Я слышу (СИ) - Никульшина Наталия Юрьевна

«Нас увидят!» - где-то далеко в сознании звенела мысль. – «А потом Мухин и меня выгонит за развратное поведение!»

Но поцелуй прерывать я была не в силах. Черт возьми, конечно, я тоже хочу этого мерзавца! Но только такие отношения мне не нужны, я его всего хочу, и точка! Этот вывод заставил меня отстраниться от вкусных губ.

Коршун вздохнул, пытаясь восстановить участившееся дыхание.

- Заинька, не делай больше глупых выводов. Ты спросила – я ответил, что не так?! Да, хочу тебя, как любой нормальный мужик! Белый халат ведь на мне не всегда, хотя и он уже не сдерживает. Но ведь это не значит, что я от тебя буду что-то требовать незамедлительно! И именно поэтому я и заканчивал поцелуи! Потому что они становились… горячее, а свое тело, точнее, отдельные его части, я контролировать не в силах. А ты не так это поймешь! Что, в принципе, и получилось. Сможешь не обращать внимания на некоторые детали, - он прижал меня к себе, наглядно показывая эти «детали», - обнимай меня, сколько угодно. Я этому только рад буду! И не беси меня больше перед операцией, а то мне потом собраться сложно! – засмеялся он, отпуская меня. – Иди, отдыхай. В душ я тебе разрешаю, но только вечером. Голову мыть так, чтобы вода в ушки не попала. Даже на пластырь чтобы не попала!

- И все же мы не выяснили…

- Алиса, вали в палату! – рявкнул он. – Не выяснили мы! Операция у меня! Не терпится – хорошо, вечером все обсудим! Сейчас я занят! – Коршун быстро меня поцеловал и вытолкал за дверь смотровой.

Я обиженно потопала в палату. Вот и чего мне теперь думать обо всем этом? Запуталась я. Блин, такие чувства… я думала, только в книжках такое бывает! Этот внутренний подъем! Мимолетные взгляды, волнующие сердце, долгожданные прикосновения, не оставляющие равнодушными тело. Ловишь каждое его слово, а сама в его присутствии и двух слов связать не можешь. Выглядишь глупо, смотришь на него восторженно, а потом… он говорит, что хочет тебя. Нет, это здорово, и ты тоже его хочешь! Но боишься пойти на такой шаг, боишься в нем разочароваться. Он ведь потом может просто уйти, разрушив весь образ, который ты уже так нежно лелеешь в сердце.

Нет, сравнивать мне не с чем, Гоша меня после первой ночи не бросил, да и он – другое, у меня изначально не было к нему таких чувств. Но думаю, что может быть очень обидно. А как поведет себя Коршун – только ему одному и известно. Почему вот он не женат до сих пор? Может, не нагулялся еще? А ведь ему тридцатник скоро, пора бы задуматься о создании семьи, нет? И о чувствах он мне говорить не хочет (так, было один раз в смс, да и то – намеком), а вот о желании – пожалуйста! Но ведь он и не сказал мне о том, чтобы я больше ни на что не надеялась. Наоборот, тогда, в машине, просил подумать, смогу ли я делить его с работой. Черт, я запуталась сильнее! Самое обидное, что все разъяснить мне сможет только сам Коршун, а он сказал, чтобы я ждала до вечера. Ладно, больше ведь мне ничего и не остается…

В палате я от горя предалась обжорству. Ничего, выйду из своего временного заточения – пойду в спортзал, сбрасывать наеденную колбасу с хлебушком и сырком. Мы с Лизкой это дело любим. Спортом заняться любим, в смысле. Хотя, и поесть тоже любим, чего уж таить?

С тоской поглядев на пустые кровати, я вздохнула. Все, теперь мы с Танькой вдвоем тут будем куковать. Впереди выходные, к нам точно никого не подселят. Да и летом ложиться в больницу желающих не много, палаты полупустые. И кто вот мне ответит на вопрос, куда же все подевались с того «приемного ада», где толпится столько народу?! Ложилась при мне целая армия, а в больнице доходяг в итоге не так уж и много.

От «нечего делать» я поболтала по телефону с Лизкой, Гошей, Серегой, немного поспала, почитала. Скучно было очень. Я в первый день злилась, что мои соседки по палате оказались болтливыми, а теперь горюю, что никого нет, не с кем поболтать. Понабралась у Ольги желания делиться со всеми вокруг сплетнями! А вот лежала бы не с ушами – послушала бы сейчас музыку. Эх… наушники! Скоро я смогу вставить их в свои новые ушки!!! Ну, новые они, конечно, только внутри, но это прямо очень изменит мою жизнь! И зря я думала, что к худшему! Слышать – прекрасно! И я слышу.

Ближе к вечеру вернулась голодная Таня. Я как раз снова ела, Танька тоже уселась за стол и завистливо вздохнула.

- Будешь? – я не могла не предложить бутерброд, когда человек на него так смотрит! Это ведь не вежливо.

Таня снова вздохнула.

- Давай!

- Серьезно!? – удивилась я, не ожидая такого ответа.

- Да я жевать не буду, только колбаску пососу!

Я протянула ей кусочек, а она его прямо весь в рот запихнула и блаженно закрыла глаза.

- О-о-о!!! – простонала Таня, смакуя колбасу. – Какая вкуснотища!!! Боже, я в жизни ничего лучше не пробовала!!!!

- Смотри, не увлекайся! – смеясь, предупредила я.

- Угу, а то доктор поругает! – раздалось в нашей палате. – У нее диета, а она тут колбасу треплет!

Мы с Таней испуганно переглянулись, а потом стали медленно поворачиваться в сторону двери. Итак, картина Репина.

Коршун, строго взирающий на испуганную Таню с колбасой во рту, я, вроде как, виновница Таниного искушения, замеревшая и ожидающая громогласного «Кузнецова!!!» (вот же умеет он «вовремя появиться»!), и самый неожиданный персонаж во всей этой картине – наша Ольга с сумкой и перевязанным носом.

И вот как-то я даже не нашла, что сказать, поэтому вышло:

- А-а-а…

- Заинька, а ты здесь всех колбаской подкармливаешь? – подозрительно милым голоском поинтересовался Коршун.

Таня, наконец, вынула кусок изо рта и поспешила меня оправдать:

- Она меня не заставляла, я сама!

А он в ответ разразился хохотом.

- Еще бы она тебя заставила! Девочки, вы невозможные!!! Алиса Сергеевна, можно тебя отвлечь от соблазнения всех вокруг колбаской?

- Поговорить? – пискнула я, предвкушая его последующую гневную тираду за «соблазнение».

- Поговорить, - кивнул он.

Я перевела взгляд на несчастную Олю.

- А можно я перед смертью сначала узнаю, что с ней случилось?

Коршун пожал плечами.

- Можно, конечно! Это, поди, интереснее! – усмехнулся он. – Жду тебя в ординаторской, - доктор покинул нашу палату. Так, а про то, что я сегодня не умру, он ни слова не сказал. Блин.

- Надо же, даже не наорал на меня…, - удивленно пробормотала Таня, косясь на свой кусочек, виновный во всех моих последующих бедах, пока печальная Оля закидывала сумку в шкаф и устраивалась на своей же кровати.

- Сейчас на мне отыграется! – заверила я.

- Хочешь, я с тобой пойду? – великодушно предложила она. – Пусть на меня поорет!

- Да ладно, я справлюсь. Тем более, у нас там еще темы для разговора есть. Оль, чего случилось-то?

- Решила узнать, чем ваша история кончится, поэтому нос себе разбила! – мрачно пошутила она. – Я опять лежу в больнице! Та-дам! – она вздохнула. – Да что… попала домой, принялась сразу генералить. Там, пока меня не было, муж с дочкой такой погром устроили, черт ногу сломит! Пришлось срочно все исправлять. Ну и вот прибралась, называется. Кровотечение открылось, я все, что отмыла, кровью и залила! На скорой сразу сюда привезли, Коршун ваш на правах дежурного врача мне нос забинтовал, наорал и опять сюда оформил. Поржал с меня даже. Поздравляю, говорит, вы выиграли бонусные две недели проживания в больнице! А завтра мне еще и от Мухина влетит…, - Оля опять тяжело вздохнула.

- М-да, сочувствую, - я пожала плечами.

- А вы, смотрю, развлекаетесь? – усмехнулась она.

- Угу, колбаской! – хихикнула Таня.

- Так что у вас с этим шутником нового, Алис? Меня полдня не было, а будто вечность!

- Да, мне тоже интересно! – согласилась Таня со старой-новой соседкой.

- Давайте, я сначала к нему схожу. Поговорим с ним, потом и расскажу, - я поднялась. – Ладно, пошла!

- Удачи! – в один голос пожелали соседки.

По дороге в ординаторскую я успела порадоваться, что Оля снова с нами (нет, конечно, жаль, что она опять болеет, но с ней веселее!), а потом, уже стоя перед закрытой дверью, заставляла себя постучать. Трусиха.