибо, – снова поблагодарил он и признался: – После того, как я тебе все это рассказал, я чувствую себя намного легче. Словно с моих плеч свалилась часть ноши.

Эмма понимающе кивнула. Райдера захлестнула волна признательности и еще какого-то необъяснимого чувства – то, чего он никогда прежде еще ни к кому не испытывал. И он не знал, чем это было вызвано: то ли тем, что он облегчил свою душу, то ли дело было в Эмме…

В последней мысли было что-то тревожащее. Нет, каким бы прекрасным человеком ни была Эмма, он еще не готов ни с кем сблизиться. Да и зачем он ей? У нее и без него хватает проблем.

– Я уеду сразу, как только это станет возможным, – услышал он свой голос.

– Я понимаю, – спокойно сказала Эмма, даже не думая его отговаривать. – Но до тех пор ты можешь на меня рассчитывать.

Райдер кивнул, не зная, как поблагодарить ее за то, что она для него делает, – у него не было слов. И так легко ему стало после того, как он поделился с другим человеком своим горем, что впервые за весь год он уснул крепким сном младенца.

На следующее утро Райдер, проснувшись, обнаружил в себе силы продолжать жить дальше.

Вскоре приехали Феншоу с Тесс. Райдер взял племянницу на руки и впервые ощутил себя чуть ли не счастливым человеком. Малышка тут же ткнулась ему в щеку своими мягкими губами.

– Тятя, – сказала она, расцветая улыбкой, и повторила: – Тятя.

– Доброе утро, Тесс, – с такой же широкой улыбкой сказал он, подбрасывая ее вверх и со смехом ловя.

В ответ Тесс звонко засмеялась и что-то залопотала.

Краем глаза Райдер поймал взгляд Эммы и улыбнулся ей. Она ответила ему такой же радостной, искренней улыбкой.

Райдеру и Тесс все-таки пришлось задержаться в «Белом Рождестве» еще на несколько дней. И с каждым днем Райдер все яснее осознавал, как сильно он изменился. Выговорившись, он действительно словно освободился от какого-то груза, камнем лежавшего у него на душе все это время. И это стало только началом.

Он обнаружил, что кроме пожара может – и хочет! – поделиться с Эммой всем, о чем бы прежде никогда и не подумал говорить незнакомому человеку: о своих детских шалостях, о соперничестве с Дрю в спорте, за внимание девушек, о том, как еще сильнее братья сблизились после смерти родителей.

И Эмма не могла ответить на такое доверие молчанием. Скоро она стала замечать, что сама рассказывает ему о своем детстве, о своей жизни – как цветок медленно раскрывается под теплыми лучами солнца.

Ее детство было совершенно не похоже на его. Райдер узнал, что Эмма росла, чувствуя себя нежеланным ребенком. И каким образом это сделало ее уязвимой. Рассказала она ему и как ошиблась в любви. И о том, как лишилась жениха…

– Я была как на иголках, – вспоминала Эмма. – Как же – ведь впереди меня ждало волшебное Рождество. Наконец-то! До того дня я была незнакома с родителями Питера, но почти сразу у меня возникло чувство, что это какая-то проверка.

Их дом, который был весь в огнях, привел меня в такой восторг, что мне даже показалось, будто все это происходит не со мной, – длинная подъездная дорожка, деревья, украшенные белыми фонариками… Внутри все было так же, как в моих мечтах, – повсюду горшки с пуансеттиями, венки из живого остролиста, рождественская елка от потолка до пола, а под ней – огромная куча подарков.

Все выглядело как сказке, но волшебством там и не пахло, – с грустью продолжала она. – Как только Питер открыл мне дверь, посыпались строгие инструкции – что делать, что говорить… Ни в коем случае не сболтнуть его родителям, что платье я приобрела на распродаже. Не спрашивать рецептов блюд. Не смотреть на все широко раскрытыми глазами, словно деревенщина, впервые оказавшаяся в столице.

Я подарила его матери брошь – она даже и не думала скрывать свой ужас при виде подарка. Сигареты, которые я преподнесла его отцу и которые мне порекомендовал купить Питер, естественно, оставили его равнодушным. В конце концов, у них все есть. Питер едва взглянул на цифровую фоторамку, в которую я записала наши с ним фотографии.

Затем настал черед подарков для меня. От Питера я получила бриллиантовый браслет. Мне никогда еще не дарили таких дорогих вещей, тем более что я не ношу драгоценностей. Его родители вручили мне дорогущую дизайнерскую сумку. Но это было сделано без души, словно они исполняли какой-то заученный ритуал. Их подарки не доставили мне никакой радости…

Ну а затем произошла катастрофа – ужин. Едва мы сели за стол, как мать Питера небрежно сказала, что Моник звонила целый день, надеясь с ним поговорить. Я знала, что это прежняя подружка Питера – она приходила в его офис, когда я у него работала. У нее было все, чего не было у меня. Но Моник тогда оставила Питера ради поездки во Францию… Так вот, Питер обрадовался звонкам Моник и даже не скрывал этого. Он словно и не думал, что причиняет мне боль. Ну а после я уехала сюда, ухаживать за бабушкой…

– Ты любила его, но все равно уехала, – задумчиво сказал Райдер. – Должно быть, он крепко тебя достал. Хотя после того, что ты мне о нем рассказала, я считаю, что ты еще легко отделалась.

Эмма засмеялась:

– Это точно. Правда, поняла это я уже позже.

В течение этих дней, что дороги оставались закрытыми, а электричество по-прежнему отсутствовало, работы Райдеру хватало, так что, добираясь вечером до своего матраса, он засыпал почти мгновенно.

Феншоу навещали их каждый день. В этой дружной семье было самое главное, скрепляющая всех их вместе сила – любовь. Чтобы доказать ее, не требовались дорогие подарки или громкие слова. Она проявлялась во всем и всегда: во время работы, в часы, когда после тяжелого дня все собирались вместе в одной комнате, играли в настольные игры, смеялись, дурачились.

Райдер вдруг понял, как близки стали они с Эммой, хотя между ними и не было физической близости. Пойми он это несколько дней назад – и он бы непременно сбежал, испугавшись собственных чувств, растущей привязанности. Но сейчас все в их отношениях казалось правильным, естественным и прекрасным. И эта связь – без поцелуев и объятий – была глубже и сильнее, так как она связывала не их тела, а души, словно подготавливая фундамент для чего-то, что ждало их впереди.