Николай Негодник - Сергей Шкенёв

– Негодяй! Обманщик! Покарать!

– Тихо! – Танкред хлопнул ладонью по трибуне. – Мы наказали.

– Слава Ве…

– Тихо! После скоропостижной смерти Чегеварчина к власти в Орде пришел его внук Пету-хан, весьма достойный и способный молодой человек…

– Дать ему золота! – выкрикнул обритый наголо магистр, завернутый в оранжевую простыню. – И послать…

Огненный шар ударил в нарушителя регламента и громко взорвался, оставив от жертвы висящее в воздухе облако дурно пахнущего пепла.

– Я не нуждаюсь в советах! – грозно заявил Танкред Румийский, потирая ладони. Они всегда немилосердно чесались после заклинания «мертвого огня». – На чем мы остановились? Ага… новому хану барыгов тоже заплачено, и немало. Орда уже в пути, а наши проводники с подробнейшими картами ведут ее кратчайшими дорогами. Но… Но кочевники дики и неуправляемы, поэтому от вас требуется присоединиться к обряду подчинения. Кто против?

Здесь, как и в далеком будущем, никто не отказался. Когда черная корона главы Ордена уже заняла место в центре стола, он на минутку отвлекся:

– Всем собравшимся оказать необходимую помощь кочевникам – припасы, оружие, разведка. Даже девками непотребными обеспечьте, если понадобятся. К вящей славе Бафомета! И после нас – хоть потоп!

Два месяца спустя

Сильный мороз и пробирающий до костей ветер заставляли часовых у крыльца притопывать, переминаться с ноги на ногу, пугая торопливо бегущую по двору собаку. Но и она стремилась в тепло, в надежную и прочную конуру, где должна была стоять миска с восхитительно-вкусными косточками. И где не достанет здоровенный драчливый кот, подмявший под себя все собачье население Татинца.

Только собачий бег прервался самым неожиданным образом – падучая звезда, такая яркая и непривычная средь бела дня, прочертила бледно-голубой небосвод и зависла над городом, в аккурат против княжеского терема. Напуганный неземным светом пес взвизгнул, поджал хвост и бросился наутек, подвывая от ужаса.

– Тревога! – Часовые рассыпались по двору, занимая позиции и удерживая в прицеле огнестрелов неизвестное явление, а из приоткрывшихся окошек выглянули длинные стволы новейших дальнобойных пищалей.

Но стрелять не пришлось – звезда опустилась на землю, и перед стражниками предстал ангел. Самый обычный ангел в классическом виде – белый полушубок, белый же шелковый хитон под ним, лебединые крылья за спиной. В общую картину несколько не вписывался огненный меч в руках. Впрочем, в знак миролюбивых намерений меч был тут же спрятан в ножны.

– Туки-тук, Штирлиц дома? Гестапо пришел, однако! Шибко-шибко ругаться будет.

– Дома, – ответил вышедший на крыльцо Шмелёв. – Ребята, пропустите, это свой.

Воины, не споря, опустили оружие и посторонились. Да, ангел… да, к князю… и что тут странного? Никто же не удивляется говорящему коту или Змею Горыновичу Годзилке, те куда как страннее.

– Значит, ангел? – Николай пожал гостю руку.

– Разве не похож? Или не рад встрече?

– Ну… если вопросом на вопрос, это точно ты. Заходи.

Коля вежливо пропустил гостя вперед, только усмехнулся, когда тот поднимался по лестнице на второй этаж, стараясь не наступить на волочащийся по ступеням край длинного одеяния. И только когда остались наедине, если не считать увлеченного книгой Базеку за столом, расхохотался.

– И чего ржешь?

– Изя… Израил Родионович, ты себя в зеркале видел? Что так вырядился? Вид, честно скажу, совсем дурацкий.

Ангел снял полушубок и повесил на крючок около двери. Под белым хитоном явственно проступала кобура скрытого ношения с чем-то крупнокалиберным.

– А не надо смеяться, Николай Васильевич… не надо. Вы именно так себе нас и представляете. Не ты лично, а вообще… Мне что, в джинсах нужно было явиться и с паяльником в руке?

– И что? Никто бы не удивился.

– Знаю, – отмахнулся Израил. – Но решил вот и на твой имидж поработать. Совершенно безвозмездно, заметь.

– Значит, хочешь содрать гораздо больше. И суешь бесплатную морковку под нос ослу.

– Не скромничай, князь не может быть ослом по определению. Боевым конем, не меньше.

– За коня ответишь.

– Но я же в хорошем смысле слова. И ангелов бить – святотатство.

– Мне можно, Савва грех отпустит. Ладно, пошутили, и будет – с чем пожаловал?

– И что, вот таки прямо сразу начнем говорить о делах, даже чаю не попьем, ковыряясь в зубах после сытного обеда? – Израил Родионович пошевелил крыльями за спиной. – Вот видишь? Еле ворочаются – устал и замерз. Паки-паки и вельми понеже.

– Чего?

– Кушать хочется, вот чего.

– А разве вам пища нужна? Насколько помню, даже спирт канифолью занюхиваете.

– Жадничаешь? – Ангел посмотрел с печалью в глазах. – Мне, боевому генералу и бывшему наркому обороны, кусок хлеба жалеешь? Ой… стоп… про наркома ты ничего не слышал. О чем это я? Ах, да… это у себя мы можем без еды обходиться, недолго, правда, – день-два. А тут очень даже. Знаешь, сколько энергии уходит на полеты в световом луче? Хоть два пальца в розетку втыкай. Электричество еще не изобрели? Жаль.

– Кто же тебя заставлял выпендриваться с этим лучом? Явился бы на облаке, как все нормальные ангелы.

– Ой, специалист нашелся! Что за удовольствие морозить задницу в холодном тумане? – Изя передернул плечами, видимо, от неприятных воспоминаний. – Так мы кушать будем?

Шмелёв посмотрел на часы, «Командирские», сохранившиеся еще из будущего:

– Обед по расписанию через пять минут.

– Ты что, бош? – удивился гость. – К чему такая точность?

– Дисциплинирует, – ответил Шмелёв, раскуривая заранее набитую трубку. – И вообще… способствует.

– Чему? – Израил отмахнулся от клубов ароматного дыма.

– Репутации просвещенного самодура и…

Дальше Коля объяснить не успел – в горницу стали вносить многочисленные блюда и тарелки с кушаньями. Недовольно ворчащего Базеку выгнали из-за стола вместе с книгой, чтобы не мешал сервировке, и через несколько мгновений гостеприимный хозяин сделал приглашающий жест.

– Однако! – одобрил ангел, принюхиваясь к ароматам. – А чего прямо в комнате, вроде специальные трапезные должны быть?

– Не люблю, когда много народа.

Но Израил в ответе и не нуждался.

– Ух ты, это и есть знаменитая «Годзилковая особая»? Слышал, но не пробовал.

Николай твердой рукой (обычное ведь дело, пить с ангелами) разлил водку по стаканам.

– За встречу. Вздрогнем!

Вздрогнули. Изя выпил, не поморщившись, что выдавало немалый опыт, и приналег на соленые грибочки. С постройкой варниц в Балахне соль перестала быть дефицитом.

– Хороши.

– А то! Рыжики еще попробуй.

Чуть слышно скрипнула дверь, и на пороге появилась прелестная русалка.

– Я не помешаю?

– Ну… как бы тебе сказать повежливее… – начал Шмелёв.

Но ангел его подчеркнуто невежливо перебил, поднимаясь из-за стола:

– Не слушайте этого грубияна, Яночка. Извините, мы не представлены, но у нас ходят самые лестные рассказы о вашей красоте, доброте и прочих достоинствах. Николай Васильевич, немедленно представь меня даме!

Коля встал и преувеличенно церемонно поклонился:

– Яна, знакомься, это Израил Родионович, можно просто Изя. Он ангел.

– Настоящий?

– Конечно, можете не сомневаться, у меня и удостоверение личности с собой имеется. А знаете, сударыня, этот меч на поясе очень вам идет. Присаживайтесь с нами, присутствие столь красивой девушки только украсит беседу.

Русалка улыбнулась Израилу и вопросительно посмотрела на князя.

– Только не мешай. Это у Изи терпение ангельское, а я…

– Буду, как мышка, – поспешно согласилась Яна.

– Мыши, это невкусно, – глубокомысленно заметил позабытый всеми Базека и придвинул к себе блюдо с большой копченой стерлядкой. – В мышах витаминов мало…

– Итак, с чем пожаловал? – спросил напрямую Николай у сытого ангела, который блаженно откинулся в кресле с чашечкой кофе в одной руке и толстой сигарой в другой. Когда и откуда он ее достал, так и осталось тайной.

– Ну, как тебе сказать, – начал Израил.

– Попробуй честно.

– Где ты видел честную дипломатию?

– А сейчас – она?

– Именно. Вельт, я бы сказал, политик!

– Понятно… Тогда давай по порядку.

– Легко сказать. Ладно… В одно прекрасное утро, а может, и не утро – время у нас штука относительная… Короче – в нашем ведомстве очень удивились, когда узнали о существовании твоего мира. Да, представь себе, живешь так спокойно, работаешь, водку пьешь, воюешь, и вдруг бац! И дополнительная нагрузка. Оно нам надо?

– В каком смысле? – не понял Николай. – И какое это имеет отношение ко мне?

– К тебе? Самое прямое. Кто тут устроил непотребство, и такое непотребство, что мир просто отпочковался от основной реальности?

– Погоди, – Шмелёв налил себе водки и выпил, не закусывая, отмахнувшись от заботливо поднесенного русалкой огурчика. – Теперь то же самое, но по буквам. Можно на пальцах, как самому тупому.