Пленники ада - Олард Диксон

Тифони сидела рядом и нежно гладила Керсти по голове, стараясь облегчить ее страдания.

— Мы должны выйти отсюда, — успокаиваясь, сказала Керсти.

— Нам надо переодеться, — вместо ответа произнесла Тифони. — Пойдем, посмотрим у меня что-нибудь.

Керсти встала, вытирая слезы, и они прошли по пустому коридору в комнату Тифони.

— Одень вот это, — Тифони протянула Керсти аккуратно сложенную байковую рубашку. — Тебе подойдет.

Керсти сняла с себя изодранную блузку и надела рубашку в красно-черную клетку.

— И действительно — мне в ней хорошо.

Они вышли, затворив за собой дверь с рифленым стеклом, и направились к лестнице, которая находилась в противоположном от лифта конце здания.

Проходя мимо «Игротеки», Керсти заглянула в открытые двери. Больные в серых пижамах, находившиеся там, повернули головы, посмотрев на нее ничего не выражающими взглядами. Керсти хотела уже уходить, но заметила на лице одной из пациенток что-то необычное. Подойдя поближе, она увидела, что из ее брови торчит крюк, с которого свисает кусок оборванной цепи. Сама больная, казалось, не замечала этого, складывая что-то из коробочек. Вставляя один край в другой, она должна была получить в итоге огромное картонное колесо.

— Смотри! — шепнула Керсти наклонившись к уху Тифони. — Крюк…

Седовласая пациентка, не обращая на них ни малейшего внимания, вставляла последнюю коробочку, чтобы замкнуть колесо. Как только она это сделала, где-то вверху прогремел колокол. Огромная рама окна затрещала под чьим-то напором и вылетела вместе со стеклом. Все это грохнулось на пол, но не разбилось. В «Игротеку» ворвался ветер, он подхватил колесо и погнал его по поверхности стола, вырвав из рук пожилой женщины.

Керсти и Тифони с удивлением наблюдали за происходящим.

Пациенты тоже оторвались от своих повседневных забот и с интересом посмотрели на окно, вздрагивая от внезапного холода. За окном тянулись ровные ряды уложенных в стену кирпичей. Воздушный смерч поднял колесо в воздух и закрутил его вокруг оси. В «Игротеку» через выломанное окно влетело чудовище, разбив своим телом кирпичную кладку. Каким-то адским инструментом лицо его было разрезано на пять частей. Глаза его горели красным огнем, отбрасывая лучи вокруг себя. Голову сжимали пружинные тиски, исходившие из ребристой трубы, благодаря которой чудовище держалось в воздухе. Пальцы его рук постоянно меняли свою форму, обращаясь то в змей с ядовитыми зубами, то в десять тонких кинжалов, а то и во все сразу, когда ножи вылезали из открытых змеиных ртов.

— Доктор прибыл, — прохрипело чудовище, обойдя огненным взглядом пациентов. — Все ко мне на консультацию!

Из пасти змеи вышел глаз и уставился на бешено вращающееся колесо.

— «Ныне это твое Колесо, — сказало Пламя Искре», — казалось, изуродованный доктор что-то цитировал. — «Я сам воплотился в тебя, и ты мой Вахана, да будь с нами до того дня, когда ты снова станешь Мною и другими, собою и Мною».

После этих слов стальной кинжал вылетел изо рта змеи и вонзился в горло седовласой женщины.

— Бежим! — крикнула Керсти и устремилась по коридору к лестнице.

Рванув дверь, она застыла. Перед ней была каменная кладка лабиринта.

— Черт! — Керсти шагнула в туннель.

С потолка посыпались струйки песка. Из «Игротеки» доносились стоны и крики убиваемых доктором пациентов. Они умирали мучительной смертью, чтобы снова ожить и умереть еще раз.

Керсти и Тифони побежали по каменному коридору. Колокол прозвонил снова. Маленькие колокольчики поддержали его гул тоненькими голосами.

— Привет, Керсти! — утробным голосом произнес, преграждая им дорогу, кенобит, голову которого украшали забитые гвозди. — Я же говорил, ты не выйдешь из лабиринта.

Керсти опустила руки, мысленно прощаясь с жизнью.

— Больше никаких отсрочек! — другой демон проверил пальцем остроту своего серпа. — Мы не позволим тебе больше дразнить нас.

— Пришло время поиграть и нам, — заключил третий с жабьим лицом, покрытым складками.

— Подождите! — внезапно вспомнила Керсти и полезла в карман брюк.

— Никаких сделок, Керсти! — остановил ее кенобит. — Мы хотим испытать твою плоть, а не твое умение торговаться.

— Сделок не будет. Просто информация, — пообещала Керсти. — Просто информация.

— Ну давай, продолжай, — согласился демон. — Но если ты нас снова обманешь, деточка, о твоих страданиях пойдут легенды даже в аду.

Вытащив свернутую пополам вырезку из журнала, Керсти протянула ее кенобиту с гвоздями на голове. Выражая недоумение на своем бескровном лице, тот взял ее и повертел в разные стороны, всматриваясь в фигуру человека с лопатой.

— Ну, и что это? — изрек он, приготовившись выслушать очередной бред Керсти. — Этот тоже ускользнул от нас, как Фрэнк?

— Нет, — спокойно ответила Керсти, глядя прямо в карие глаза кенобита. — Этот не ускользнул. Это ты!

Демон еще раз вгляделся в лицо археолога и сказал:

— Ерунда, я…

— Это ты! — оборвала его Керсти. — Ты не всегда был такой. Ты был человеком. Вспомни! — она обвела взглядом всех четырех кенобитов. — Вспомните все свое прошлое! Подумайте…

— Достаточно, — прервал поток ее красноречия демон с растянутой на штырях шеей и спицей в носу.

— Подожди, — остановил его первый первопроходец потайных зон сознания. — Я вспоминаю…

На его лице застыла маска задумчивости, глаза устремились вверх, куда-то к каменному своду, потрескивавшему время от времени. Воспоминания проявились в его мозгу сначала неясными очертаниями, но затем они становились все более четкими и, наконец, пронзили его сознание сильнее, чем забитые в череп гвозди.

Пробковый шлем, кобура с высунутой из нее ручкой крупнокалиберного пистолета, часы, показывающие точные лунные фазы… Сам он сидит на полу. На нем светлая рубашка, небрежно повязанный галстук. Черные волосы, откинутые назад, открывают раннюю лысину. Вокруг свечи пламя колеблется под неощутимым сквозняком. Пентаграмма с разорванной окружностью и буквами J.H.S. На его ладони лежит шкатулка. Орнамент светится тусклыми бликами.

То же самое когда-то видел Желтый Император, призывая на помощь Солнце.

Но на что он нажимал? Может быть, на этот круг в центре одной из сторон? Он погладил по рисунку. Из шкатулки послышался треск, и голубые искры на миг выхватили затемненные углы комнаты. Он провел по периметру окружности. Шкатулка вновь взорвалась в руках сонмом ослепительных огоньков. По граням от края до края пробежал импульс.

— Caput mortnum, imperet tigi Dominus per vivum et devotum serpentem!..

Эрик Симплтон огляделся, ища источник голоса, но не нашел его. Комнату покрыл еще более непроницаемый мрак. Только свечи освещали пентаграмму, отбрасывая по сторонам длинные тени и создавая этим что-то похожее на колеса телеги со спицами, сходящимися в центре.